До тех пор, пока украинское руководство не обеспечит демилитаризацию оставшихся под контролем Киева районов Донецкой и Луганской областей, ни о какой деэскалации по итогам тех или иных переговоров не может быть и речи. Такое мнение в интервью EADaily высказал политолог Александр Зимовский, комментируя итоги переговоров российского и американского лидеров Владимира Путина и Джозефа Байдена.
— Насколько конструктивным выглядел диалог? Не были ли похожи заявления Байдена об укреплении восточного фланга НАТО и новых санкциях на ультиматум?
— Трудно сказать, как этот диалог вообще выглядел. У нас же только текстовые версии сторон имеются. Визуала нет как такового. Поэтому придётся танцевать от текста. Про «восточный фланг» НАТО в пресс-релизе Белого дома по итогам состоявшегося видеозвонка ничего не говорилось, там вообще о НАТО нет ни слова. Эту тему вбросил помнацбез Байдена Салливан (Джейк Салливан — советник президента США по национальной безопасности), на брифинге сразу после видеопереговоров.
По версии Салливана, «восточный фланг» НАТО это Польша и Румыния. Такая постановка вопроса уже сама по себе отдает военно-топографическим кретинизмом, потому что гипотетическая «линия фронта» между НАТО и Россией тянется с севера на юг. И у нас нет общей границы с Румынией; тут вообще непонятно, как прорываться из Ельни к Бухаресту?
По всем признакам, Салливан пытался с помощью довольно примитивного семантического приема замылить уже давно идущий процесс наращивания американского военного присутствия именно на центральном, ударном участке «фронта НАТО-Россия» — в Польше. В общем, это была угроза дополнительной переброски войск США в направлении российской границы. Но Салливан не рискнул включить Украину в список стран, где будет проводиться, цитирую, «укрепление союзников по НАТО дополнительными средствами».
Тон Байдена, в пересказе Салливана и Псаки, не выглядел ультимативным. Они, конечно, старались показать участникам брифинга, какой Джо был крутой на встрече с Владом. Однако милитарный аспект беседы, по версии Салливана, свелся к тезису американцев «если вы вот так, то мы тогда вот так». При этом до обсуждения вероятности поспешного обмена военными ударами стороны, видимо, не дошли.
И еще было несколько пассажей в духе «нормально ж общались». Здесь Байден, со слов Салливана, апеллировал к наработанным методикам разруливания противоречий. Таким, как Совет Россия-НАТО, ОБСЕ и другим договорно-переговорным механизмам, ранее похеренным, кстати, именно что с подачи США. Байден также проявил готовность считаться с проблемами безопасности России, опять таки, со слов Салливана. Что они под этим понимают, публично не артикулировано.
— Не слишком ли мягкой выглядела позиция России по украинскому вопросу с точки зрения разделения сфер влияния?
— Передел сфер влияния начала не Россия. Россию Запад поставил перед фактом, размещая базы НАТО в Прибалтике и в Польше, и начав еще при Ющенко интенсивное военное освоение территории Украины. Наша позиция всегда заключалась в необходимости юридического закрепления гарантий безопасности для России. В этом контексте формула «нейтральная дружественная Украина, где живет братский народ» наиболее отвечает интересам жителей как Украины, так и России.
Это не «мягкость», это российская позиция вменяемого внешнеполитического прагматизма. И потом, мы ж не Мексику с Канадой включаем в свою т.н. «сферу влияния». Мы пытаемся, если уж говорить начистоту, вернуть Украине политическую субъектность. То есть предлагаем Киеву шанс его собственным внутриполитическим решением покончить с гражданской войной и дать мир республикам Донбасса. Судя по тому, что просочилось из Сочи и из Вашингтона, Путин ласково, но твердо очертил Байдену все стрелки, ведущие к выходу из тупика.
— Какие главные итоги переговоров вы бы назвали, остановят ли они или, напротив, усугубят текущую эскалацию на Донбассе?
— Путин и Байден «будут продолжать диалог» (версия Кремля) и «обсудили диалог по вопросам стратегической стабильности» (версия Белого дома). Дали поручения, и т. д. Это главные итоги видеозвонка в первом приближении, и они, в общем, такие же, как после Женевы. Но вот термин «эскалация» остался не разъясненным. Что американцы вкладывают в понятие «эскалация»? Любую передислокацию российских войск между Мурманском и Владивостоком? Военное вторжение? Выход российской армии на линию Коростень-Умань? Нет ответа. А выход на линию Харьков-Херсон это будет эскалация? Или как?
Понятно, что не только Путин требует юридических гарантий. Американцы тоже настаивают на каких-то гарантиях, пусть не для себя, а для Киева. В понятиях военной дипломатии термин «эскалация» означает превышение соразмерности ресурсов, необходимых для силового/военного сдерживания. Однако единственный источник угрозы решить проблему ДНР/ЛНР силой это и есть сам Киев. Если Зеленский, или следующий украинский клоун не обеспечит для начала демилитаризацию оставшихся пока у Киева районов Донецкой и Луганской областей, то ни о какой деэскалации не может быть и речи.
В противном случае России придется время от времени демонстрировать, что она разом обнулит любые попытки Украины получить военное превосходство над силами самообороны Донбасса. И старику Байдену повод для нервотрепки. А оно ему надо?