Символично — скандал с перехватом Англией/США французского контракта на строительство подводных лодок для Австралии разразился именно в дни 65-й годовщины другого скандала.
В сентябре 1956 года Франция обратилась к Англии с просьбой принять её в Британское Содружество, и чтобы королева стала главой Французской Республики. Тогда сорвалось. А материалы переговоров засекретили, история вылезла наружу только через 50 лет.
Поэтому французы после Суэцкого кризиса и краха своих военных авантюр в Индокитае, срочно переориентировались на создание континентального союза. И в 1957 году был подписан Римский договор. Натурально, без Англии.
А в 1958 году на европейской сцене появляется матерый англофоб генерал Де Голль. Он дважды блокирует вступление Англии в тогдашний ЕЭС (в 1963 и в 1967 гг.)
В самых общих чертах, Де Голль был уверен, что интересы континентальной Европы и интересы островитянско/морской Англии несовместимы. Кроме того, Де Голль считал Англию американской марионеткой, которая неминуемо станет протаскивать интересы США, вовлекая Европу в ненужный и вредный для континента атлантизм. Тут он всё предвидел.
Забавно, однако сейчас аргументы Де Голля перевернуты с ног на голову. И теперь уже Европа, а паче всего Франция объявлены балластом на шее гордого и свободного атлантизма. Особенно широко на эту тему замахнулись английские аналитики и эксперты, обвиняя Макрона в том, что Эмманюэль оказался ненадежным партнером Англосферы. Про Океанию/Англосферу вы сами почитайте, там интересно.
Скорые на расправу английские таблоиды живо припомнили, как капризный Макрон отозвал французского посла из Рима после того, как итальянские политики поддержали «желтых жилетов», и отозвал французского посла из Анкары, когда президент Эрдоган предположил, что Макрон поссорился с головой. И тут же попросили Макрона не мешать взрослым дядям охранять песочницу, где дяди разрешают играть остальным несмышленышам в демократию.
Однако зададимся вопросом: почему лидеры Англосферы поступили именно так? В конце концов, Франция — одна из немногих стран в мире, обладающих глобальными военно-морскими силами, она имеет значительные территории в Тихом океане. Почему Париж не посчитали авторитетным союзником?
Объяснение этих причин непременно выведет нас к простой констатации: за АУКУСом изначально стояла Англия. Которая и вывела французов за скобки уравнения. Таким образом, Макрон нарвался на английскую ответку, потому что за четыре года своего президентства он не раз умудрился насрать англичанам полные карманы.
Тут и разногласия насчет военных спутников, и пост-брекситный кризис ирландской границы, и публичные сомнения в эффективности вакцины AstraZeneca, и конфликт по поводу прав рыболовства вокруг Джерси; наконец, Париж дважды угрожал прекратить подачу электроэнергии с континента через Ла-Манш в Англию.
Конечно, таблоиды переоценивают роль личности Макрона в истории. Он просто придерживается линии, которую Франция и ее дипломатическая и политическая элита вырабатывали десятилетиями, а то и веками.
И хотя Англия и Франция не воевали между собой с 1815 года, а с 1904 года так и вовсе были союзниками, разногласия никуда не ушли. Как никуда не ушла англо-французская борьба за экономическое и дипломатическое/внешнеполитическое превосходство. Окончание холодной войны привело к тому, что Франция начала снова мыслить континентальными европейскими категориями. Тогда как Англия снова сконцентрировалась на возрождении своего заморского влияния.
Англичане не просто отказались мочиться в сторону Атлантики, но повели себя таким образом, что дали повод разъяренным французам обозвать Английское королевство американским вассалом.
Но мы-то с вами понимаем, что дело не в символическом или юридическом вассалитете. И уж точно нигде в Европе, в том числе и в Париже, не считается зазорным что ни день делать “ку” два раза перед Вашингтоном (на самом деле три раза “ку”).
Так что сигнал, посланный Англосферой через АУКУС, он не столько про подводные лодки и про желание уконтрапупить Макрона. Это указание на то, что сфера борьбы за первенство в многополярном уже мире смещается Вашингтоном в тихоокеанском направлении.
Конкретно — в юридическое оформление курса на жёсткое антикитайское окончательное решение на основе тихоокеанского военно-стратегического альянса. И в этой новой архитектуре антикитайской военной стратегии Европейский Союз воспринимается далеко не всерьез как партнер в области безопасности за пределами континента. Как следствие, и маргинализация НАТО будет приобретать все более необратимый характер.
Такова их дислокация.
(последует)