«Торжество новой истины в науке наступает не потому, что ее противников удается переубедить и открыть им свет, а скорее потому, что они, в конце концов, умирают, и вырастает новое поколение, которое принимает новое знание», – писал великий немецкий физик Макс Планк.
Я изучаю Россию и все, что с ней связано, на протяжении нескольких десятилетий, со времен Константина Черненко. То, что в стране наступают реальные перемены, я начал понимать летом 1987 года. Где-то в это время меня пригласили в Massey College в Торонто, чтобы обсудить с советским дипломатом гипотезу о том, что перестройка означает конец эпохи марксизма-ленинизма. Разумеется, так оно и было. Хотя я видел приближающиеся перемены, и меня всерьез слушали в Министерстве национальной обороны, существовало множество людей, которые утверждали, что подобные изменения невозможны.
Один высокопоставленный чиновник из Министерства иностранных дел Канады сказал, что алжирский опыт научил его тому, что подобные режимы в принципе не могут меняться. Вскоре после этого он опубликовал доклад, согласно которому угроза ядерной войны из-за Африки исключительно высока! Последним, что я услышал от местного профессора во время дискуссии, также были слова о том, что перемены, о которых я говорю, невозможны. В ходе презентаций я обычно спрашивал аудиторию, когда они поняли, что в СССР что-то действительно может измениться. Большинство из них отвечали, что это произошло после падения Берлинской стены в 1989 году. Могу сказать, что я был в этом уверен гораздо раньше.
Одной из полубезумных теорий, которые циркулировали в те годы, была так называемая «теория отскока», согласно которой Советы выходят из Восточной Европы, чтобы собраться с силами и захватить ее снова. Ну, разумеется! Кто же тогда мог поверить в другую версию событий? Да, невозможно отрицать, что русские выводят свои танки, но эти хитрые комми, должно быть, что-то замышляют. Эта идея была поддержана перебежчиком из КГБ Голициным, который сказал западной прессе, что вывод советских войск из Восточной Европы – это гигантский обман.
А какой взрыв возбуждения произошел, когда множество танков были выведены из зоны действия Договора об Ограничении обычных Вооруженных Сил в Европе, но дальше не пошли! Смотрите! Они обманывают! Отскок начинается. Впрочем, ажиотаж быстро утих, когда спутниковые съемки показали, что танки были просто сброшены с грузовых платформ в поле. Требования относительно разрезки танков, предусмотренные ДОВСЕ, были очень дорогостоящими. У Москвы не было таких денег, поэтому танки были оставлены ржаветь под дождем. Спустя годы один из моих коллег, который входил в инспекцию по контролю выполнения договора, видел эти ржавые останки машин. Необходимость быстрого вывода огромного количества военнослужащих привела к тому, что людей просто выбрасывали куда попало – норвежцы во время одного из наших визитов выражали опасения по поводу того, что их слишком много на Кольском полуострове. Поступали сообщения, что некоторые офицеры и их семьи вынуждены жить в железнодорожных вагонах или даже в вертолетах! Москва тогда вовсе не пыталась совершить какой-то хитроумный маневр: внезапный вывод войск был слишком сложной операцией, особенно в условиях экономического краха. Но, тем не менее, Советский Союз выполнил свое обещание.
Перемены происходили, и руководство Министерства обороны не могло не реагировать. Мне была предоставлена возможность обратиться к группе самых высокопоставленных сотрудников. Я сказал, что все указывает на то, что Горбачев вот-вот сделает заявление о сокращении вооружений. Что он и сделал, увы, слишком рано. Потому что статья, которую написали люди из военной разведки, утверждавшие, что я абсолютно не прав, еще не успела выйти в свет. Незадолго до того, как Пентагон опубликовал список советского танкового арсенала, который включал около тысячи боеспособных тяжелых танков T-10, скептики смеялись над обещанием Горбачева, потому что среди прочих сокращений он ликвидировал бесполезные теперь T-10.
С некоторым сопротивлением со стороны Министерства иностранных дел, переговоры между военным командованием двух стран были проведены в 1989 году (впервые в истории, я полагаю). Как обычно, военные в составе делегации чувствовали себя уверенно, а единственный гражданский вынужден был молчать и не привлекать внимания, пока к нему не обращались.
Тем не менее, многие все еще оставались скептиками. Например, человек, который сегодня является одним из участников британского проекта с нелепым названием Integrity Initiative (инициатива достоинства), сообщил нам, что все русские лживы от природы. В советские времена, будучи в Москве, он пытался купить какой-то дефицитный товар, и видел своими глазами, как он был продан другому. Лжецы, все до единого! На самом деле лживость здесь ни при чем – так работает экономика дефицита – не следует продавать редкий товар иностранцу, который ничего не может сделать для вас в ответ. Могу поспорить, он до сих пор всем рассказывает о пережитой тогда обиде и о том, что все русские – лжецы. Другой парень, который рассказывал мне о том, насколько нескоординированной неразберихой была натовская война в Косово, теперь поет военные песни во славу НАТО. Еще один мой знакомый, довольно молодой, начинал со вполне взвешенных позиций, а теперь сочиняет безумные комиксы о российской угрозе.
Мне даже немного жаль нынешних начинающих – я сильно сомневаюсь, что кто-то может сделать сегодня такую карьеру, как я, в правительстве или академической сфере. Россия – враг, и если вы не будете петь в общем хоре или притворяться, все двери, скорее всего, закроются перед вами. Но это не значит, что вы должны упоминать о «доктрине Герасимова» как о точной проекции на Россию нынешней стратегии НАТО. Однако, это правда: у меня была карьера, в которой никто не указывал мне, что такое «правильный ответ» — кроме тех хороших советов, что я получил в августе 1991 года, и не думаю, что вы могли бы получить такие советы сегодня. И это является еще одним признаком утраты свободы мысли и общего ухудшения интеллектуального климата на Западе.
Попытка августовского переворота дала многим из ястребов короткое второе дыхание – я был одним из немногих, кто говорил, что путч провалится. В Министерстве иностранных дел все были готовы признать хунту в Москве. По-моему, они чувствовали тогда едва ли не облегчение – ведь казалось, что все возвращается к старому доброму противостоянию Запад-Восток.
После очередного возвращения из Москвы в 1996 году, меня пригласили на одну из регулярных встреч сотрудников разведслужб с нашими южными соседями. Один из них сказал, что он уверен, что говорил об этом много лет, и вот, наконец, появились все признаки скорого … военного переворота. Справедливости ради, надо сказать, что другие участники не были вполне с ним согласны. Кстати, а был ли вообще когда-нибудь в России хоть один военный переворот? Дворцовые перевороты, да, разумеется, но не военные. Именно на этой встрече я понял, что мои три года в России дали мне много реального опыта – я был в тамошних продуктовых магазинах, наблюдал за эволюцией коммерческих киосков, видел разлагающийся советский военный флот в Мурманске, говорил с высшими церковными иерархами, наблюдал за тем, как мэр Лужков приводил в порядок город, останавливался в гигантских гостиницах «Интурист» в провинциальных городах, летал, ездил на поездах и так далее. Я даже видел, единственный раз в жизни, настоящего шамана в Бурятии. Огромная страна и крошечная ее часть, которую я видел своими глазами – и это было намного больше, чем видели другие. Я заметил это во время визита в Стокгольм, куда меня пригласили прочесть лекцию. Советский Союз и Россия были и остаются далекой галактикой, и даже некоторые из тех, кто там на самом деле побывал, оказались не особенно проницательными наблюдателями.
Должен сказать, что русофобы (или ненавистники России) в те времена также были активны. Разница состоит в том, что они не обладали той полнотой влияния, которую имеют сейчас. С завидным упорством на протяжении многих лет они кричали «Россия – наш враг» и сегодня эта идея доминирует в американской политике. Может быть, как писал Планк, нам нужно просто переждать некоторое время. С ними, конечно, невозможно спорить, о чем свидетельствует, например, такое официальное заявление:
«Россия в целом придерживается норм международного права и процедуры при установлении границ своего расширенного континентального шельфа. Россия может в одностороннем порядке установить эти границы, если процедуры будут сочтены неблагоприятными, а также может использовать свое военный потенциал в попытке блокировать для других государств доступ к спорным арктическим водам или ресурсам».
Даже будучи вынужденными признать, что Москва играет по правилам, они скажут, что это лишь для того, чтобы завтра сломать их с большей выгодой для себя. Они неизменно гордятся тем, что расширили границы НАТО, чтобы подготовиться к отражению российской угрозы. Это те люди, которые, без малейшей иронии, обвиняют Россию в том, что она «поддерживает военное присутствие вблизи границ НАТО».
Надо сказать, что примерно до 2005 года эти голоса не были так слышны, потому что Россия считалась окончательно разрушенной и умирающей, но когда Путин начал возвращать ее прежнюю мощь, они стали привлекать все больше внимания. Русофобы объединили свои усилия со сторонниками стратегии «Америка превыше всего»: нельзя было допустить, чтобы Россия вышла из повиновения, поскольку это угрожало эпохе триумфализма, наступившему после окончания холодной войны «Новому Американскому Веку».
Однако, окончательно захватить ключевые позиции в политическом истеблишменте русофобом помогло одно событие: предвыборный штаб Хиллари Клинтон, оправдывая свой провал, инициировал обвинения в адрес России во вмешательстве, подкрепив эту выдумку массированной пропагандистской кампанией в СМИ и «свидетельствами» всех семнадцати спецслужб. Логично было бы подумать, что с приходом пандемии и особенно после начала нынешних сенсационных событий в Соединенных Штатах, антироссийская активность понемногу сойдет на нет. Ничего подобного: они по-прежнему находят поводы для обвинений в адрес Москвы.
Как легко быть одним из них! Достаточно вновь вытащить на поверхность любое недоказанное обвинение, скажем, историю с попыткой отравления Скрипалей или сбитым лайнером MH17, а затем обвинить русских в причастности к каким-нибудь новым проблемам, например, движению BLM или «желтых жилетов», добавить ряд других бездоказательных обвинений вроде вмешательства в выборы по всему миру, не забыть в очередной раз воспеть «Международный порядок на основе правил, и вот, готова новая статья или доклад НАТО!
Мне кажется, можно даже создать специальную компьютерную программу, такую антироссийскую версию PoMo Generator (генератора постмодернизма). Ее автор вполне мог бы хорошо заработать, заставив правительство выплачивать ему прибавку к пенсии в обмен на необременительное фантазирование. Опасность заключается в том, что они обучают этому молодежь, а значит, описанная Планком перемена может быть отсрочена еще на одно поколение.
Так или иначе, Путин оказался первым российским лидером, настоящим патриотом своей страны, который решил не преклонять колено перед Западом. Кстати, немаловажным моментом является то, что годы правления Ельцина теперь рассматриваются ненавистниками России как время, когда страна «шла по правильному пути». Правда, в девяностые они говорили совсем иное: Россия угрожает своим соседям, она сошла с демократического пути развития, в том числе и в ельцинские годы.
Пугающий образ Путина вырос до чудовищных размеров: не больше и не меньше, чем Темный Властелин, обладающий Кольцом всевластия. Он управляет миром с помощью своих воинов, проникших в Фейсбук и другие сети, сея раскол и хаос в безмятежном западном раю. Это даже еще более безумно, чем упомянутая выше «теория отскока»!
Что касается моего бывшего работодателя, мы вообще перестали разговаривать с русскими. Мы поддерживаем «безопасность и стабильность», защищая Латвию от агрессии Москвы и поем восторженные дифирамбы украинским нацистам. Это тоже успех ненавистников России.
Десять лет назад я написал, что времена, когда Россия была младшим братом Запада, а затем его напористым врагом, уходят в прошлое, и мы подошли к тому времени, когда следует видеть в ней еще одну державу, с которой можно и необходимо установить нормальные отношения. Однако, этого не произошло. Русофобы выиграли дискуссию.
Подводя итог, повторю фразу, сказанную главой британской спецслужбы GCHQ (Центр правительственной связи) во время одной из моих презентаций: «Они просто не разделяют наши ценности». Вероятно, русские согласились бы с этим утверждением, но не так, как он хотел бы.