На X съезде партии в марте 1921 года В. Ленин говорил о необходимости переориентации политической стратегии в новых условиях: революционная война была выиграна, революции в Западной Европе не последовало, новой Россией нужно было управлять на новых основах. Он отмечал, что экономика страны до предела истощена войной, что в крестьянских массах зреет крайнее раздражение против политики конфискации «излишков» и бюрократических перехлестов руководства. Страна охвачена крестьянскими восстаниями. Продуктивность и продовольственные поставки упали до небывало низкого уровня.
Важнейшая задача состояла в том, чтобы успокоить крестьянские волнения и остановить падение сельского хозяйства. Было ясно, что политика государственно-управляемого семейного производства провалилась. Можно было обирать крестьян, но заставить их производительно трудиться было невозможно. Политика правительства по обеспечению государственных продовольственных нужд силами крупных хозяйств потерпела провал. Поэтому Ленин предложил немедленно удовлетворить основные требования крестьянства: заменить продразверстки продналогом, разрешить рынок продовольствия, сдачу земли в аренду и даже позволить применять в ограниченных масштабах наемный труд. Количество зерна, изымаемого в деревнях безвозмездно, должно было сократиться в два раза. Сельскую кооперацию, «которая у нас в состоянии чрезмерного удушения»[40], необходимо было освободить от государственного контроля. Одна из ленинских крылатых фраз (мгновенно превращавшихся в лозунги его партии), которую он сформулировал в развитие своего «Не сметь командовать!», звучала так: «Не мудрить наспех!» Он заявил, что крестьянской культуре нужно противопоставить не конфискацию, а электрификацию. Новая аграрная программа легла в основу всеобъемлющей стратегии, получившей название новой экономической политики (нэп). Через два месяца Ленин добавил, что нэп вводится «всерьез и надолго».
Деревенская политика нэпа, провозглашенная в 1921 году, была подкреплена стабилизацией валюты и Земельным кодексом РСФСР 1922 года, который узаконил право крестьян на землю и на продукт их производства, а также определил довольно широкие рамки местного самоуправления.
Вместе с тем, для новой стратегии было характерно особо ревностное отношение большевиков к монополии своей политической власти. Существовал, но и нагнетался страх перед «термидором» — государственным переворотом, который мог быть совершен силами новых предпринимателей в союзе с новой послереволюционной государственной бюрократией. Поэтому на фоне «либерализации» экономики давно утратившие реальную силу партии официальной оппозиции (такие как меньшевики-интернационалисты или левые эсеры) были окончательно подавлены, цвет академического сообщества был выслан из страны, в самой большевистской партии была запрещена всякая «фракционная деятельность». Ленин создавал своеобразную комбинацию, в которой терпимость в отношении крестьянства (включающая возможность широкой автономии сельских общин) сочеталась с резким ужесточением режима во внешнем по отношению к деревне пространстве, включая выборочный террор к тем, кто выходил за рамки прямых и четких установок партийного руководства.
Первые шаги на пути реализации нэпа дали серьезные успехи. Крестьянские восстания прекратились, сельское производство быстро возрастало. Развитие промышленности и транспорта начало приближаться к дореволюционному уровню. В новых условиях сложилась и получила закрепление в законе дуальная экономическая и политическая система. Индустрия и финансы контролировались государством, в то время как крестьянам предоставили возможность самим контролировать использование пахотных земель, производство и окружающую среду. Политическая власть в центре была полностью в руках большевистского правительства, но в сельской местности ежедневные решения принимались главным образом на основе неформальных отношений между назначенцами правящей партии в волостных органах власти (или партийных ячейках, где таковые существовали) и сельскими сходами крестьян или же их выборными представителями. И реальная власть общин определялась как их формальным статусом (который был закреплен Земельным кодексом 1922 года), так и стереотипами крестьянского поведения, навыками и привычками общинной жизни.
Несомненно, нэп был вызван острой необходимостью преодолеть послевоенную разруху, нарастающее сопротивление большинства населения страны и определить будущий политический курс, адекватный мирным условиям. Но были и более глубокие причины этого поворота в политике (или, как Ленин это первоначально назвал, «временного отступления»). Ленин понимал, что причины кризиса кроются не только в изменившихся условиях, но и в серьезных ошибках, которые были допущены в прошлом и которые он определил как веру в возможность прямого перехода страны к коммунизму. А на повестке дня вставал вопрос о долгосрочной стратегии строительства социализма в условиях, которые не были, да и не могли быть предусмотрены в контексте теории «ортодоксального» марксизма, т. е. в «отсталой» стране с огромным большинством крестьянского населения. Крестьянский аспект этого вопроса находил свое выражение в постоянном и нарастающем несоответствии между фундаментальными идеями большевиков и их политикой в деревне. В конце 1922 года Ленин подводил итоги развития революционных процессов, продумывал варианты развития нового политического курса, начатого в 1921 году. Только через 65 лет, в 1988 году, новая ситуация, сложившаяся в результате горбачевской перестройки, дала возможность наиболее радикально мыслящим советским историкам впервые поставить вопрос о том, насколько существенно взгляды В. Ленина 1922–1923 годов отличались от убеждений, с какими он выдвигал идею нэпа.