Глобальное старение и кризис 2020-х годов
«Риск общественного и политического переворота мог бы возникнуть во всех странах развивающегося мира – как раз когда способность развитого мира справляться с подобными угрозами снижается».
Начиная с падения римской и майянской империй и Черной смерти до колонизации Нового света и молодежных революций двадцатого века, демографические тенденции играли решающую роль во многих великих завоеваниях, политических переворотах, миграциях и экологических катастрофах истории. К 2020-м годам новая зловещая конъюнктура демографических тенденций может вновь грозить широкомасштабным разрушением. Конечно же, я говорю о глобальном старении, которое, вероятно, окажет существенное влияние на экономический рост, уровень жизни и мировой порядок.
Для богатейших стран мира 2020-е годы будут десятилетием быстрого старения и сокращения численности населения. Десятки лет развитый мир старел из-за падения уровня рождаемости и роста продолжительности жизни. Но в 2020-х это старение получит дополнительный толчок, когда поколения послевоенного бэби-бума массово выйдут на пенсию. По данным Отдела по народонаселению ООН (о чьих прогнозах идет речь в данной статье), средние возрастные показатели для Западной Европы и Японии, которые еще в 1980 году составляли 34 и 33 соответственно, к 2030 году вырастут до 48 и 52, если рождаемость не увеличится. Возраст более половины взрослого населения Италии, Испании и Японии будет превышать официальный пенсионный возраст – а людей старше 70 будет больше, чем двадцатилетних.
Падение уровня рождаемости не только преобразует традиционные демографические пирамиды, утяжеляя их избытком пожилых людей, оно также знаменует начало новой эры сокращения населения и рабочей силы. Трудоспособное население уже начало уменьшаться в нескольких крупных развитых странах, включая Германию и Японию. К 2030 году оно будет находиться в состоянии застоя или продолжит снижаться почти во всех развитых странах, за исключением лишь Соединенных Штатов. При этом все больше стран столкнутся с сокращением всего населения. Без увеличения притока иммигрантов или уровня рождаемости Японии и некоторым европейским странам к концу века грозит потеря почти половины нынешнего населения.
Такие тенденции угрожают ослабить способность сегодняшних развитых стран к поддержанию всеобщей безопасности. Во-первых, они напрямую влияют на численность населения и размер ВВП, и, соответственно, на людские и экономические ресурсы, которыми могут оперировать страны. Именно это стипендиат RAND Брайан Ничипорук (Brian Nichiporuk) называет перспективой «ушата возможностей». Но старение и снижение уровня населения может также и косвенно влиять на возможности – или даже изменять сами государственные цели.
Увеличение расходов на пенсии и здравоохранение окажет серьезное давление на правительственные бюджеты, способные вытеснить расходы на другие приоритетные направления, включая национальную оборону и помощь иностранным государствам. Могут пострадать также и экономические показатели в связи со старением занятого населения и снижения норм сбережений и инвестиций. Из-за старения обществ и избирателей растущее неприятие риска и укороченные горизонты прогнозирования могут ослабить не только способность развитых стран играть важную геополитическую роль, но и их готовность к этому.
Ослабление развитых стран могло и не быть поводом для беспокойства, если бы мы знали, что мир в целом становится более миролюбивым. Но, к сожалению, происходит прямо противоположное. В 2020-е годы развивающиеся страны окажутся под ударом собственных потенциально дестабилизирующих демографических спадов. Китай столкнется с волной массового старения, которая может замедлить его экономический рост и ускорить политический кризис как раз в то время, когда эта страна претендует на звание ведущей экономической державы вместо Америки. Россию охватит резкий и затяжной спад населения, какого не видела ни одна крупная держава со времен охваченного мором Средневековья. Тем временем, многие другие развивающиеся страны, особенно мусульманские, испытают неожиданно новое возрождение молодежи, чьи амбиции они вряд ли смогут удовлетворить.
Риск общественного и политического переворота мог бы возникнуть во всех странах развивающегося мира – а способность развитого мира справляться с подобными угрозами как раз снижается. Но даже если страны развитого мира выглядят обреченными на понижение геополитического статуса, в этой тенденции существует одно частичное, но важное исключение: Соединенные Штаты. В то время как сейчас модно говорить о том, что пик мощи США уже миновал, демография позволяет предполагать, что Америка будет играть в формировании мирового порядка не менее важную роль, чем ранее.
Седеющие экономики
Хотя уровень населения не связан с геополитическим статусом, никто не будет спорить, что численность населения вкупе с размером экономики составляют мощный двигатель экономики двойного действия. Большая численность населения позволяет участвовать в войне и восстанавливать мир на территории страны большому количеству молодежи. Экономика большего размера позволяет больше тратить на силовую мощь национальной обороны и «полу-силовую» помощь иностранным государствам. Она также может расширить то, что политолог Джозеф Най (Joseph Nye) называет «мягкой силой», путем продвижения бизнес-влияния, образования связей с неправительственными и благотворительными организациями, формирования социальной зависти и соперничества, а также культурного влияния в мировых СМИ и поп-культуре.
Таким образом, ожидание ослабления геополитического статуса развитого мира из-за глобального старения основано на простой арифметике. К 2020-м и 2030-м годам работоспособное население Японии и многих европейских стран будет сокращаться на 0,5-1,5% в год. Даже при полной занятости уровень прироста реального ВВП может стагнировать или снизиться, так как количество работников может уменьшаться быстрее, чем производительность труда – расти. Если экономические показатели не улучшатся, некоторые страны в будущем могут столкнуться с продолжительным экономическим застоем – иными словам, нулевым приростом реального ВВП в период между пиками цикла экономической активности.
Экономические показатели, по сути, скорее всего, будут ухудшаться, нежели улучшаться. Трудовые ресурсы в большинстве развитых стран будут не только стагнировать или ухудшаться, но также и истощаться. В огромном количестве литературы по социальным и поведенческим наукам говорится, что производительность работников обычно снижается в пожилом возрасте, особенно в эпоху технологических и рыночных перемен.
Экономики со стареющими трудовыми ресурсами, скорее всего, также столкнутся со снижением предпринимательского начала. По данным исследования всемирной организации Global Entrepreneurship Monitor, проведенного в 53 странах в 2007 году, открытие новых компаний в странах с высоким уровнем доходов приходится, в основном, на молодежь. 40% всех «новых предпринимателей» в опросе (то есть собственников компаний, основанных до 3,5 лет назад) моложе 35 лет, а 69% — не старше 45 лет. Лишь 9% опрошенных оказались в возрасте 55 лет и старше.
В то же время нормы сбережений в развитом мире снизятся, потому что большая часть населения приближается к пенсионному возрасту. Если сбережения упадут больше инвестиционного спроса, как предполагает большая часть экспериментов по макроэкономическому моделированию, то либо компаниям будет не хватать инвестиций, либо будет расти зависимость развитых стран от капитала из развивающихся рынков с более высокой нормой накоплений. В первом случае отрицательной стороной будет снижение объема производства. Во втором – увеличение затрат на обслуживание долга и потеря политического рычага, который, как показывает история, всегда переходит к государствам-кредиторам.
Даже в случае замедления экономического роста развитым странам придется выделять все больше экономических ресурсов общества не трудоспособному населению, а неработающим пожилым людям. Старение означает выплаты – больше выплат на пенсии, здравоохранение, дома престарелых для хрупких пожилых людей. По расчетам Центра стратегических и международных исследований, к 2030 году стоимость поддержания нынешней щедрости систем государственных льгот для стариков увеличит бюджетные расходы, в среднем по развитым странам, на 7% от ВВП.
Даже сейчас расходы на системы льгот для престарелых в большинстве развитых стран уже выходят за пределы бюджетных и экономических возможностей. К 2020-м кажется неизбежным политический конфликт из-за сокращения этих расходов. По одну сторону баррикад будут находиться молодежь, столкнувшаяся с застойными или снижающимися доходами за вычетом налогов. По другую сторону – пенсионеры, которые часто полностью зависят от системы выплаты пенсий из текущих доходов. В 2020-е годы на стороне молодых людей в развитых странах будет будущее. На стороне пенсионеров будут их голоса избирателей.
Столкнувшись с выбором между экономически разрушительным повышением налогов и политически невозможным сокращением выплат, многие правительства изберут третий путь: сократят расходы на все остальное, начиная с образования и защиты окружающей среды и заканчивая поддержкой иностранных государств и национальную оборону. Со временем бюджетные ограничения затруднят реализацию очевидного ответа на сокращение военных людских ресурсов – инвестиции средств в военные технологии, и, таким образом, использование капитала вместо рабочей силы.
Понижение статуса
Влияние всемирного старения на собирательный темперамент развитых стран оценить сложнее, чем влияние на их экономику, но последствия могут быть не менее важными – если не более. Учитывая сокращение или замораживание размера внутренних рынков многих стран, компании и профсоюзы могут лоббировать изменения в экономике, направленные против конкуренции. Возможно, мы станем свидетелями формирования картелей ради защиты доли рынка и ограничения законов о найме и увольнении для защиты рабочих мест.
Возможно, мы также увидим, как правительства будут вынуждены ограничивать международную конкуренцию. Исторически эпохи застоя в приросте населения и рынка – вспомните о 1930-х – были охарактеризованы увеличением тарифных барьеров, корпоративизма и других противоконкурентных мер, проявляющих тенденцию к ограничению свободы торговли и рынков.
Такой сдвиг в психологии бизнеса может отразиться и в более обширном сдвиге социальных настроений. Психологически более старые общества склонны к большей консервативности в сознании и, возможно, менее склонны к риску при выборах и руководстве. Электорат с преобладающей долей пожилого населения может стремиться зафиксировать существующие обязательства по государственным расходам за счет новых приоритетных направлений и избегать решающих конфронтаций в пользу ситуативных договоренностей. Небольшие семьи могут быть менее склонны рисковать малочисленной молодежью в случае войны.
Мы знаем, что сугубо молодые общества, в какой-то степени, функционируют неправильно – они подвержены насилию, нестабильности и банкротству государства. Но сугубо стареющие общества также могут функционировать неправильно, в какой-то мере, предпочитая потребление инвестициям, прошлое — будущему, а старость – молодости.
Тем временем, быстрое увеличение численности этнических и религиозных меньшинств в связи с постоянным переселением и уровнем рождаемости выше среднего может вызвать социальное напряжение и способствовать появлению новой политике диаспоры. Учитывая возрастающий спрос на дешевый труд, иммиграция (при нынешнем уровне) к 2030 году приведет к удвоению количества мусульман во Франции и утроению – в Германии. Некоторые крупные европейские города, включая Амстердам, Марсель, Бирмингем и Кельн, могут стать городами с преобладающим мусульманским населением.
Демографический отлив в Европе может усугубить кризис доверия, который описывается в таких бестселлерах, как «Падение Франции» Николя Бавере (Nicolas Baverez), «Можно ли спасти Германию?» Ганса-Вернера Зинна (Hans-Werner Sinn) и «Последние дни Европы» Вальтера Лакера (Walter Laqueur). Европейские СМИ уже кишат печальными историями о закрытии школ и роддомов, заброшенных городках в сельской местности и беспределе молодых эмигрантов в крупных городах. В Японии правительство почти серьезно высчитывает дату, когда в живых останется только один японец.
На протяжении нескольких ближайших десятилетий сознание в Соединенных Штатах будет все больше отклоняться от остального развитого мира. Да, Америка тоже стареет, но в меньшей степени. За исключением Израиля или Исландии, Соединенные Штаты являются единственной развитой страной, где рождаемость соответствует или превышает коэффициент замещения поколения, который в среднем составляет 2,1 родов на одну женщину. К 2030 году средний возрастной показатель в стране, который сейчас составляет 37 лет, вырастет лишь до 39 лет. Численность населения трудоспособного возраста, как по данным Бюро переписей США, так и в соответствии с расчетами ООН, также продолжит расти на протяжении 2020-х годов и далее, как из-за высокого уровня рождаемости, так и благодаря высокому уровню чистой иммиграции, которую Америка поглощает лучше большинства других развитых стран.
Соединенным Штатам грозят серьезные структурные проблемы, включая раздутый сектор здравоохранения, хронически низкую норму сбережений и политическую систему, не способную на эффективный выбор между конкурирующими приоритетами. На фоне старения нации все эти проблемы будут усиливаться. Но, в отличие от Европы и Японии, у Соединенных Штатов все равно останется молодежь и экономические ресурсы, что позволит им занимать ведущее геополитическое положение. Реальная проблема, с которой Америка столкнется к 2020-м годам, может заключаться не столько в ее неспособности возглавлять развитый мир, сколько в неспособности других развитых стран оказать существенную поддержку.
Опасные перемены
Хотя богатые страны мира и являются главными пионерами в стареющем будущем человечества, этот феномен носит глобальный характер. Большая часть развитого мира уже переживает так называемый демографический сдвиг – изменение картины рождаемости и смертности от высокого уровня к низкому, котором неизбежно сопровождаются развитие и модернизация. С 1975 года средний уровень рождаемости в развивающихся странах снизился с 5,1 до 2,7 детей на одну женщину, а уровень прироста населения упал с 2,2% до 1,3% в год, при этом средний возрастной показатель вырос с 21 до 28.
Однако демографическая перспектива в развивающемся мире будет чрезвычайно разнообразной. Во многих беднейших и наименее стабильных странах (особенно в странах Африки, расположенных к югу от Сахары) демографического сдвига не произошло, из-за чего страны оказались обременены существенным демографическим приоритетом молодежи. Напротив, замена молодого и растущего населения на стареющее и стагнирующее во многих наиболее быстро развивающихся странах (особенно в Восточной Азии) происходит чрезвычайно быстрыми темпами – гораздо быстрее, чем это было в сегодняшних развитых странах.
Невзирая на подобные различия, некоторые демографы и политологи полагают, что постепенный сдвиг знаменует начало новой эпохи, в которой демографические тенденции будут способствовать мировой стабильности. Этот тезис о «демографическом мире», как мы его окрестили, начинается с рассуждения о том, что общества с быстро растущим населением и молодым возрастным составом часто погружаются в нищету и склонны к насилию против гражданского населения и государственному банкротству, в то время как страны с нулевым или медленным приростом населения и взрослым возрастным составом проявляют тенденцию к благополучию и стабильности. За демографическим сдвигом (замедлением прироста населения, увеличением среднего возрастного показателя и облегчением «бремени иждивенцев»-детей), согласно тезису демографического мира, последует экономический рост и социальная и политическая стабильность.
Мы полагаем, что этот тезис в корне неверен. Он не принимает в расчет огромные различия во времени и темпе демографического сдвига в странах развивающегося мира. Он имеет тенденцию к концентрации исключительно на угрозе государственного банкротства, которая, на самом деле, тесно и негативно соотносится со степенью демографического сдвига, но при этом игнорирует угрозу успеха «нео-авторитарного» государства, наиболее вероятную для обществ, в которых непосредственно и происходит демографический сдвиг. Иными словами, мы говорим не только об агрессивной версии модели Сомали, но также и о потенциально враждебной версии модели Китая или России, которая начинает пользоваться успехом у политических лидеров многих развивающихся стран.
Что еще более важно, в тезисе о демографическом мире нет реалистического чувства исторического прогресса. Может быть так (однако, необязательно), что мировая обстановка безопасности после демографического сдвига будет спокойнее, чем сейчас. Однако очень маловероятно, что она будет спокойнее в процессе самого сдвига. Поездки могут быть опаснее места назначения.
Экономисты, социологи и историки, изучавшие процесс развития, согласны, что при переходе от традиционного к современному общества попадают под удар мощных и дезориентирующих социальных, культурных и экономических боковых ветров. В процессе интеграции стран на мировом рынке и культуре рушатся традиционные экономические и социальные структуры и традиционные системы ценностей.
Наряду с экономическими преимуществами повышения уровня жизни развитие также несет в себе социальные издержки в виде быстрой урбанизации, увеличения неравенства в распределении доходов и экологической деградации. Если построить график зависимости этих стрессов от развития, то на нем они будут выглядеть как горбообразная диаграмма в виде перевернутой буквы «U», то есть они достигают критического уровня в процессе демографического сдвига.
Демографический сдвиг может спровоцировать подъем экстремистского движения. Движение религиозного и культурного возрождения может попытаться вновь подтвердить традиционные идентичности, угрожающие модернизации, и попытаться заполнить образовавшуюся пустоту, когда развитие искореняет местное население и дезинтегрирует большие семьи, состоящие из нескольких поколений. Документально подтверждено, что международный терроризм из числа развивающихся стран, безусловно, связан с доходом, образованием и урбанизацией. Государства, финансирующие терроризм, редко относятся к самым молодым и самым бедным; да и сами террористы обычно появляются не из самых молодых и бедных стран. На самом деле они часто являются нелояльными членами среднего класса в странах со средним уровнем доходов, находящихся в процессе демографического сдвига.
Также может возрасти межэтническая напряженность. Во многих обществах некоторые этнические группы успешнее других на рынке – то есть в процессе развития и роста рыночной экономики часто увеличивается неравенство по этническим линиям. Социолог Эми Чуа (Amy Chua) подтверждает, как концентрация капитала среди «доминирующих на рынке меньшинств» провоцировали резкое недовольство со стороны преобладающего населения во многих развивающихся странах – от Индонезии, Малайзии и Филиппин (против китайцев) до Сьерра-Леоне (против ливанцев) и бывшей Югославии (против хорватов и словенцев).
По сути, у нас есть лишь один исторический пример того, как большая группа стран полностью пережила весь процесс демографического сдвига – это сегодняшние (по большей части, западные) развитые страны. И их опыт во время этого перехода, с конца 1700-х по конец 1990-х, характеризуется наиболее разрушительными революциями, гражданскими войнами и мировыми войнами в истории цивилизации. Страны, задействованные во Второй мировой войне, имели более высокий средний возрастной показатель и более низкий уровень рождаемости – и, таким образом, находились на поздней стадии перехода – чем прогнозируется для большинства стран сегодняшнего развивающегося мира в течение следующих 20 лет. Даже если глобальное старение приведет к миру, иными словами, не говори гоп, пока не перепрыгнул.
Грядущие бури
В различных частях мира в настоящее время назревают несколько демографических взрывов. Момент максимального риска еще впереди – он наступит всего через десять лет, в 2020-х. Недоброе предвещает то, что именно на это десятилетие будет приходиться момент величайшего демографического стресса в самом развитом мире.
Подумайте о Китае, который может быть первой страной, постаревшей раньше, чем разбогатевшей. За прошедшую четверть века Китай мирно поднимался, частично благодаря политике, разрешающей иметь не более одного ребенка в семье, которая облегчила «бремя иждивенцев» и позволила обоим родителям работать и способствовать китайскому буму. Однако к 2020-м колоссальное количество представителей поколения Красной гвардии, появившихся на свет до снижения уровня рождаемости, выйдут на пенсию, существенно увеличив налоговую нагрузку на ресурсы своих детей и государства.
Грядущее старение Китая – к 2030 году он будет старше Соединенных Штатов – может ослабить два столпа легитимности нынешнего режима: быстро растущий ВВП и социальная стабильность. Представьте, что прирост занятого населения сократится до нуля, в то время как десятки миллионов пожилых людей станут нищими без пенсий, без здравоохранения и без больших семей, которые могли бы их содержать. Китай может дойти до социального коллапса – или, в ответ на него, усиление авторитарного давления. Начало старения Китая и кризис, который оно может за собой повлечь, совпадет с его ожидаемым замещением Соединенных штатов в качестве крупнейшей мировой экономики в 2020-е годы. Согласно теориям «перехода власти» при глобальных конфликтах, этот момент может быть довольно опасным.
К 2020 году России, наряду с остальной Восточной Европой, будет грозить серьезное сокращение численности населения, причем не менее резкое, чем в развитом мире. Коэффициент фертильности упал гораздо сильнее уровня рождаемости, притом, что продолжительность жизни снизилась на фоне растущего кризиса здравоохранения. Сегодняшняя продолжительность жизни российских мужчин составляет 60 лет – на 16 лет меньше, чем у американцев, и несколько меньше, чем у их дедов из Красной Армии в конце Второй мировой войны. К 2050 году Россия скатится на 16 место в мировом рейтинге численности населения с 4 места, которое она занимала в 1950 году (или третьего, если учитывать всю территорию бывшего Советского Союза). Премьер-министр Владимир Путин категорично называет российский демографический спад «наиболее острой проблемой, которая грозит сегодня нашей стране». Если проблему не решить, Россия будет все больше слабеть, воскрешая кошмарную тень несостоятельного государства с ядерным оружием. Или этот загнанный в угол медведь может внезапно взбунтоваться с реваншистской яростью, нежели кротко примет свою демографическую судьбу.
Конечно, некоторые регионы развивающегося мира будут еще очень молодыми в 2020-е годы. Африканские страны к югу от Сахары, обремененные самым высоким в мире уровнем рождаемости и охваченные СПИДом, будут тащить на себе это «бремя детей-иждивенцев». Как и горстка обнищалых и хронически нестабильных стран с преимущественно мусульманским населением, включая Афганистан, территории Палестины, Сомали, Судан и Йемен. Если сохранится взаимосвязь между ранней молодостью и насилием, хроническая дестабилизация и несостоятельность государств может сохраниться в странах к югу от Сахары и части мусульманского мира и на протяжении 2020-х годов или еще дольше, если не снизится уровень рождаемости.
Тем временем, многие быстро развивающиеся страны, где уровень рождаемости упал очень недавно и очень резко, столкнутся с неожиданным возвращением молодежи к активности в 2020-е годы. Согласно законам демографии, когда за взрывом населения следует спад, это приводит к эффекту домино, то есть постепенному угасанию циклов, связанных с этими бумами и спадами. В 2010-е годы поколение депрессии в большей части стран Латинской Америки, Южной Азии и мусульманского мира начнет стареть. К 2020-м годам последует соответствующий бум – разрушающий экономические ожидания и, возможно, активизирующий политическое насилие, религиозный экстремизм и национальную рознь.
Особенно сильными эти два взаимосвязанных бума будут в Пакистане и Иране. Ожидается, что в Пакистане процент роста населения в нестабильной возрастной группе от 15 до 24 лет по сравнению с предыдущим десятилетием снизится с 32% в 2000 году до 10% в 2010-е годы, но затем снова подскочит до 19% в 2020-е годы. В Иране ожидается, что колебания демографического приоритета молодежи среди населения будет еще больше: минус 33% в 2010-е годы и плюс 23% в 2020-е. Эти два взаимовлияющих бума будут свойственны тем странам, в которых социальная структура уже деформирована по причине быстрого развития. У одной из них уже есть ядерное оружие, в то время как вторая, скорее всего, его раздобудет.
Возвращение к «Пакс Американа»?
Демограф Николас Эберштадт (Nicholas Eberstadt) предупредил, что демографические изменения могут еще больше «угрожать планам безопасности Западного альянса, чем во время холодной войны». Хотя было бы справедливо отметить, что такие изменения обычно представляют как возможности, так и опасности, его основная мысль неопровержима: планирование национальной стратегии на следующие несколько десятилетий без оглядки на демографические прогнозы – равнозначно выходу в открытое море под парусом без карты и компаса. Такое путешествие, скорее всего, будет обречено на провал. В этом смысле демография – это геополитическая картография двадцать первого века.
Хотя геополитическая карта завтрашнего дня, конечно же, будет формироваться в соответствии с еще не принятыми важными политическими решениями, ее основные очертания уже проявляются. Во время эпохи Промышленной революции население той части мира, которую мы сейчас называем развитой, росло быстрее, чем остальное население, достигнув в 1930-е годы пика при 25% от всего мирового населения. С тех пор его доля снизилась. К 2010 году она составляла всего 13%, и снизится еще больше, до 10%, к 2050 году.
Доля совокупного ВВП развитых стран в общемировом также уменьшится – и намного быстрее. Согласно новым прогнозам Фонда международного мира Карнеги, доля Группы семи развитых стран в общем ВВП Группы двадцати сократится с 72% в 2009 году до 40% в 2050 году. Причиной такого спада будет не только замедленный рост развитого мира, связанный со старением, стагнированием или снижением активности занятого населения, но также и экспансия крупных рыночно ориентированных экономик, особенно в Юго-восточной Азии.
И, опять же, существует только одна большая страна в развитом мире, которой в будущем не грозит относительный демографический и экономический спад: Соединенные Штаты. Благодаря относительно высокому коэффициенту фертильности и значительному объему чистой иммиграции в ближайшие десятилетия их нынешняя доля в мировом населении останется практически неизменной. Согласно предварительным показателям фонда Карнеги, доля США в совокупном ВВП Группы двадцати значительно снизится – с 34% в 2009 году до 24% в 2050 году. Однако при этом совокупная доля Канады, Франции, Германии, Италии, Японии и Соединенного Королевства упадет с 38% до 16%.
К середине двадцать первого века доминирующая позиция американской экономики в развитом мире будет иметь лишь одну историческую параллель: непосредственный отзвук Второй мировой войны ровно столетней давности, при рождении «Пакс Американа».
ООН регулярно публикует таблицу рейтинга самых населенных стран мира во времени. В 1950 году шесть из двенадцати ведущих стран были развитыми. В 2000 году – всего три. К 2050 году останется только одна развитая страна – США, и на том же третьем месте. К тому времени она будет единственной из двенадцати ведущих стран, придерживающихся принципов демократии, свободного рынка и гражданских свобод с момента своего основания.
В общем и целом, тенденция изменения структуры и численности народонаселения неотвратимо указывают на усиление доминирующей роли США в мире, которому Америка нужна больше, а не меньше.