Некоторое время назад я оказался в вестибюле одного отеля в Казани, в подчеркнуто русском стиле, под названием «Волга». Именно там мне попалась на глаза статья о новом ультранационалистическом движении интеллектуалов в Германии. По правде говоря, они не произвели на меня впечатления и не показались особенно интеллектуальными. Некий якобы сторонник этой новой секты, начинающий историк под псевдонимом Михаэль рассуждал о наплыве иностранцев в Германию и стремительной исламизации страны. Он высказывал тревогу по поводу того, что европейские элиты готовы заменить коренное население страны мусульманами-мигрантами. И что немецкий народ, сам того не осознавая, находится под угрозой культурной аннигиляции. В заключение автор отметил, что, возможно, есть смысл переехать в Россию, мол, там-то старый добрый западный мир еще сохранился.
Читая это, я с трудом удерживался от смеха, причем исключительно из опасений вызвать недовольство и презрение раздражительного администратора отеля.
Самопровозглашенные интеллектуалы немецкого правого крыла цепляются за веру в то, что вековая пасторальная идиллия нашего континента безмятежно продолжается на восточных окраинах Европы в своей чистой, можно сказать, девственной форме. А Россия, соответственно, вообще представляет собой воплощение благообразного буколического старого мира. Она якобы остается невосприимчивой к разрушительным последствиям глобализации, которые в других местах разрушили все остатки культурной самобытности и оставили после себя единую универсальную цивилизацию. Культурный пессимизм схожей природы можно найти в сентиментальном прославлении Югославии нобелевским лауреатом австрийцем Питером Хандке.
Однако, для любого сведущего человека совершенно очевидно, что это прославление Востока как однородного в культурном отношении отражения потерянной прежней Западной Европы, основано на фундаментальном невежестве и незнании истории.
Впрочем, вернемся в Казань, один из самых живописных городов России, будто созданный для почтовых открыток. Он гордо возвышается на берегу могучей Волги, впрочем, закованной в бетон человеческими руками. Зимы здесь иногда длятся до пяти месяцев. За воротами старого города раскинулись обширные сонные пригороды, с их кривыми улочками и видавшими виды домами. А над старым городом возвышается на холме великолепная цитадель, Казанский Кремль, которому присвоен почетный титул объекта Всемирного культурного наследия ЮНЕСКО, международный золотой стандарт зодческого мастерства. В архитектурный комплекс казанского кремля, помимо православного Благовещенского собора и бывшего губернаторского дворца, гордо возвышаются четыре минарета мечети Кул Шариф.
Казань является столицей автономной республики Татарстан, входящей в состав Российской Федерации. И в то же время, Татарстан представляет собой один из самых северных центров мусульманского мира. Поволжские татары, которые составляют большинство населения республики, являются мусульманами тюркского происхождения и тесно связаны с современными турками. Как и президент Республики Татарстан Рустам Минниханов, хотя у него имеется большая свобода для маневра, едва ли кто-то здесь мечтает отмежеваться от России. Россия и Татарстан слишком тесно связаны между собой.
В отличие от Германии, Россия никогда не считала себя однородным национальным государством, а скорее монархией, империей и великой державой. Предком великого поэта Александра Пушкина был эфиоп, Иосиф Сталин, как известно, был родом из Грузии, а великий балетный танцовщик Рудольф Нуриев происходил из мусульманской татарской семьи.
В волжском городе Болгар (прежде — Булгар), расположенном примерно в 200 километрах к югу от Казани, турки, славяне и варяги (викинги) смешивались еще в раннем средневековье с финскими торговцами мехом и купцами из Самарканда и Армении. Тесные связи с арабским миром превратили город в крупнейший торговый центр. В период своего расцвета Булгар был одним из самых больших городов Европы.
Взаимное проникновение народов и культур по всему этому огромному евразийскому сухопутному мосту, постоянное соприкосновение с другими цивилизациями, и прежде всего с исламом, определяло Россию с момента ее создания как самостоятельного государства.
До сих пор во многих местах на границе между великой русской степью и бесконечной тайгой можно найти останки мавзолеев и мечетей.
Стоит ли упоминать, что древнерусский великий князь Владимир, согласно легенде, готов был принять ислам, и принял бы, если бы не его пристрастие к вину. Так или иначе, он был крещен в 988 году, и вся Россия в конечном итоге стала христианской страной.
Несмотря на все разговоры о «татаро-монгольском иге», именно добрая воля татарского Казанского Ханства позволила Москве, которая была в средние века его вассалом, победить своего великого соперника, вольный город Новгород. С этого момента Москва добилась верховенства над всеми своими собратьями из русско-славянских княжеств. И именно завоевание Иваном Грозным Казани в 1552 году вызвало волну русской экспансии в сторону Сибири и Центральной Азии, которая ознаменовала восхождение России в ранг великой державы.
В отличие от покорения Гренады христианами семьюдесятью годами ранее, Иван Грозный не изгонял мусульман из Казани. Тем, кто упорствовал в верности исламу, больше не разрешалось жить в пределах городской крепости, а их мечети там были разрушены до основания. Тем не менее, население Татарстана оставалось преимущественно мусульманским во все века русского правления.
В период царствования императрицы Екатерины Второй в пригородах Казани вновь появились первые мечети, открытые с личного одобрения царицы. Мечеть аль-Марджани, построенная в 1770 году, сохранилась до наших дней. Если бы не минарет, ее при первом взгляде легко можно было бы принять за палаццо в стиле барокко.
По мере того как русские расширяли границы своего государства на восток, в сторону Центральной Азии и на южный Кавказ, роль и влияние ислама в России продолжали расти. Кто-то может подумать, что вопросы, касающиеся совместимости ислама и демократии, празднования Рамадана в условиях Крайнего Севера или призывов к феминистской интерпретации ислама, возникли лишь в конце двадцатого столетия. Однако, исследователи ислама в царской России, такие как Исмаил Гаспринский, и его последователи, реформаторы из просветительского движения «джадид», столкнулись с этими вопросами более ста лет назад (их решения: тюркизация, исламизация, европеизация). Они оставили интеллектуальное наследие, которое заслуживает сегодня гораздо большего внимания в Западной Европе.
Татары также сыграли важную роль в осаде Вены войском Османской империи в 1683 году. Идеологи правого крыла считают победу над османами польской армии под командованием короля Яна III Собеского при Вене проявлением непримиримого противостояния между христианством и миром ислама. Например, норвежский ультраправый террорист Андрес Брейвик ссылался на эту битву в своем довольно запутанном манифесте «2083 — Европейская декларация независимости». Только вот он не упомянул, что так называемые липские татары, мусульмане, польско-литовские родичи волжских татар, воевали в том сражении на стороне польской армии. Польский полковник татарин Самуэль Мурза Кржечовски даже спас жизнь Яна Собеского в бою.
С другой стороны, трансильванцы, молдаване, валахи и особенно янычары сербского, болгарского и греческого происхождения сражались вместе с османским султаном. Впрочем, это уже другая история.
Похоже, сейчас среди авторов, претендующих на исключительный интеллект, повсеместно входит в моду идея о том, что нужно провести новую политическую разделительную линию, чтобы подчеркнуть контраст и даже несовместимость между двумя противоборствующими группами. С одной стороны – глобализированные элиты, которые превыше всего ставят экономику, а точнее – деньги, а с другой – традиционалисты, которые бьют поклоны перед алтарем культурной идентичности.
Эта возросшая озабоченность по поводу разделяющих их границ, в очередной и явно не в последний раз отразилась в решении Нобелевского комитета присудить премию по литературе австрийскому писателю Петеру Хандке и польской поэтессе Ольге Токарчук. Оба они совершенно по-разному подходят к этой сложной теме. Если Токарчук сочетает привязанность к корням и космополитизм, то Хандке – из тех, кто склонен погружаться в миры поэтических снов.
Впрочем, хотя я не хотел бы оказать Хандке медвежью услугу, он в своем сентиментальном романтизме является поэтом идеализированной истории Австро-Венгерской империи, такой же, как и Россия, многонациональной страны. И, следовательно, его не обязательно причислять к сторонникам антиисторических и националистических убеждений, поборником которых является ранее упомянутый «Михаэль».
Впрочем, взгляд на европейские дебаты из Татарстана позволяет увидеть, что часто вымышленный контраст между глобализированной коммерческой культурой и местной аутентичной культурой свидетельствует просто об отсутствии дальновидности.
После Москвы Республика Татарстан является самой процветающей частью Российской Федерации. Она богата нефтью и представляет собой абсолютно глобализированный регион. Местные минеральные ресурсы и транснациональная индустрия постоянно пополняют казну правительства. А еще Татарстан обладает особой культурной независимостью. Со времени распада Советского Союза по всей республике было открыто более 1000 мечетей. Татарскоязычная музыкальная сцена процветает, как, впрочем, и поэзия, а также многочисленные языковые курсы. Недавно отреставрированное здание Всемирного конгресса татар представляет собой несколько эклектичное сочетание ультрасовременного стартап-центра и сияющей респектабельной клиники. Возможно, русские и проигрывают от глобализации, но Татарстан явно выигрывает от нее.
Взгляд из Казани убедительно свидетельствует об этом. Суть проблемы самопровозглашенной новой ультраправой интеллигенции Германии заключается в том, что им не хватает как раз того, в отсутствии чего они так любят обвинять своих политических противников, а именно – знания и понимания истории.