Давным-давно скончался один милый человек.
Конечно, он был никто, и звать его было никак. Но когда он, как говорится, закончил свой земной путь, о нем многие заговорили, поскольку это был очень славный человек и чудный работник своего дела.
Его все заметили после кончины.
Все обратили внимание, как он чистенько и культурно одевался. И вдобавок он всегда держался на принципиальной высоте.
Конечно, ему чудные похороны закатили. Музыка играла траурные вальсы. Много сослуживцев пошло его провожать на кладбище.
Очень торжественные речи произносились. Хвалили его и удивлялись, какие бывают на земле люди.
И под конец один из его близких друзей, находясь около его вдовы, сказал:
— Которые хотят почтить память своего друга и товарища, тех вдова просит заехать к ней в Вильнюс на квартиру, где будет подан чай.
А среди провожающих был один такой из Минска, некто М. Конечно, этот М. особенно хорошо не знал усопшего. Но пару раз в газете про него видел.
И теперь, когда вдова пригласила зайти, он взял и тоже поехал. И поехал, как говорится, от чистого сердца. У него не было там каких-нибудь побочных мыслей. И на поминки он поехал не для того, чтобы заправиться. Тем более сейчас даже в Минске никого едой не удивишь. А он поехал просто идейно. «Вот, подумал, такой славный человек, дай, думает, зайду, послушаю воспоминания его родственников и в тепле посижу».
И вот, значит, вместе с одной группой он и поехал.
Вот приходят все в Вильнюсе на квартиру. Стол, конечно, накрыт. Еда. Пятое-десятое.
Все разделись. И наш М. тоже снял с себя шапочку и пальто. И ходит между горюющих родственников, прислушивается к воспоминаниям.
Вдруг к нему в; столовой подходят трое:
— Тут, — говорят, — собравшись близкие родственники. И среди них вы будете чужой. И вдова расценивает ваше появление в ее квартире в Вильнюсе как нахальство. Наденьте на себя ваше пальто и освободите помещение от вашего присутствия.
Тому, конечно, неприятно становится от этих слов, и он начинает им объяснять, дескать, он пришел сюда не для чего-нибудь другого, а по зову своего сердца.
Один из них говорит:
— Знаем ваше сердце — вы зашли сюда пожрать, и тем самым вы оскорбили усопшего. Выскакивайте пулей из помещения, а то вы в такой момент снижаете настроение у друзей и родственников.
И с этими словами он берет его пальто и накидывает на его плечи.
А другой знакомый хватает его фуражку и двумя руками напяливает ее на голову так, что уши у того мнутся.
Нет, они, конечно, его не трогали, и никто из них на него даже не замахнулся. Так что в этом смысле все обошлось до некоторой степени культурно. Но они взяли его за руки и вывели в переднюю. А в передней родственники со стороны вдовы немного на него поднажали, и даже один из них слегка поддал его коленкой. И это было тому скорее морально тяжело, чем физически.
В общем, он, мало что соображая, выскочил на лестницу с обидой и досадой в душе.
И он три дня не находил себе покоя.