Благодаря существованию реальных демократических институтов в конкурентных авторитарных режимах сохраняются области состязательности, которые оппозиционные силы могут использовать, чтобы периодически бросать вызов властям, ослаблять их, а иногда даже побеждать представителей автократии. Среди них особенно важны следующие: электоральная область, законодательная власть, судебная власть, СМИ.
1. Электоральная область
Первой и главной из областей состязательности является электоральная. В авторитарных режимах выборы либо не проводятся вообще, либо не предполагают серьезной конкуренции для власти. Электоральная соревновательность либо официально отменяется, как на Кубе или в Китае, либо исчезает фактически, как в Казахстане или Узбекистане. В последнем случае представителей оппозиционных партий либо не пускают на выборы изначально, либо снимают по ходу их проведения; при этом лидеры оппозиции часто оказываются в заключении. Кроме того, независимым или внешним наблюдателям чинят препятствия в деле верификации результатов выборов путем параллельных подсчетов голосов — отсюда возникают возможности для подтасовок. В результате оппозиционные силы не составляют серьезной электоральной угрозы для власти, и выборы оказываются во всех отношениях неконкурентными. Так, президент Казахстана Нурсултан Назарбаев при переизбрании в 1999 году набрал 80% голосов, а президент Узбекистана Ислам Каримов в 2000-м — 92%. (Существует эмпирическое правило: если президент переизбран более, чем 70% голосов, то данный режим можно считать неконкурентным.) В подобных случаях смерть президента или насильственный переворот — более вероятный способ смены действующей власти, чем его поражение на выборах.
В конкурентных авторитарных режимах, напротив, выборы часто превращаются в ожесточенные сражения. Хотя электоральный процесс часто сопровождается масштабными злоупотреблениями со стороны представителей власти, односторонним освещением в СМИ, преследованиями — часто жестокими — оппозиционных кандидатов и активистов, а также общим отсутствием прозрачности, тем не менее выборы проводятся регулярно, являются конкурентными (в том смысле, что в них участвуют главные оппозиционные партии и кандидаты) и исключают крупные подтасовки результатов. Во многих случаях благодаря присутствию международных наблюдателей или проведению параллельных подсчетов голосов возможности широкомасштабных подтасовок оказываются ограничены. В результате выборы порождают у автократической власти существенную неуверенность в себе, и она вынуждена относиться к ним серьезно. Так, например, российский президент Борис Ельцин в 1996 году и украинский президент Леонид Кучма в 1999-м столкнулись с серьезными электоральными вызовами со стороны коммунистов. Несмотря на согласованные усилия власти, включая шантаж и использование различных технологий гарантированного получения голосов, в президентских выборах 1999 года Кучма получил только 35% в первом туре и 56% во втором. В Кении долгое время находившийся у власти автократ Даниэль арап Мои в 1992-м и 1997 годах сумел выиграть выборы только с минимальным преимуществом, а в Зимбабве оппозиционная партия «Движение за демократические перемены» чуть не победила на парламентских выборах 2000 года. В нескольких случаях оппозиционные силы сумели вырвать победу у представителей власти или у их карманных кандидатов — так было в Никарагуа в 1990 году, в Замбии в 1991-м, в Малави и в Украине в 1994-м, в Албании в 1997-м и в Гане в 2000-м.
Случалось, что подтасовки результатов выборов дорого стоили правящим режимам и приводили их на грань краха. Так, например, президент Перу Фухимори был переизбран в 2000 году на третий срок, но из-за серии скандалов несколько месяцев спустя был вынужден объявить о своей отставке. Сходным образом усилия Милошевича сфальсифицировать результаты сербских выборов в 2000 году привели к кризису режима и уходу президента. Кризисы режима в результате электоральных подтасовок имели место также в Мексике в 1988 году и в Армении в 1996-м.
2. Законодательная власть
Второе условие состязательности обеспечивается законодательной властью. В большинстве полномасштабных авторитарных режимов легислатура либо не существует, либо полностью контролируется правящей партией, так что конфликт между ней и исполнительной властью в конечном счете оказывается просто невозможен. В конкурентных авторитарных режимах законодательная власть, как правило, достаточно слаба, но иногда именно она становится местом сосредоточения сил оппозиции. Это особенно характерно для тех случаев, когда представители власти не создают сильных, пользующихся поддержкой большинства населения партий. Например, и в Украине, и в России 1990-х президенты вступали в конфликт с непокорными парламентами, где доминировали бывшие коммунисты и другие левые силы. Украинская Рада постоянно блокировала или выхолащивала предлагавшиеся президентом Кучмой законы, направленные на проведение экономической реформы. В 2000—2001 годах, несмотря на угрозы президента принять «соответствующие меры» в случае отказа сотрудничать, парламент блокировал его инициативу по проведению референдума, направленного на ограничение полномочий законодательной власти. Хотя представители исполнительной власти могут попытаться обойти и даже подавить законодательную власть (как это произошло в Перу в 1992 году и в России в 1993-м), такие действия наносят им большой ущерб, в особенности на международной арене. И Фухимори, и Ельцин провели новые выборы в течение трех лет после «автопереворота», но российский президент продолжал встречать сопротивление со стороны избранной уже после переворота 1993 года Думы.
Даже там, где представители власти имеют подавляющее большинство в органах законодательной власти, оппозиционные силы могут использовать парламенты как место для собраний и самоорганизации, а также (при наличии независимых СМИ) как публичную площадку для осуждения режима. В Перу, несмотря на то, что между 1995-м и 2000 годом оппозиционные партии слабо влияли на законодательный процесс, выступавшие против Фухимори законодатели использовали Конгресс (и освещение его деятельности в СМИ) как место для пропаганды своих взглядов. В Украине в ноябре 2000 года оппозиционный депутат Александр Мороз использовал трибуну Рады для того, чтобы обвинить действующего президента в убийстве журналиста и распространить опасные для власти аудиозаписи в СМИ.
3. Судебная власть
Третье из условий потенциальной состязательности — это независимые судебные органы. Правительства в конкурентных авторитарных режимах обычно пытаются подчинить их себе, сменяя судей или действуя более тонкими способами — через взятки, вымогательство и другие механизмы кооптации. В Перу, например, несколько судей, включая нескольких членов Верховного суда, были вовлечены в сеть коррупции, злоупотреблений и шантажа, созданную Владимиро Монтесиносом, главой разведки в правительстве Фухимори. В России после того, как Конституционный суд в 1993 году признал незаконным декрет Ельцина о роспуске парламента, президент распорядился отключить телефонные линии в помещениях суда и снял с него охрану. В некоторых случаях правительство прибегало к угрозам и насилию. В Зимбабве после того, как Верховный суд постановил, что отъем земель у белых фермеров (что было частью политики правительства Мугабе по перераспределению земли) незаконен, независимым судьям стали угрожать проправительственные «ветераны войны». Четверо судей, включая председателя Верховного суда Энтони Габбея, в 2001 году были вынуждены уйти в отставку; их заменили судьями, имеющими тесные связи с правительством.
Тем не менее формальная независимость судебных органов в сочетании с неполным контролем над ними со стороны исполнительной власти может дать судьям-бунтарям возможность действовать. В Украине, например, Конституционный суд постановил, что решение инициированного президентом Кучмой референдума, ограничившего полномочия законодательной власти, не является обязательным для исполнения. В Словакии Конституционный суд в 1994 году воспрепятствовал попытке правительства Владимира Мечьяра лишить оппозицию мест в парламенте. Там же суды защищали СМИ и оппозиционеров от преследований со стороны государства. В Хорватии суды оправдали оппозиционный еженедельник, которому вменяли лживое обвинение президента Туджмана в том, что тот является последователем испанского каудильо Франсиско Франко. Сходным образом в Малайзии в 2001 году судья Верховного суда освободил из-под стражи двух диссидентов, ранее заключенных в тюрьму в соответствии с «Законом о внутренней безопасности», и публично поставил вопрос об отмене этого драконовского акта.
Хотя конкурентно-авторитарные власти способны отомстить судьям, принявшим неугодное решение, эти действия против формально независимых судебных органов могут повлечь за собой снижение легитимности власти как внутри страны, так и в глазах международной общественности. В том же Перу, например, выступавший на стороне Фухимори Конгресс в 1997 году уволил трех членов Конституционного трибунала, попытавшихся блокировать противоречащую Конституции попытку президента баллотироваться на третий срок. Однако это увольнение вызвало резкую критику и внутри страны, и за рубежом, и в течение всего последующего десятилетия этот случай оставался для режима источником постоянного беспокойства.
4. СМИ
И, наконец, четвертое условие — это СМИ, которые часто играют ведущую роль в осуществлении состязательности при конкурентных авторитарных режимах. В полномасштабных автократиях медиа либо полностью подчинены государству, либо подвергаются жесткой цензуре, либо систематически репрессируются. Основные телеканалы и радиостанции контролируются государственной властью или близкими к ней людьми, а главные независимые газеты и журналы либо запрещены (как на Кубе), либо уничтожены de facto (как в Узбекистане и Туркменистане). Журналисты, вызывающие гнев правительства, рискуют быть арестованными, депортированными и даже убитыми. Напротив, в конкурентных авторитарных режимах независимые СМИ не только разрешены, но часто даже имеют существенное влияние, а журналисты — несмотря на угрозы и периодические нападения — зачастую выступают в роли видных деятелей оппозиции. Так, в Перу независимые газеты «Република» и «Комерсио», а также еженедельные журналы «Си» и «Каретас» свободно издавались на протяжении всех 1990-х. В Украине газеты «Зеркало недели», «День», а позднее «Вечерние вести» выступали в качестве важных источников независимых мнений в эпоху правления Кучмы.
Независимые СМИ часто выполняют контрольно-наблюдательные функции, занимаясь журналистскими расследованиями и выставляя на всеобщее обозрение должностные преступления чиновников. Так, перуанские медиа раскрыли целый ряд преступлений правительства, в том числе убийство студентов, произошедшее в 1992 году в университете Ла Кантута, и подделку подписей, которые были необходимы партии Фухимори для участия в выборах 2000 года. В России независимая телекомпания «НТВ», принадлежавшая Владимиру Гусинскому, играла важную роль в критике правительства Ельцина, особенно в связи с войной в Чечне. В Зимбабве газета «Дэйли ньюс» публиковала материалы о злоупотреблениях правительства Мугабе. СМИ могут также служить рупорами оппозиционных сил. В Сербии передачи белградской радиостанции «Б-92» были ключевым фактором сопротивления режиму Милошевича во второй половине 1990-х. Газеты оказывали существенную поддержку оппозиционным силам в Панаме и Никарагуа в конце 1980-х.
Конкурентные авторитарные режимы часто стремятся подавить независимые СМИ, используя при этом более изощренные методы, чем «чистые» авторитарные режимы. Такими методами обычно становятся взятки, выборочное размещение оплачиваемой государством рекламы; манипуляция долгами и налогами, которые должны выплачивать СМИ; разжигание конфликтов среди акционеров и введение законодательных ограничений, облегчающих преследования независимых и оппозиционных журналистов. В России правительство воспользовалось задолженностью «НТВ» главной газовой компании («Газпром»), чтобы захватить телеканал и передать его проправительственным силам. В Перу правительство Фухимори получило фактический контроль над всеми частными телекомпаниями в стране при помощи взяток и таких предусмотренных законом мер, как лишение гражданства (эта мера была применена к владельцу компании «Чэннел 2» Баруху Ивчеру). Кроме того, для «законных» гонений и преследований СМИ широко используются законы о клевете. В Гане, например, правительство Джерри Роулингса использовало в 1990-е подобные законы, принятые еще в колониальную эпоху, чтобы заключить в тюрьму нескольких редакторов и колумнистов газет. В Хорватии институт «Открытое общество» сообщил, что в 1997 году главные независимые газеты были вынуждены участвовать в более чем 230 судебных разбирательствах по делам о клевете. Сходным образом правительство Армении прибегло к судебным процессам о клевете, чтобы утихомирить критически настроенную прессу после сомнительных выборов 1996 года.
Однако попытки подавить медиа могут серьезно навредить самим конкурентным авторитарным правительствам. Так, например, когда в 1996 году правительство Туджмана в Хорватии попыталось отобрать лицензию у популярной столичной радиостанции «Радио 101», это привело к массовым протестам, которые позволили активизироваться оппозиции и на время раскололи правящую партию. В Украине в 2000 году обвинения в адрес президента Кучмы по делу об убийстве оппозиционного журналиста привели к широкомасштабным протестам и частичной изоляции страны от Запада. В Перу преследования и высылка Ивчера спровоцировали серьезные выступления внутри страны и стали главным поводом для ее критики за рубежом.