Самую большую группу граждан составляли ремесленники. Обычно они работали на заказ, но немного изготовлялось и про запас для свободной продажи в мастерской или на рынках. О том, как в Кёнигсберге возникли объединения ремесленников, ничего не известно. Они были уже готовой формой социальной жизни, так как переселенцы продолжали дело, которое было традицией на их прежней родине. Вначале, вероятно, было мало ремесленнических цехов. С ростом числа жителей города и в связи с разделением профессий и с ростом потребностей росло и число цехов. Из средних веков сохранилось лишь двенадцать грамот таких объединений, их насчитывалось, однако, от 30 до 40. Свои проблемы они решали во время «утренних бесед», проводившихся четыре раза в год в доме старейшины. Большие цехи заседали и в церкви, и в присутствии двух членов муниципалитета проводили ревизии и регистрацию новых членов. Своих зданий для цеховых собраний, какие были в богатых городах старой Германии, в Кёнигсберге цехи не имели.
Изделия ремесленников проверялись на качество старейшинами или приведённым к присяге персоналом. Товары плохого качества к продаже не допускались или же передавались в госпиталь. Пекари и мясники были единственными, кому разрешалось продавать свои изделия с лотков.
Гемайнгартены ремесленников соответствовали юнкерхофам и юнкергартенам купцов. Каждый город располагал своим гемайнгартеном. Альтштадтский находился на том месте, где позже построили Юбилейный зал — зал для юбилейных торжеств; кнайпхофский — у Прегеля выше юнкергартена; лёбенихтский — у ворот Крёнхентор. Они сохранились до настоящего времени, но переоборудованы в столовые, танцевальные или репетиционные залы. Гемайнгартены организовывались по подобию юнкергартенов, имели свой устав и двух старейшин. В каждом таком гартене было столовое помещение, называемое ремтер, где ремесленники собирались, чтобы выпить чарку, поиграть в карты или кости, отпраздновать торжество.
Уже во времена Ордена были ремесленники, не имевшие своего цеха из-за малочисленности: органных и колокольных дел мастера, специалисты по обработке янтаря. Колокола в Кёнигсберге отливали уже с 1325 года. Янтарь обрабатывался мастерами по заданию Ордена. Добыча и торговля янтарём являлись его прерогативой. Хранение необработанного янтаря строго наказывалось. Кёнигсбергский управляющий орденского Торгового двора с большой выгодой сбывал этот ценный минерал за пределы страны. По заказу Ордена янтарных дел мастера и изготовители чёток изготавливали из янтаря настоящие произведения искусства для дипломатических подарков.
Не имели своего цеха и чеканщики монет. Чеканка монет, как и добыча янтаря, были во всей стране привилегией одного лишь Ордена. Чеканку монет он доверял почитаемым гражданам. Чеканили денарии и пфенниги. Уже в 1260 году в Штайндамме были изготовлены первые денарии.
Не последней обязанностью цехов была воинская повинность. Как и во всех немецких городах, отряды военнообязанных Кёнигсберга состояли в цехах и союзах. По указу 1394 года, каждый гражданин должен был иметь доспехи и оружие, и время от времени члены муниципалитета проверяли его наличие и состояние. Делали они это, обходя один дом за другим. В полном вооружении граждане несли ночью дозор у ворот и на стенах города, патрулировали улицы. Они не только были обязаны держать в исправности оружие, но и знать, как с ним обращаться. О военных учениях купцов мало что известно. Основная масса гражданского ополчения состояла в союзах и тренировалась в гемайнгартенах. А поскольку они должны были отбивать противника с крепостных стен, то для этой цели более годились не рыцарские меч и копьё, а дальнобойное оружие — лук и арбалет. Лук был более старинным оружием, а арбалет появился во время крестовых походов. В гемайнгартенах имелись учебные тиры с насыпным земляным валом, перед которым устанавливались мишени.
Участие в стрельбах, продолжавшихся с Пасхи до дня св. Варфоломея, 24 августа, было обязанностью каждого гражданина. Вскоре стрельбы превратились в весёлые состязания, во время которых разыгрывались призы и много пили. Когда желающих состоять в ополчении стало меньше, то те граждане, которым стрельбы доставляли удовольствие, отделились от тех, что видели в них тягостную обязанность. Так появились гильдии стрелков. Новых членов гильдий, которым вменялось в обязанность в течение трёх лет участвовать в стрельбах, называли невольными стрелками, а тех, кто добровольно принимал в них участие — вольными стрелками.
Народным праздником стали ежегодные стрельбы по деревянным птицам или чучелам на Троицу. Поскольку участников было много, а стрелы становились опасностью для ближайших соседей, то состязания стали проводить не в гемайнгартенах, а на открытых площадках за пределами городских стен.
Все ремесленники в целом не образовывали корпорацию и не имели своих полномочных представителей, хотя старейшины цехов от случая к случаю и собирались для совместных совещаний. Самые именитые мастера и руководители больших цехов были своего рода выразителями воли всех ремесленников. Так как у купечества также возникло нечто подобное, то образовался новый орган граждан — община как своего рода демократический противовес аристократическому правлению муниципалитета. Вначале каждый город полагался на свою общину. Позже их представители выступали в качестве единого органа, в котором альтштадтцы были ведущими. Община делилась на три курии: заседателей, купцов и ремесленников. Но каждая из них проводила свои совещания и решала свои вопросы. Затем представители курий собирались вместе и принимали общее решение, которое старейшина присяжных заседателей Альтштадта должен был довести до сведения Совета города, так же, как полномочный представитель сословий решения ландтага доводил до сведения земельного правителя.
Граждане города и жители города имели разные права. У последних отсутствовали частная собственность и гражданские права, но они находились под защитой города, в котором жили. Частично они были интегрированы в сообщество граждан, так как являлись слугами и служанками, помощниками по хозяйству, складскими рабочими, извозчиками, помощниками в торговле и подмастерьями у граждан города; частично они снимали жильё в пригородах и были свободными наёмными работниками, прежде всего в порту. Повышение их социального статуса выражалось в том, что они к концу средневековья стали организовываться в цехи, к которым старые цехи относились враждебно.
К низшим слоям населения относился городской плебс: попрошайки, бродяги, девицы лёгкого поведения и прочие потерпевшие в жизни крах. На них также распространялись установки городских властей, которые стремились заставить их работать в городе или в деревне. По «Закону о попрошайничестве» 1500 года, принятому совместно Орденом, церковью и муниципалитетами и действовавшему на территории всех трёх городов, 70 бродягам была предоставлена концессия. Они находились под контролем одного из членов муниципалитета и двух чиновников по делам нищих; заплатив налог, они получали разрешение на попрошайничество на улицах, у городских ворот и перед замком. Просить милостыню у церкви запрещалось. Кроме уличных побирушек были и такие, которые жили в домах призрения и на основании «Положения о бедных» получали материальную поддержку от города.
Проблемой являлось пожалование гражданства не немцам, то есть тем жителям, которые не говорили по-немецки. Во времена Ордена это были в первую очередь пруссы. Судебные вопросы, касающиеся пруссов и самов, Орден относил к своей компетенции и не отходил от этого принципа до конца своего господства. Разумеется, что рано онемечившиеся пруссы или такие, в которых Орден нуждался, получали гражданские права, но таких было мало. Граждане Кёнигсберга были немецкого происхождения. Однако многие пруссы были жителями слобод, особенно Штайндамма и Закхайма. Но богослужения на прусском языке, насколько нам это известно, не проводились.
В Закхайме проживало и немало литовцев. Они приплывали сюда на плотах, проводили в Кёнигсберге несколько недель, прежде чем пешком отправиться домой. В Закхайме у них была своя купальня — баня. Вообще-то их пребывание в Кёнигсберге, как и проживание пруссов, не порождало национальных проблем. Конечно же, возникали конфликтные ситуации между немцами и литовцами, однако причиной тому являлось обоюдное пристрастие к спиртному: Закхайм был частью города с наибольшим количеством кабачков.
Польских имен среди граждан города мы не встречаем. Если поляки и жили в городе, то никто не возражал против этого, так же, как и против пребывания литовцев. Если же в более поздние времена много говорилось о поляках и о том, что церковные службы проводились на их родном языке, то следует знать, что речь шла не об этнических поляках, а о мазурах, осевших в Пруссии в большом количестве к концу правления Ордена; их сыновья и дочери шли в города в услужение и на подённую работу.