Констатируя факты
Одним из наиболее тревожных аспектов кампании 2016 года стала роль, которую в ней сыграли социальные сети. В 1990-х годах сторонники интернет-революции считали, что новая технология сулит людям свободу; и если информация — это синоним власти, то ее легкая доступность демократизирует само общество. Казалось, эту точку зрения всякий раз подтверждали протестные демократические движения от Киева до Янгона и площади Тахрир.
Но если Интернет и демократизирует доступ к информации, то ее качество оставляет желать лучшего, что значительно усложняет процесс установления истины или более того — ведет к откровенной дезинформации. Чтобы увидеть, как это работает в авторитарном государстве, следует посмотреть на Россию. Владимир Путин стал, возможно, самым активным поставщиком дезинформации в мире. Он создал целое нарративное полотно, сотканное из мифов, вроде мифа о том, как украинские националисты распинали маленьких детей или как малазийский авиалайнер MH-17 был сбит украинскими военными. В России подобного рода пропаганда доказала чрезвычайную эффективность: если в советское время многие граждане с недоверием относились к официальным источникам информации, то националистическая линия сегодняшнего Кремля встретила значительное понимание. Если говорить о сфере международных отношений, то здесь речь идет не просто о стремлении продвигать позитивный образ России, а о борьбе за власть и вмешательстве в дела политических соперников. Именно поэтому русские оказали поддержку тем, кто выступал за выход из Евросоюза на референдуме по вопросу о Брекзите, а до этого сепаратистам шотландского референдума. Но еще более смелым нападением на демократию было вмешательство Путина в избирательную кампанию в США, когда, по данным американского разведывательного сообщества, российские хакеры украли информацию из Национального комитета Демократической партии, взломали учетную запись электронной почты Джона Подесты, главы предвыборного штаба Клинтон, и представили все так, будто эта информация была обнародована через Wikileaks. К тому же некоторые хорошо информированные комментаторы подчеркивали уязвимость электронных машин для голосования, что усиливало угрозу демократии в разы.
Трамп работал рука об руку с российскими визави. Он упорно отказывался критиковать Путина и даже выставил его в выгодном свете, сравнив с президентом Обамой. Он ставил под сомнение разведданные, утверждая, что мы не имеем сведений, кто стоял за утечкой информации, поддерживал российскую позицию по законности захвата Крыма. Многие республиканцы теперь следуют его примеру, плавно перейдя от обвинений Обамы в слишком мягкой позиции по отношению к Путину к заявлениям о том, что США должны действовать с ним заодно. Последствия всего этого могут быть весьма серьезными, но у Америки не было никакой необходимости импортировать чужие интернет-девиации. Она в достаточном количестве производила их у себя дома.
Война Трампа против истины наносила намного больший ущерб, показывая, что за неустанную вопиющую ложь можно не получить со стороны избирателей ни малейшего наказания. В своем Твиттере Трамп постоянно лгал или дезинформировал читателей — например, ставил под сомнение то, что президент Обама родился в США, или говорил, что преступность находится на рекордно высоком уровне, а также искажал факты касательно своей персоны, когда утверждал, что не поддерживал войну в Ираке (несмотря на имеющиеся записи его заявлений об обратном). Трамп отказался проводить различие между фактами, которые устанавливают серьезные статистические агентства (такие как Бюро статистики труда), и анекдотами, которые он черпал в таких бульварных изданиях, как National Enquirer. Когда это ему необходимо, он ставит под сомнение беспристрастность американских структур от Федерального резерва до ФБР, бездоказательно обвиняя их в продажности. Совсем недавно он совершенно голословно утверждал в своем Твиттере, что на самом деле победил и по голосам избирателей, если вычесть три миллиона незаконно голосовавших за демократов.
Каждый «интернет-факт», приравненный ко всем прочим «фактам», только усиливал расколотость мировоззрения избирателей. Марк Цукерберг мог бы возразить нам, что все ровно наоборот, но невозможно отрицать, что в сфере политического диалога царит свободный естественный отбор, который все более негативно сказывается на реальном политическом дискурсе Америки.
Как результат, значительное число американцев просто-напросто не будут верить основным источникам средств массовой информации, таким как «Нью-Йорк Таймс» или CNN, а уверуют в дикие теории заговора, объясняющие неудобные факты, доверятся тому, что Трамп так плохо провел дебаты, потому, де, что у Клинтон были наушники, через которые ей подсказывали удачные ответы. Как правило, конспирологическое мышление — продукт бессилия; и действительно многие сторонники Трампа приняли за чистую монету, что их игнорируют и презирают, а тот только подогревал эти настроения, чтобы воспользоваться ими, нисколько не задумываясь, насколько это навредит демократическому процессу в Америке.