Эволюция Дональда Трампа от балаганного маргинального кандидата, которого никто не воспринимал всерьез, до избранного президента Соединенных Штатов — одно из самых неожиданных и травмирующих событий новейшей истории США. Его последствия пока трудно предсказать, но при наихудшем раскладе США могут утратить роль мирового лидера, а мировой либеральный порядок, который США выстраивали начиная с 1950 года, рухнет окончательно.
Триумф национализма трамповского толка, пожалуй, сродни нарастанию авторитарных настроений в таких несопоставимых с США странах, как Турция Реджепа Тайипа Эрдогана и Венгрия Виктора Орбана. В совокупности эти тенденции создают фундаментальную проблему перед лицом дорогих сердцу западного человека идей, так что популистская демократия становится реальной угрозой свободе личности. Многое еще остается неясным, но практически повсеместная широкая востребованность национализма заставляет задуматься о том, что мы вступаем в эпоху политических потрясений, сопоставимых с крахом коммунизма в прошлом веке.
Теперь, постфактум, пойдут бесконечные вариации на тему, как победа Трампа стала возможна; СМИ уделят основное внимание таким предельно частным вопросам, как вмешательство директора ФБР Джеймса Коми за 11 дней до выборов или утечки информации, за которыми якобы стоят российские хакеры. Все это важно и, быть может, имело отношение к результатам выборов. Но надо признать и то, что за этими результатами стоит весьма отдаленная предыстория. Пересматривая свои позиции, и Республиканская, и Демократическая партии должны были задуматься о том, как изменилась политическая карта за четыре коротких года начиная с 2012-го и как это отразилось не только на событиях предвыборных кампаний, но и на переменах внутри американского общества, обеспокоенном состоянием экономики и испытывающем глубокое чувство неловкости за ту роль, которую играли США в мировой политике.
Во всем цивилизованном мире банковский кризис 2008 года поставил под сомнение авторитет элит, которые создали столь шаткую систему, — заимствуя знаменитое выражение Алана Гринспена, такая «уязвимая модель» подорвала самые основания, на которых почивали элиты. Но дело даже не в провале западной экономики — гораздо более серьезной проблемой сделалось распространяющееся ощущение вопиющей несправедливости. Люди воочию увидели, что все финансовые структуры и те, кто их обслуживает, защищают свои собственные интересы, а беднякам и странам второго мира выставляют счет в форме политики жесткой экономии и безработицы. В США сокрушительные итоги столь тягостных наблюдений усугубились испугом перед закатом величия нации. Так, в период президентства Джорджа Буша война в Ираке обнажила пределы американской военной мощи, а в период президентства Барака Обамы Китай занял позицию самой сильной мировой экономики наравне с США и похоже, что в последующие несколько лет полностью возьмет на себя роль мирового лидера. Национализм может принимать различные формы, но самый заразительный из них — национализм с оттенком ностальгии. Трамп пообещал не просто сделать Америку великой, но «сделать Америку великой снова» (“make America great again”). Британские читатели могут здесь вспомнить аналогичный лозунг кампании по Брекзиту, который призывал не просто взять ситуацию под контроль, а «вернуть ее под контроль» (“take back control”).
Но величие, обещанное Трампом, вовсе не то, о котором грезит Америка. Трамп не только не призывает к политике открытости и демократии, а наоборот активно выступает за политику изоляционизма, открывая дорогу иным (Бог весть каким) силам. Возможно, в скором времени миру придется иметь дело с последствиями американского невмешательства. Однако наша первоочередная задача сейчас — понять, почему американская нация решила произвести этот солипсистский переворот. И чтобы найти ответ на подобный вопрос, мы должны, прежде всего, обратиться к политической системе США.