Переход Украины к тактике организации террористических атак на территории сопредельных стран говорит, в первую голову, о том, что юридически завершён процесс превращения Украины в недогосударство или failed state, как любят говорить наши западные партнёры.
С одной стороны террор — это, безусловно, акт отчаяния. С другой стороны, силы, пришедшие на Украине к власти в результате переворота, с самого начала планомерно осуществляют политику террора и запугивания на подконтрольных территориях, причём против собственного населения.
Поэтому переход к террористическим атакам в качестве основной тактической модели ведения гражданской войны в самой Украине не мог не привести к тому, что украинский внутренний терроризм, наконец, получил государственный статус. И стал с Украины расползаться вовне.
Интересно, что наиболее дальновидные аналитики и эксперты, в том числе и я, грешный, говорили, что наиболее вероятная модель развития Украины — это модель Сомали. Как следствие, украинская война omnium contra omnes стояла в ближайшей повестке дня.
Причём вина за то, что события на Украине стремительно развивались именно в данном нежелательном, но, как видим, неизбежном направлении, ложится на западных лидеров.
Мне не хочется употреблять такой трюизм, как «заокеанские хозяева». Однако дело обстоит именно таким образом: Украина, как клиент, начала сильно осложнять жизнь своим патронам.
И российская реакция была молниеносной. Владимир Путин тут же дал понять, что не намерен в ближайшем будущем встречаться с людьми, которыми манипулируют их собственные марионетки. Поэтому я смею предположить, что на саммите G20 в Ханьчжоу «нормандская четвёрка» заседать за переговорным столом не будет. А зачем? Вопрос риторический, конечно.
Остаётся военно-юридический аспект. Статья 51 Устава ООН предусматривает неотъемлемое право государства прибегнуть к силе в порядке осуществления права на самооборону в случае вооруженного нападения. Подчеркну, что эта правовая норма распространяется и на случаи террористического нападения не только со стороны любого государства-агрессора, но и со стороны парамилитарных групп, укрывающихся на его территории.
После терактов 11 сентября 2001 года в США, Совет Безопасности ООН немедленно дал расширительное толкование статье 51 Устава ООН, приняв резолюцию 1368 (2001). Эта резолюция Совбеза ООН констатировала, что события 11 сентября 2001 года представляли собой вооруженное нападение и США имеют право на самооборону. Основываясь на этой резолюции Совбеза ООН, США самостоятельно и без санкции Совбеза проводили специальные операции за рубежом, разыскивая и уничтожая террористов в тех государствах, которые их укрывали. Подобные действия прямо предусмотрены как американским законодательством об органах национальной безопасности, так и военной доктриной.
Считать ли проникновение в Крым террористов, являющихся военнослужащими Украины, актом начала войны против России. Проще говоря, следует ли в ответ точечно уронить что-нибудь тяжёлое на Киев, и разом решить проблему?
Более современный пример — это Израиль. Страна ведёт войну с внешним терроризмом уже много лет. Но всячески избегает прямого военного решения. Хотя возможности решить проблему одним ударом у Израиля есть. Можем ли мы назвать израильские методы борьбы с терроризмом вялыми или не эффективными? Да ни в каком случае.
Поэтому если нас в ближайшем будущем ожидает война, то это будет «война разведок». А переиграть Путина в такой войне нереально, так уж сложилось исторически.