В 1572 году, едва перевалив за полтинник, в Польше умирает последний король Ягеллонской династии – Сигизмунд II Август. Поскольку прямое наследование короны в Польше и ВКЛ было отменено, начинается борьба за престол Речи Посполитой.
Интрига была в том, что каждый магнатский род Польши и Литвы считал своим долгом и главной политической задачей не допустить избрания королём представителя любого другого магнатского рода. Поэтому возникла идея – пригласить нового польского короля и великого князя литовского со стороны.
Нарисовались 4 претендента:
— сын императора Священной Римской империи Максимилиана II Габсбурга Эрнст;
— Генрих Валуа, брат организатора и вдохновителя Варфоломеевской ночи, французского короля Карла IX;
— московский царь Иоанн IV Грозный и, как вариант, его сын Феодор Иоаннович, зять Бориса Годунова;
— Юхан III Ваза, король Швеции и отец будущего короля Речи Посполитой Сигизмунда III.
Признанные вожди Литвы Радзивиллы и Ходкевичи поставили, первоначально, на австрийского претендента. Идея заключалась в том, чтобы сделать Эрнста Габсбурга великим князем Литвы, впоследствии поженив его на Анне Ягеллонке, сестре покойного Сигизмунда. За своё избрание Эрнст должен был расплатиться переносом политического центра Речи Посполитой из Польши в Литву с последующей раздачей печенек и ништяков не польским, а литовским магнатам par excellence.
Однако Габсбург слил, типо, «нет-нет, на это я пойтить не могу», и Сиротка с Рыжим (это клички Радзивиллов) и Ходкевичем обратили свои взоры на Москву, предложив Литву Иоанну Грозному. Дело было на мази, однако средние и мелкие литовские паны, подпанки и шляхта были сильно напуганы успехами московитов в Ливонии и разгромом татарского войска при Молодях. В условиях, когда Московское царство усиливалось, литовское дворянство посчитало, что лучше сохранить свои вольности/маетности, пусть и при доминировании поляков в молодой Речи Посполитой.
Вот так Генрих Валуа и вышел в фавориты королевской выборной гонки. Из Речи Посполитой за ним послали депутацию в Париж. Но и тут Николай (Рыжий) Радзивилл отличился. Он смотался в Париж сепаратно от официальной депутации, предъявил мандат от панства и магнатерии Литвы, и объяснил Генриху Валуа, что мухи отдельно, котлеты отдельно, и поддержку со стороны Литвы надо будет оплатить по другим векселям. Среди прочего Радзивиллы и Ходкевич выторговали для ВКЛ возврат волостей Литвы, уже занятых Москвой, возврат литовских уделов, отошедших по тем или иным причинам к полякам, а также сохранение за наизнатнейшими магнатскими родами Литвы княжеских титулов.
Валуа малость прихуел, но после уже ничему не удивлялся. И 11 мая 1573 элекционный сейм, на который съехалось 50 тысяч делегатов, гремя саблями прокричал: «Chcemy Henryka Zhuyskogo! Хотим Хенрыка Жуйского!» (Валуа во Франции был герцогом Анжуйским).
После избрания новый польский король подписал всё, что ему подсунули хитрые литовцы и поляки. Документ назывался Artykuły Henrykowskie, и, в частности, именно с этого момента начался постепенный пиздец, который через 200 лет закончился разделом Польши. А всё потому, что к концу «золотого века ВКЛ» панство и шляхта, как польская, так и литовская, потеряли вкус к настоящей войне. Утратили пассионарность, как сказал бы Л.Н.Гумилёв
Что бы мы там с вами не говорили про военные доблести шляхты, но ключевым пунктом «Генриковых артикулов» был вопрос о посполитом рушении (всеобщей мобилизации на войну). Магнаты и шляхта добились от Генриха условий, по которым посполитое рушение мог объявлять не король, а только сейм.
При этом посполитое рушение не могло быть объявлено больше, чем на две недели, после чего каждый мобилизованный шляхтич мог безнаказанно бросить войско и вернуться домой. Король не имел права заставить отмобилизованную шляхту воевать за пределами Речи Посполитой, а служба шляхетская объявлялась платной. Казна должна была выплачивать каждому шляхтичу, явившемуся по призыву, по 5 гривен, но вся служба не должна была превышать 3 месяца в году.
Особо оговаривалось, что король не имел права самостоятельно формировать из шляхетского ополчения отдельные части, то есть делить ополчение на подразделения, типо, на полки, эскадроны и/или хоругви. Шляхтич, напротив, имел право воевать там, где ему больше нравилось. Такой вот был к тому времени массовый героизм и желание послужить польско-литовской Отчизне.
Генрих Валуа, герцог Анжуйский и z Bożej łaski i woli narodu król Polski, wielki książę litewski etc. etc. посмотрел на это дело, писю к носу подтянул, и начал пить чашу жизни, ни в чём себе не отказывая. Запировал, много и с удовольствием охотился... Коронную казну Речи Посполитой спускал Жуйский Хенрык так лихо, что, в последние недели его царствования, в королевском дворце Кракова не всегда находилось червонных злотых, чтобы купить королю и придворным поесть.
Поляки, и особенно литовские магнаты, тем временем наседали на Хенрыка с требованиями жениться на Анне Ягеллонке, сестре покойного Сигизмунда. Но Ягеллонка, как говорится, «молодая была уже не молода», ей было под пятьдесят, а Хенрыку всего 22 года. Да и, возможно, у юного короля просто не вставал на засидевшуюся в девках на полвека Ягеллонку (которую поляки и литовцы кому только не предлагали, вплоть до Иоанна Грозного)... В общем, так или иначе, Валуа решил плюнуть слюной на трон Речи Посполитой, и бежать обратно в Европу.
Надо сказать, что во время бегства юный круль Хенрык Жуйский показал себя хитрым и тонким политиком и большим знатоком литовской и польской души. Король послал занять денег у краковского кагала в краковское miasto Zydowskie, накрыл поляну и вусмерть напоил свиту и дворцовую охрану. После этого вскочил на коня и отбыл верхами.
За ним отправили погоню, и догнали возле никому тогда неизвестного хутора Освенцим (да-да, тот самый). Но мудрый не по годам Генрик уже хорошо знал, с кем имеет дело, Он незаметно сунул начальнику польской погони графу Тенчинскому крупный брильянт, потрепал бравого графа по усатой щеке, тихо сказал «Mon cher comte, vous ne me voyait pas», и распрощался. Всего Валуа просидел на польско-литовском троне 146 дней.
Так закончилась крупная польско-литовская авантюра с избранием нового вождя Речи Посполитой, а вместе с ней кончился и «золотой век ВКЛ». А что было дальше, я вам в другой раз расскажу.