Район Турова и Пинска, очерченный средним течением Припяти и ее многочисленными притоками, славился своими густыми лесами, болотами и на большей части территории не отличался плодородием. Любопытно, что ранние летописцы уделяли ему очень мало внимания, а временами и вовсе игнорировали, так что теперь почти невозможно проследить его историю в XI и XII веках И все-таки, при всей его сельскохозяйственной отсталости, это был очень важный регион. Припять, на берегах которой был расположен город Туров, являлась основным водным путем из Киева в Польшу и на Балтику. Более того, в Турове находился епископский престол. Самый прославленный из занимавших его епископов, Кирилл, живший в XII веке, был признан как автор проповедей в духе самой что ни на есть напыщенной и вычурной византийской риторики. Вряд ли правильно будет считать этот район задворками в культурном и торговом отношении, как может показаться, если судить только по высокомерному молчанию источников.
Границы этой территории определить трудно, труднее, чем границы любого другого южнорусского княжества. Все четыре соседа Турово-Пинского княжества: Киевское, Полоцкое, Черниговское княжества и Волынская земля — управляли различными его частями в разное время. Трудно, например, сказать, образовывал ли когда-нибудь Пинск северную часть Волынской земли вместе с Берестьем, или сколь долго в XII веке черниговские князья правили центральным клином этой земли — Клецком и Слуцком (так называемой «землей дреговичей»), или в какой степени Туров рассматривался просто как придаток Киевского княжества либо даже как восточное продолжение Волынской земли. Мы знаем только, что второй сын Ярослава I, Изяслав, и его потомки имели какие-то притязания на большую часть этой земли и считали Туров своим семейным владением. Достоверно известно, что Изяслав и два его сына Ярополк и Святополк правили там.
После смерти Святополка в 1113 году Туров, как очень многие южнорусские земли, попал в цепкие руки Владимира Мономаха и его сына Мстислава. До середины 50-х годов XII века он переходил из рук в руки сыновей и внуков Владимира Затем, как будто по капризу судьбы, эта земля вновь оказалась во владении потомков Изяслава. Правнуку Изяслава Юрию Ярославичу удалось каким-то образом отобрать Турово-Пинскую землю у сына Юрия Долгорукого Бориса, последнего из потомков Мономаха, правившего там. До конца века этот район оставался во владении Юрия, пяти его сыновей и трех внуков.
Произошло необратимое — Туров разделился на ряд мелких княжеств: Пинск, Клецк, Дубровицу на Горыни, Несвиж, Слуцк и, вероятно, другие От кого находились в вассальной зависимости правители этих земель, неизвестно — возможно, на переломе веков их сюзереном был князь Волынской и Галицкой земель Роман. В XIII веке Турово-Пинское княжество, если оно когда-либо существовало как таковое, почти полностью исчезло с политической карты Южной Руси. До монголо-татарского нашествия в 1223 году мы встречаем еще только два упоминания о турово-пинских князьях: в 1207 году они были союзниками Ольговичей против киевского князя Рюрика; в 1212 году они приняли участие в походе Ростиславичей на Киев. После этого они практически полностью исчезли с политической сцены. Для летописцев их как будто не существовало. Позднее, в XIII веке, Туров, как и Полоцк, оказался легкой добычей Литвы.
Полоцкое княжество, расположенное к западу от Смоленска и к северу от Турова, резко отличалось от всех описанных выше районов, составлявших в XII веке земли Руси. Оно никогда не было родовым владением никого из потомков Ярослава I и никогда в отличие от других княжеств не было связано пуповиной с матерью городов русских Киевом. Как ни пытались киевские князья покорить его, оно оставалось независимым и безучастным к основным политическим событиям на протяжении большей части XI и XII веков. Здесь правили потомки второго сына Владимира I Изяслава, посланного сюда на княжение вместе со своей матерью Рогнедой в конце X века. В конце XII века это было единственное княжество, граничившее одновременно с Литвой и с землями Немецкого ордена, что делало его уязвимым со стороны двух потенциально агрессивных западных соседей.
Подобно Турову, почвы здесь были бедные, местность лесистая, заболоченная. Но в торговом отношении этот район имел огромное преимущество перед большинством других княжеств: в центре этой земли протекала Западная Двина, напрямую соединявшая княжество с Балтикой; туда же вело верхнее течение Немана в западной части княжества Удобные речные пути вели также на юг: на юго-восточной окраине района протекал Днепр и два его основных притока Друть и Березина.
Источники, содержащие сведения о Полоцком княжестве XI и XII веков, фрагментарны, противоречивы и неинформативны. Даже если в Полоцке (или в Минске, или в Витебске) велась летопись, то сведения оттуда почти не попали в летописи Киева, Новгорода и Суздальской земли. В XI веке Полоцкое княжество было, по всей видимости, сильным и единым; в течение целых ста лет только два князя занимали престол — воинственный сын Изяслава Брячислав (1001–1044) и его еще более агрессивный внук Всеслав (1044–1101).
В XII веке, однако, княжество распалось на несколько мелких районов (Полоцк, Минск, Витебск, Друцк, Изяславль, Логожск и, может быть, ряд других), в которых правили многочисленные сыновья и внуки Всеслава. То минские, то полоцкие князья предпринимали попытки объединить эту территорию, но безуспешно. К началу XIII века из летописей начинают исчезать даже редкие и разрозненные упоминания о Полоцке — верный признак ослабления княжества. Тогда же крестоносцами, двигавшимися по Двине, были порабощены полоцкие данники — леттские племена.
В начале XIII века русские отряды под командованием полоцких князьков были выбиты из застав в Кукенойсе (Кокенхузене) и Герсике на Двине юкскюлльским епископом Альбертом и его саксонцами. Давление Литвы с запада и Смоленска с востока, феодальные усобицы, типичные для XII века, периодические попытки киевских князей установить контроль над Полоцком, катастрофическая раздробленность Полоцкой земли — все внесло свою лепту. И хоть Генрих Ливонский упоминает какого-то «князя Владимира», «короля полоцкого» на переломе веков, и хоть этому княжеству удалось каким-то образом продержаться еще в течение нескольких десятилетий, нет сомнений в том, что оно было безнадежно ослаблено в политическом и военном отношениях. Оно не представляло угрозы ни для кого из своих соседей, и менее всего для Суздальской земли, и только время требовалось для того, чтобы самый агрессивный из них, Литва, поглотил эту территорию.
Джон Феннел, «Кризис средневековой Руси 1200—1304»