Убийство Бориса Ефимовича Немцова мгновенно обросло разными прилагательными: жестокое, циничное, вероломное, заказное, политическое, бытовое, из ревности, и прочая журналистская шелуха.
На самом деле у этого убийства есть только одна ёмкая характеристика. Это убийство просто-таки невероятно ДЕРЗКОЕ.
Почти десяток выстрелов, и, заметьте, не в зассанном подъезде Южного Бутова, и не в лабиринтах овощебазы в Бирюлёво, а в самом охраняемом месте России. Меньше пятисот метров по прямой до резиденции Путина, километр по прямой до штаб-квартиры ФСБ на Лубянке.
Именно поэтому моя осмысленная реакция на это дерзкое убийство звучит примерно так: «Пацаны, что-то у вас тут не то».
Я не криминалист, не ветеран убойного отдела, и даже не конспиролог. Поэтому я не буду жонглировать версиями, калибрами, траекториями стрельбы и моделями пистолетов, из которых дерзкие убийцы так лихо завалили ныне покойного Бориса Ефимовича Немцова, мир праху его.
Тем более, тут же выяснилось, что в интернете огромное (тысячи их) количество людей, которые знают и основы баллистики, и тактику допроса, и методы планирования и исполнения покушений. Чтобы в этом убедиться, достаточно лишь в этот самый интернет занырнуть и voila! От «идея покушения проста, как колумбово яйцо» до «семь пулек, как в Сараево».
Но к делу. Дерзость убийства Бориса Ефимовича Немцова в том, что оно вызывающе антиконвенционально. И это антиконвенциональное убийство выламывается из всей системы гарантий и конвенций, которые существуют в российской элите с 1999 года.
Дело в том, что по негласному уговору, до сегодняшней ночи таких, как Борис Ефимович Немцов, в России не убивали. Их лишали должностей, выводили на периферию влияния, иногда маргинализировали, иногда судили, а потом амнистировали. Но ещё чаще давали уехать заграницу.
И никогда не отнимали у них всё, что было нажито честным, непосильным трудом и самим Борисом Ефимовичем Немцовым, и прочими политическими отставниками. И уже тем более никогда не отнимали жизнь.
Именно поэтому, а не в силу любви к либерализму и демократии, будучи уже сильно на шестом десятке лет, Борис Ефимович Немцов ни в чём не нуждался, вёл увлекательную жизнь бонвивана и жуира, содержал дорогих любовниц, много путешествовал и баловался политикой в гомеопатических дозах.
«Так в чём же фишка?» — спросит любознательный читатель. А фишка была в том, что покрутившись немало лет на верхних этажах российской элиты, умный человек Борис Ефимович Немцов знал, что обратно на эти этажи ему ходу нет.
Но он также был уверен, что его никто не тронет, и бояться за жизнь незачем.
Борис Ефимович Немцов отлично понимал, что конвенции и гарантии, лежавшие в основе перехода от Ельцина к Путину, распространяются на него так же, как и на Лужкова, Чубайса, и на Волошина, Илларионова, Коха, и на других героев и антигероев ревущих девяностых.
Борис Ефимович Немцов не держал личной охраны, жил на виду, посещал публичные места и модные заведения, не скрывался, и даже не носил приклеенной бороды. Он априори знал, что с ним ничего не случится. Ну, просто не может ничего с ним случиться.
Собственно, так думал не только он. Отсюда мощнейший шок в элите. Отсюда паника и растерянность в оппозиции. Головка российской оппозиции осознала, что в конвенциях произошёл некий сбой.
И либо они, эти конвенции, по неким причинам отменены, и теперь, чтобы выжить, надо уходить в подполье или бежать из России как можно скорее.
Либо возникла сила, которая по неведомым причинам игнорирует эти, доселе незыблемые конвенции.
И вот теперь у них дилемма. Натурально, соблазн использовать дерзкое убийство Бориса Ефимовича Немцова против Путина очень велик. Но в то же время остаётся открытым вопрос: «А что, если Путин этих конвенций не нарушал?» Что, если включился некий фактор, появление которого никакими конвенциями не предусмотрено. Или, того хуже — этот новый фактор не считает себя связанным никакими конвенциями по причинам, которые я сейчас обсуждать не хочу.
Тем более в российской оппозиции даже близко нет понимания того, как Путин отреагирует на то, что верхушка оппозиции, обвинив его в дерзком убийстве Бориса Немцова, в одностороннем порядке завтра объявит конвенции денонсированными.
Именно поэтому следствие по делу дерзкого убийства Бориса Немцова должно ответить не столько на вопрос «Кто и зачем его убил?», сколько на вопрос «Как его убили?» и как, при наличии всеми признаваемых конвенций, такое могло случиться?