Месяц назад, когда президент Обама готовился подписать более жёсткие санкции против России, главный экономист Белого дома Джейсон Фурман хвалился, что экономическая война Запада уже поставила Россию на колени.
«Если бы я был председателем Экономического совета* при президенте (Владимире) Путине, я был бы крайне встревожен, – заявил Фурман. Объявив, что Путин и его окружение находились «между Сциллой и Харибдой в смысле экономической политики» Фурман злорадно заметил, что «комбинация наших санкций, неопределённость, созданная ими вкупе с международными действиями, и падение цены на нефть поставили их экономику на грань кризиса».
Нельзя отрицать, что российская экономика находится в сложном положении. В ноябре министр финансов России Антон Силуянов предсказал, что потери от санкций и снижения цены на нефть обойдутся российской экономике в сумму, достигающую 140 миллиардов долларов, что равно 7% ВВП. В течение 2014 года рубль потерял 46% стоимости, и ещё 7% в первый день торгов в 2015-м. Центральный Банк России оценивает, что чистый отток капитала из страны в прошлом году составил 134 миллиарда долларов, что подготавливает почву для болезненной депрессии.
Но как нам многие годы твердят специалисты и эксперты, в сегодняшнем глобальном мире ни одна крупная проблема – экономическая, политическая или военная – не остается локальной длительное время. Наказание России за «аннексию» Украины и продолжающуюся поддержку украинских повстанцев, вероятно, создаст массу непредусмотренных и дорогостоящих последствий для США и Европы.
В отличие от других мишеней американских санкций, таких, как Куба или Северная Корея, экономика России достаточно велика, чтобы это имело значение. Её свободное падение вполне может частично утянуть за собой неустойчивые экономики стран ЕС.
На вопрос корреспондента издания «Блумберг», ощутит ли мир пагубное финансовое влияние из-за ухудшения экономического состояния России, ведущий специалист по мировым стратегиям West Shore Funds Джеймс Рикардс сказал:
«Я думаю, увидим … Существует масса долларовых корпоративных долгов (в России), который им может оказаться не под силу выплатить … Если по ним начнут объявлять дефолты, кто станет собственником? Ну, это американские фонды взаимных инвестиций, американские пенсионные фонды, кое что останется европейским банкам. Если вы собственник Banco Santander, а Banco Santander принадлежит крупный кусок российского корпоративного долга, как же он снизится? Можно тыкать пальцем в русских, но когда долг записан, то он вернётся и повиснет на нас».
Колумнист «Нью-Йорк Таймс» Томас Фридман тоже бьёт тревогу:
«Спад в России плох для русских, но это отнюдь не значит, что он хорош для нас… Если экономика России, страны, раскинувшейся на 9 временных поясов, попадёт в рецессию, и она не сможет обслуживать иностранных кредиторов из-за снижения цен на нефть – всё это приведёт к политическому беспорядку и банкротствам западных банков – этот крах почувствуют по всему миру».
Европа сомневается
Европейские лидеры, по-видимому, засомневались в мудрости экономической игры в «кто первый струсит», когда их собственные национальные экономики столь слабы. Руководители Австрии, Франции, Германии и Италии в декабре на саммите в Брюсселе – в один голос предостерегали, что российский финансовый кризис может привести к непредсказуемым последствиям для их собственных экономик.
«Целью никогда не было ввергнуть Россию в хаос в политическом и экономическом смысле», – заявил вице-канцлер Германии Зигмар Габриэль.
В том же духе высказался и президент Франции Франсуа Олланд в радиоинтервью, отметив, что санкции – в том числе и отмена поставок двух вертолётоносцев «Мистраль» России – были и ненужными и непродуктивными.
«Мистер Путин не намерен аннексировать восточную Украину, – сказал Олланд. – Что ему нужно, так это остаться влиятельным. Мистер Путин хочет, чтобы Украина не стала членом НАТО».
В отношении санкций мистер Олланд сказал:
«Я не сторонник политики достижения целей путём ухудшения ситуации. Я думаю, что теперь действие санкций пора остановить».
Подобные озабоченности не помешали американскому Конгрессу в прошлом месяце единогласно утвердить новые жёсткие запреты на финансирование и передачу технологий – наряду с $350 миллионами на оружие и военное снаряжение для Украины и $90 миллионами на анти-путинскую пропаганду и политическую деятельность в России. Бывший член республиканской партии Деннис Кучинич отметил, что этот законопроект был моментально принят Палатой представителей – поздно ночью, в присутствии трёх членов.
Будьте осторожны в желаниях
Как ни парадоксально, неразборчивое применение санкций против России и множества других международных «мишеней» может ещё не раз дать о себе знать Соединённым Штатам, подрывая крайне нео-либеральные принципы, которые они десятилетиями отстаивали для укрепления собственной экономической экспансии.
Путин скорее походил на лидера Трехсторонней Комиссии**, чем на бывшего офицера КГБ, когда осенью предупреждал:
«Санкции уже подрывают основы мировой торговли и правила ВТО, принципы незыблемости частной собственности, расшатывают либеральную модель глобализации, основанную на рынке, свободе и конкуренции, – модель, главными бенефициарами которой, замечу, как раз и являются страны Запада».
Иэн Бреммер, президент консалтинговой компании «Евразия Груп» и колумнист по иностранным делам журнала «Таймс» вторит замечаниям Путина в недавнем обзоре «Основные риски 2015 года», где замечает, что «американская обособленность представляет собой сохраняющийся опасный тренд» во всем мире.
В отношении экономических санкций Бреммер заметил:
«Важнейший краткосрочный вызов – ущерб, наносимый трансатлантическим отношениям. Европа станет более недовольна американской односторонностью, которую ей, Европе (и европейским банкам), надо оплачивать … В долгосрочном плане, всё-таки и другие будут уходить от долларовой зависимости и от организаций, в которых Соединённые Штаты доминируют; в частности, в Восточной Азии, где Китай обладает силой и мотивами создать собственные организации, и где меньше деноминированного в долларах долга, усложняющего этот процесс».
Касаясь будущих проблем, он отмечает:
«Правительство, нацеленное на санкции, будет всё больше и больше обходиться с компаниями, которые подчиняются его требованиям, как с инструментами американского влияния. Что подвергает подобные фирмы повышенному риску возмездия – от притеснения регулирующими органами до дискриминации в контрактах и кибер-атак. В этом отношении особенно уязвим финансовый сектор Соединённых Штатов».
Опасность экстремизма
Долгосрочные последствия такого применения санкций могут зайти намного дальше издержек для нашей собственной и других западных экономик. Американо-российское сотрудничество по контролю над вооружениями уже подвергается опасности. Припёртая к стенке Россия может отклонить продолжение важнейшего сотрудничества в отношении коридоров дополнительных поставок в Афганистан, ядерных переговоров с Ираном и политического урегулирования в Сирии – всё это в любом разумном списке приоритетов стоит рангом выше, чем судьба Восточной Украины.
Как предупреждает Бреммер,
«Кремль ощущает антагонизм и изоляцию, но его планы на будущее не подвергаются существенным ограничениям. Агрессивно ревизионистская, но всё более слабая Россия в 2015 году на глобальной арене будет непредсказуемой политической силой, представляя главную опасность для западных правительств и бизнеса в течение всего года».
Он прогнозирует возможность увеличения числа скрытых кибер-атак, конфронтацию с НАТО и укрепление связей между Россией и Китаем за счёт Запада.
Если, как полагают многие русские, реальная цель санкций – смена режима, точно такая же, как поддержанный президентом Никсоном военный переворот против Сальвадора Альенде в Чили с установкой «заставить экономику визжать», то большая часть наблюдателей согласны, что в итоге Запад может после ухода Путина получить намного более враждебный режим.
В краткосрочном плане, конечно, санкции легко разжигают российский национализм и повышают популярность Путина. Но в долгосрочном плане, как считает эксперт Ангус Роксбург из «Гардиан»,
«Подбрасывание дров в костёр кремлёвских клановых войн, в которых мы вряд ли разбираемся, стало бы верхом безрассудства. Мы понятия не имеем, каким может быть итог – а он может оказаться намного хуже, чем то, с чем мы имеем сейчас».
Чем дольше бурлит украинский конфликт, тем больше экстремистов по обе стороны получают рычагов влияния. В сентябре прошлого года Наталья Юдина в The Moscow Times отмечала, что «значительное количество российских правых радикалов теперь активно сражаются на Украине. Если раньше они участвовали в социальных сетях, группах исторических реконструкций военных сражений и всевозможных военизированных тренировочных лагерях, теперь они набирают реальный боевой опыт. После окончания конфликта большинство неизбежно вернется в Россию, где их давняя мечта о «русском восстании» или «белой революции» больше не будет казаться столь сложной для исполнения. А это значит, что ещё одни следствием этой войны станет резкая эскалация деятельности радикалов правого крыла – только на этот раз в самой России».
Без хрустального шара нам не узнать, ослабнет ли новая холодная война с Россией или наоборот, произойдёт глубокое замораживание отношений. Но представляется совершенно ясным, что экономические санкции и политическая конфронтация из-за судьбы Восточной Украины усиливают риски до глобального уровня, намного превышающего реальные интересы США и Запада.
Неплохо напомнить, раз уж прошло столетие с начала Первой Мировой войны, что экономический коллапс и социальная разруха с большей вероятностью посеют семена экстремизма и конфликта, чем сделают мир более безопасным для развития демократии. Если бы политические деятели взглянули на историю – ради политической подсказки – им было бы неплохо воспользоваться уроками Версаля вместо того, чтобы оставаться зацикленными на уроках Мюнхена.