Мануэль Кастельс: Социально-политические движения в эпоху интернета
— Первый вопрос о вашей новой книге, которая выйдет в сентябре: «Сети гнева и надежды: социально-политические движения в эпоху интернета». О чём она будет?
— Основная тема книги – попытка понять новые социальные движения, которые развиваются во многих странах мира в 2011—2012 годах. Никто не ждал этих движений, но анализ в моей книге «Сила коммуникации» (Communiation Power), опубликованной в 2009 году, показал, что благодаря новым коммуникационным технологиям у людей появилась возможность иметь автономные сети связи, автономные – в противовес мейнстримным медиа, правительству, глобальным корпорациям. И поэтому на протяжении всей истории способность людей повышать свои требования, свои запросы – всё основано на способности к общению. Именно поэтому в средние века сжигали книги, поэтому свободная пресса всегда была важнейшим принципом функционирования любой демократии.
Так что моя точка зрения такова: в ситуации, когда люди во многих странах мира испытывают разочарование, проблема заключается в том, что политические институты не отвечают требованиям граждан. В некоторых случаях это происходит потому, что это авторитарные режимы, такие как в арабских странах. В других случаях институты демократии, как правило, ограничены двумя партиями. Люди голосуют каждые четыре года на выборах, не имея возможности высказаться по существу политики.
Таким образом, во всем мире накопился дефицит демократии, а это означает, что две трети граждан мира не доверяют своим представителям, не думают, что они управляют на демократических основах. Это то, что говорят данные. И это то, что чувствуют люди. И вдруг за последние два года в некоторых странах развилось стихийное движение, организованное в Интернете, без лидеров, без политических организаций, состоящее из самих людей, которые больше не могут принимать несправедливость в обществе.
Это началось в конце 2008 – начале 2009 года в Исландии. Она стала первой, где начались такие движения, которые привели к глобальным изменениям в стране, её политических институтах и во всём устройстве. А потом движения распространились на Тунис, Египет, оттуда перекинулись на все арабские страны, через Испанию и Италию до американского «Occupy Wall Street». И это движение продолжается.
Итак, моя книга о том, как эти движения развиваются, почему они могут мобилизовать столько людей и получить общественную поддержку, и как это характеризует новый тип социальных движений XXI века. Потому что если очень похожие движения развиваются в самых разных контекстах – от Исландии до Туниса, от США до Испании – и они имеют очень похожие лозунги, очень похожие формы организации, то в этом есть что-то новое и важное, новая форма гражданского общества, которое проявляет себя в этом контексте.
— Вы действительно считаете, что в этих движениях нет лидеров? Я вижу ситуацию в России таким образом: сначала появились гражданские активисты, но впоследствии наша оппозиция, которая никогда не имела достаточного веса в политике, попыталась выйти вперед и заявить: «Мы будем вашими лидерами». Когда люди поверят в их лидерство, они наберут какую-то силу.
— Конечно, все зависит от конкретного движения. Я и моя исследовательская команда наблюдали за подобными ситуациями в разных странах, лично я работал в США и в Испании. Движения, как правило, возникают без лидеров. Как только кто-то пытается стать лидером, движение начинает яростно ему противостоять.
С другой стороны, сами движения (где бы то ни было) не пытались и не хотят создавать политических партий. Они не хотят воссоздавать ту же политическую силу, против которой выступают. На сегодняшний день это протестующие движения, и что касается политических предложений, то их идеи далеко не краткосрочные, они нацелены на долгосрочный результат. Вот сейчас они хотят изменить мышление людей. Они также хотят вдохновить людей на борьбу за свои убеждения.
В-третьих, вы абсолютно правы в том, что касается России. Но в других странах, где политические партии обращаются к общественным движениям за поддержкой – в Испании, Франции, США – ничего не вышло. В Испании оппозиционное движение полностью отвергает все политические партии. Результатом действий испанского движения стал распад социалистической партии, потому что молодёжь отказывалась за неё голосовать. Социалистическая партия потерпела поражение на последних выборах и уже, возможно, никогда не оправится, потому что левые силы лишились поддержки. Таким образом, результат таков, что ещё многие годы в Испании не будет социалистической партии.
В США ситуация сложилась несколько иначе, потому что многие люди, вступившие в движение, работали с Обамой во время его предыдущей кампании. Но Обама их разочаровал. Тогда они поддержали протестное движение, но не как лидеры, а как его участники. Они не против Обамы, но считают, что Обама не способен выдержать сопротивление республиканского конгресса, бизнеса и Уолл-стрит. Поэтому они надеются на перемены за пределами политики. Но когда придёт время голосовать, большинство проголосует за Обаму, хотя и без особой надежды на реальные перемены. Движение же готово проголосовать за Обаму, но только если сможет добиться изменений в обществе, и тогда Обама получит поддержку своего курса.
Что касается арабской революции, то возможен такой результат: на выборах победят «Братья-мусульмане». «Братья-мусульмане» не стояли у истоков движения. Но многие члены этой ассоциации по причине своей популярности вышли на Площадь Тахрир, пусть и не в качестве лидеров движения. Стоило кому-нибудь попытаться возглавить движение, как протестующие на площади выступали против. И это были самые разные люди: копты, радикальные исламисты, умеренные исламисты, люди не из религиозных организаций. Все они были за то, чтобы движение было единым. Несмотря на различия в идеологии и религии, у них была одна общая цель — демократия, то есть сначала устранить Мубарака, а затем милитаристскую власть. И они собирались действовать сообща до тех пор, пока в Египте не наступит реальная демократия.
Что происходит сейчас в Тунисе? Люди по-прежнему мобилизованы. Армия не сдала свои позиции в Египте. В Тунисе всё иначе, теперь это более-менее демократичное государство. Поэтому там политическая революция завершилась успехом. Но не в Египте. Египет до сих пор пребывает в революционной ситуации, то есть в ситуации неопределённости.
Мои знания о России довольно поверхностны, но на самом деле я очень интересуюсь Россией. Я говорил с участниками нынешних движений в Москве, и у меня сложилось впечатление, что движение в России тоже возникло без явных лидеров. Как и в других странах, всё началось с призывов в блогах, у Навального, к примеру. Но люди пошли не за Навальным. Просто его призыв выйти на улицы показался многим разумным и необходимым решением. Как только они вышли на улицы, там же оказались и политики. Не думаю, что это так уж плохо. Но если политики придут в это движение из искреннего желания поддержать процесс демократического принятия решений, а не предложить своего лидера, то у движения появится больше сторонников, а значит и больше силы.
Мнимая демократия
— Но когда дело касается выборов в России, как протестное движение может определиться, за кого отдать голос, если оно не принимает лидеров? Что они будут делать в ближайшем будущем?
— Как минимум – не будут голосовать за Путина, что уже важно, потому что изначально это движение против Путина. Они не знают, чего хотят, но, по крайней мере, знают, чего не хотят. Остальное зависит от личных симпатий каждого.
Пожалуй, это самый сложный для понимания момент. Эти политические движения в то же время совсем не политические. Они политические, потому что изначально выступают за демократию. Они утверждают, что существующие формы демократии неэффективны, что люди не ощущают своего прямого влияния. Это какая-то «дежурная» демократия. Но в конечном итоге политики живут в собственном мире. Они связаны с банкирами и сильными мира сего и на самом деле считают людей глупыми, верят, что людьми можно легко манипулировать, например, с помощью СМИ. Мы живём в мнимой демократии.
Я работал в сфере избирательного закона в Испании и других странах. Большинство избирательных законов недемократичны в том смысле, что они отражают интересы двух или нескольких крупных партий, а не политического меньшинства. Почему? Потому что две главные партии как раз и участвуют в написании закона.
— Даже в США?
— Тем более в США. Всё очень просто: только два кандидата могут выиграть президентские выборы или выборы в Конгресс. Нужно быть республиканцем или демократом – точка. В противном случае шансов у вас нет. А ещё нужно иметь много денег. Это второй момент. Почему Обаме удалось изменить такой расклад на одни выборы? Ведь существует ограничение на средства, которые корпорации могут вложить, а Обама получил огромную сумму денег, самый большой фонд за всю историю выборов в США. Но у него была огромная армия сторонников. В среднем он получил по двести долларов с человека, а их было три с половиной миллиона. Вырисовывается сумма около 700 миллионов долларов – самый большой фонд избирательной кампании. В результате этого пришлось изменить закон. Консерваторы обратились в Верховный суд, и Верховный суд изменил закон. Теперь любой может при желании вложить миллиард долларов. И сделано это было с целью, чтобы у корпораций было больше влияния на избирательный процесс.
Таким образом, эти движения добились хотя бы широкого обсуждения. В США до возникновения движения Occupy ещё существовала «американская мечта»: если много трудиться, то можно стать богатым, как все. Теперь, согласно опросам, в американском сознании прочно укоренилось понятие «нас 99%». Во-вторых, по последним данным, большинство американцев не верят, что если много трудиться, то есть шанс далеко продвинуться в жизни наравне с остальными. Теперь большинство считает, что в США – классовое общество. До появления движения такого не было – об этом опять же свидетельствуют опросы. Так что сейчас, как видите, происходят изменения в сознании людей.
— Вы верите, что есть идеальный демократический режим, о котором мы можем сказать: «Да, вот пример того, как должно быть в других странах». Или же его не существует, и протестанты борются за утопию?
— Понятие идеальной страны не так уж и применимо к движениям, потому что идеальная страна зависит от условий в этой стране. Мы не можем сделать вид, что уровень гражданского участия и демократии в странах с длительной традицией угнетения (например, в арабских странах) сопоставим с уровнем стран, например, скандинавских.
Тем не менее вот пример требований движения. Есть одно движение в Испании, которое очень мощно заявило о себе в мае 2011 года. Их лозунг звучал: «Делай как Исландия». А люди очень мало знали о том, что происходит в Исландии. Сейчас Исландия – это остров, где проживает 330 000 людей, сравнивать с Испанией просто бессмысленно. Но что случилось в Исландии? Исландия – это демократическое общество, и движение изучило результаты выборов между двумя партиями, начиная с 1927 года. Очень сильное влияние на эти партии оказывали банкиры. Банкиры перешли к очень спекулятивной банковской системе и, как следствие, потерпели крах в 2008 году. Они разрушили страну, разрушили всё после периода процветания.
И движение смогло мобилизоваться до объявления новых выборов. Обе партии проиграли, а к власти пришла новая коалиция социал-демократов и «зелёных», у которых раньше не было шансов. Они пришли к власти с конкретной предвыборной программой, которую воплотили в жизнь. Они национализировали банки, разработали новую конституцию, по которой буквально в этом месяце (июнь 2012) состоится референдум. Эту конституцию обсуждала в Интернете вся страна. Такой вот краудсорсинг.
Этот пример вдохновил очень многих людей во всем мире. Конечно, его нельзя просто взять и повторить. Но, между прочим, исландская экономика – наиболее сильная в Западной Европе. Исландская крона после девальвации гораздо сильнее, чем евро. То есть экономическая политика доказала свою надежность.