Никого в мире вне собственных границ Соединённые Штаты правильно не понимают, и неверно управляются со всем, чем только можно. Они делают всё по двухпартийному консенсусу, столь широкому и глубокому, что невозможна никакая оппозиция, кроме тупого изоляционизма.
Америка получает нежелательные результаты – самые недавние в Ираке – поскольку жаждет в первую очередь неверных итогов. И, как представляется, нет шансов убедить американцев в ином. Развал иракского государства обеспечит ещё один повод для взаимных обвинений политических партий. Проблема в том, что обе партии хотят начать с ошибок.
Невозможно набрать молодёжь из американских университетов для строгих, депрессивных миссий управления упадком других цивилизаций. Американцы – миссионеры, а не имперские мандарины (китайцы, говорящие на языке «благородных» — прим пер). Америка не может игнорировать Ближний Восток, ведь у неё в этом регионе ключевые интересы, включая углеводороды, но не только.
Они пытались подготовить Ливию и торговались с мерзким режимом Муаммара Каддафи ради «чашки Петри» джихадистских ополченцев, они пытались справиться с Египтом и торговались с ничтожным режимом Хосни Мубарака ради Братьев-Мусульман и неизбежного возврата военного правления перед лицом угроз терроризма и голода, они даже не попытались разобраться с Сирией, которая рухнула в религиозную войну. Они потеряли 1 триллион долларов, 5 000 убитыми, 50 000 ранеными и несколько миллионов разрушенных жизней американцев, пытаясь справится с Ираком и Афганистаном.
От Геркулесовых Столбов до Гиндукуша Америка противостоит поясу стран, неспособных прокормить себя, не говоря уже об инвестициях капитала в прибыльный бизнес или образование молодёжи. Без углеводородов их экономики будут напоминать нечто худшее, чем Африку южнее Сахары. Лишь четыре из победивших неграмотность – Иран, Турция, Тунис и Алжир – испытали внезапный коллапс рождаемости, от до-современного к пост-современному уровню за одно единственное поколение.
Что надо было сделать Америке?
- Вторжение в Ирак и смещение Саддама Хусейна было разумной альтернативой после 9/11. Я поддерживал вторжение в то время, поскольку Америке нужно было привести один ужасный пример враждебного мусульманского правительства, чтобы убедить других сотрудничать в подавлении террористов. Но Америка должна была установить сильного лидера и уйти, оставив шанс вернуться, чтобы установить другого сильного лидера, как в своё время предлагал Дэниел Пайпс.
- Суннитско-шиитский конфликт был неизбежен, но США могли не высовываться с нейтрализацией Ирана – бомбежкой ядерных площадок, обезглавливанием Стражей Революции и финансированием оппозиции. Всё это обошлось в несколько сотен миллионов долларов.
- При нейтрализации Ирана срок жизни клана Асада в Сирии был бы ограничен. Как когда-то предложил Эрик Принс, Вашингтон мог договориться с Москвой о наследовании – позволить Москве выбрать преемника.
- Израиль стоило поощрить усмирить Хизболлу в Ливане с благословения Запада, а не сковать по американскому плану 2006 года, чтобы завершить израильско-ливанскую войну.
- При вытеснении из расчётов Ирана, Америка могла бы потребовать, чтобы саудовцы и турки прекратили поддержку разных боевиков-джихадистов, которые теперь мечутся по Сирии и Ираку. Без иранской угрозы саудовцы бы согласились.
- Америке стоило проигнорировать Ливию и продолжать оказывать поддержку военному правительству Египта. Стареющий Мубарак долен был уйти, но вполне был возможен рассчитанный переходный план.
Дьявол не в деталях, а в первоначальном плане. Никто не мог в 2001 году войти в Овальный кабинет и заявить президенту Бушу, что его дело – управлять неизбежным упадком мусульманской цивилизации: унижать иранцев, мешать конкурирующим партиям и оставить как можно больше власти в руках мерзкий военных или монархических правительств. Никто не мог прийти в американские университеты и набрать солдат, шпионов и дипломатов, чтобы исполнить план, который предполагал медленное и неизбежное наступление человеческой нищеты вплоть до катаклизма.
Как отметил сэр Лон Киган, Британская Индия управлялась всего тремя тысячами кадровых офицеров, но эти офицеры учили греческий и латынь в британских школах и знали историю упадка Рима так, как теперь их американские коллеги знают сценарий «Игры Престолов». Они изучали местные наречия, носили местную одежду и командовали местными войсками. Он не собирались спасать Индию, ещё меньше – перестраивать её по британскому образцу, несмотря на всё миссионерское пустословие о Бремени Белого Человека. Британцы держались в Индии ради обогащения, и их цинизм и эгоизм сделал их неторопливыми и эффективными. В поисках удачи бедные, но умные шотландцы и английские леди вербовались в колониальную администрацию.
Американцы никогда не жили в колониях (хотя Южная Конфедерация имела такие намерения в отношении расширения рабства на всю Латинскую Америку). У них отсутствует имперская мотивация заниматься своими делами вне границ империи. Мы никогда не воспитывали внешнеполитическую элиту так, что мнение Америки – единственно верное, а другим частям света, по сути, брошен вызов в сравнении с нами.
У Америки никогда не было студентов или преподавателей для решения проблем за рубежом. Ещё остались несколько мудрецов, вроде Анжело Годевилла, который придерживается примера Джона Квинси Адамса вопреки утопической мании основных школ внешнеполитических проблем.
Слева у нас нечто вроде так называемой команды национальной безопасности Обамы, в том числе любители прав человека вроде Саманты Пауэл и Бена Родса. Справа – неоконсерваторы с уверенностью, что бытие определяет сознание (демократические институты превратят людей в демократов) и католической теорией естественного права, доходящие до утверждений, что без посторонней помощи человеческие намерения приведут всех к западной идее индивидуальной свободы и демократического правления.
Американцы, по-видимому, думают, что раз они воспользовались шансом влезть в мировую историю пару сотен лет назад, то все должны перестать действовать и копировать их. Такая точка зрения не так уж и смешна – ни одно государство не было более успешным, чем США, которые принесли больше благополучия и безопасности большему количеству людей, чем любой другой политический эксперимент в истории человечества.
Американский гений заключается в ассимиляции отдельных личностей любой этнической принадлежности в государство, основанное на законе, а не на расе или языке, и американцы считают, что поскольку индусы, мусульмане, евреи и христиане сосуществуют мирно внутри США, то они могут так сосуществовать повсюду. Такое мнение игнорирует вероятность того, что отдельные личности, желающие мирно жить с людьми другой этнической принадлежности, отвергают родную культуру, разрывая связь с теми, кто от неё не отказался.
Чувство национальной исключительности может происходить из долгой истории; Китай может считаться особенным на основании пяти тысячелетней истории. Америка – молодое государство и её чувство исключительности исходит из надежд и предвкушений. Но это весьма специфичные надежды и предвкушения – они берут начало в кальвинистской вере отцов-основателей Америки с её внутренним конфликтом между христианской универсальностью и идеей избранности.
Радикальные протестанты, создававшие американский эксперимент, считали свои достижения универсальным примером, но не ожидали, что испорченный мир выберет в качестве общего правила подражание им. Большая часть человечества, полагали они, будет проклята и забыта. Сегодня направление основной мысли американского консерватизма заключается в том, чтобы считать Америку исключительной только в том смысле, что она представляет собой исключительно хороший рецепт, по которому должен уметь готовить любой повар.
В Америке стало практически невозможно задать вопрос: Какие культуры жизнеспособны, и какие – нет? Представители всех культур могут быть американцами, но не обязательно это верно о культурах, в которых они родились. Я уже десятки лет утверждаю и на этих страницах, и в книге «Как умирают цивилизации», что мусульманская цивилизация не выживет – она идет прямо из детства к дряхлости.
Это не противоречит успеху мусульманских иммигрантов Америке или сотням закутанных в платки девушек в Университете Ариель в Самарии, это значит, что мусульманские государства будут нестабильны, подвержены кризисам, а мусульманское население будет недовольно и склонно к экстремизму. Стабилизировать их – дурацкая идея, лучшее, что можно сделать – предотвратить распространение у нас их проблем.
Европейская культура может оказаться в долгосрочном плане нежизнеспособной, но Германия продолжит компенсировать упадок своей рабочей силы, привлекая талантливых иммигрантов с периферии Европы. Она отсрочила влияние плохой демографии на целое поколение.
Православная христианская культура пытается возродиться после ужасного истощения в коммунистическое правление. Немногие на Западе имеют хоть какое-то представление, что это означает. Министр иностранных дел России Сергей Лавров недавно заявил, что западная враждебность в отношении России возникла из-за возврата к православным корням (как отметил Поль Гобл из Jamestown Foundation): «Начала распространяться идея (по словам Лаврова), что Советский Союз с его коммунистической доктриной оставался внутри системы взглядов, разработанных на Западе, а новая Россия возвращается к своим традиционным ценностям, корни которых – в Православии, и в результате она стала менее понятна».
У русских проблема с пониманием того, что никто на Западе, по крайней мере, никто, обладающий влиянием, не имеет ни малейшего представления о том, в чем сила Русского Православия и в чем оно не согласно с западным пониманием силы, хотя для русского ума это чёткие, жизненные вопросы. Президент России Владимир Путин – совсем не новый Гитлер, он представляет собой именно то, что нанесло поражение Гитлеру, равно как и Наполеону. Это не было понятно Западу в 1812 году, и не понятно сейчас, но это невозможно отвергать. Америка во всё горло орала на Путина после Крыма и размахивала – кто зубочистками, кто охотничьими ножами, а российский руководитель заключил соглашение с Пекином.
Западный консенсус – среди экономистов, равно как и политических деятелей – по-видимому, состоит в том, что Китай рухнет под собственным весом. Китайцы поднимутся против Коммунистической партии и незавершённая революция площади Тяньаньмынь победит, и эксперты ставят на 25-ю годовщину подавления студенческих демонстраций. Да китайцы живут с императором большую часть из четырёх тысяч лет, что приводит кого-то к мысли, что они теперь изменят себе? Китай прекрасно себя чувствует, а американские прогнозы о взрыве – по большей части напускной оптимизм.
Ничто из упомянутого не изменится, несмотря на основанные на опыте умозаключения, в том числе и самые мрачные. Республиканский внешнеполитический бомонд будет обвинять Обаму в глупости – что он оставил Ирак без ограниченных американских войск; не будет ни самоанализа, ни работы над ошибками, которые с самого начала заполонили американское вторжение. И не только потому, что на кону слишком много карьер и слишком большой политический капитал – американцы просто не хотят думать о мире, какой он есть на самом деле.
Неявно, в итоге мир окажется в руках других игроков с более развитым чувством реальности. Китай никогда особо не волновал мир за его обширными границами. Но Китай не обременен подходом социальной инженерии по переделке мира американских консерваторов или ментальностью компенсирующих действий администрации Обамы.
За свою долгую историю Китай сотни раз видел, как культуры преуспевали и терпели неудачи. Он не терзается раскаянием из-за жёстких мер против беспокойных меньшинств. Новостные СМИ сообщают, что президент Си Цзиньпинь призвал к переселению части западного китайского уйгурского меньшинства, турок-мусульман. Уйгуры недавно уже совершили несколько террористических актов, и Пекин начал терять терпение.
Китайская политика в отношении разрозненного мусульманского меньшинства жестока, но крайне эффективна, у меня нет и тени сомнения, что эта политика будет успешна, несмотря на заламывание рук правозащитными организациями. Американская политика щедра и в целом неэффективна. Если что-то между крайностями? Не думаю, что мы когда-нибудь найдем эту середину.
С другой стороны, Китай не заинтересован в реформировании какого-либо режима или культуры до тех пор, пока они не представляют угрозы его интересам. Китай озабочен потоком нефти из Персидского Залива (для Саудовской Аравии он крупнейший потребитель) и планомерным продвижением «Нового Шёлкового Пути» через Стамбул в Европу. Я не испытываю энтузиазма в отношении будущего «Pax Sinica» в Западной Азии, но в отсутствие американской силы кто-то заполнит вакуум.