Бог Либер у римлян первоначально был покровителем роста и плодородия, а также семени животных и растений; впоследствии он был отождествлен с заимствованным у греков Дионисом. В разных частях Италии в честь Либера – очевидно, в действительности италийского бога плодородия – устраивались фаллические праздники. Во время этих праздников по полям и по городу на повозке возили большой фаллос, вероятно вырезанный из дерева; в конце церемонии он увенчивался матроной. У Августина в труде «О граде Божием» содержится очень интересная ссылка на этот обычай (vii, 21): «[Варрон] говорит, что на перекрестках Италии некоторые частности культа Либера совершаются с такой отвратительной свободой, что в честь его почитается срамной мужской член, – почитается не с сохранением сколько-нибудь стыдливой тайны, а с открытым и восторженным непотребством. Так, этот гнусный член, положенный в тележки, в дни праздника Либера с великим почетом вывозится сначала в деревнях на перекрестки, а затем ввозится и в город. В городке же Лавинии Либеру посвящен был целый месяц, в продолжение которого у всех на языке были похабнейшие слова, пока этот член не провозили через площадь и не прятали в своем месте. На этот почтенный член почтеннейшая из матрон должна была открыто возложить корону! Так, изволите ли видеть, надо было склонять к милости бога Либера ради урожая; так нужно было удалять язву с полей; нужно было принудить благородную женщину сделать публично такое, чего не позволила бы себе сделать в театре и блудница, если бы зрительницами были благородные женщины». Так говорит Августин. Но как мы можем видеть, тот факт, что церемонию исполняла почтенная женщина, доказывает, что это была не оргия, а древний обычай, религиозный смысл которого состоял в том, чтобы отогнать разрушительные «магические влияния».
Фаллос (или, как римляне называли его, fascinum) использовался почти во всех противомагических церемониях. В «Римской мифологии» Преллера справедливо говорится о «распространенном по всей Италии применении fascinum как амулета и защиты от магии; в этом выражалась вера в охранительное действие вечной божественной порождающей силы». По этой причине фаллос в различных видах вешали на шею детям, прибивали над дверями лавок, даже прикрепляли к колеснице воина-триумфатора. Плиний («Естественная история», xxviii, 4 [7]) говорит в этой связи: «Фаллос охраняет не только младенцев, но и полководцев». Этому богу (а фаллос называли именно богом, deus) «прислуживают девственные весталки в Риме; кроме того, повешенный под колесницей военачальника-триумфатора, он отводит от нее зависть». Фаллос иногда водружали над городскими воротами, чтобы защититься от несчастий. Иногда под фаллосом делали надпись His habitat felicitas («здесь обитает счастье»). Конечно, это не означало, что в этом месте гарантировано всякое сексуальное счастье, а только то, что фаллос своей магией отгонял несчастье. Подобные фаллические амулеты есть почти в каждом европейском музее древностей; но обычно их не демонстрируют публике, поскольку современный человек смотрит на подобные предметы почти что глазами Августина, что, как мы теперь понимаем, несправедливо по отношению к глубокому первоначальному смыслу этого символа.
Другое существо подобного рода – бог садов Приап. Он, в сущности, представляет собой не что иное, как гигантский фаллос, тем или иным образом соединенный с человеческим лицом. Достаточно часто фаллос прикреплялся в соответствующем месте к Гермесу, то есть к пьедесталу, на который была водружена голова бога. Современные зрители наивно представляют это верхом неприличия, думая, что скульптор старался подчеркнуть свой интерес к голове и эрегированному члену. Читатели же, следящие за ходом нашей мысли, уже знают, что эти фаллические статуи имели совершенно иной смысл.
Ученые обычно считают, что Приап позаимствован римлянами от греков или даже из Малой Азии. Я осмелюсь предположить, что обычай использования фаллоса как охранительного символа является исконно италийским; в сущности, он встречается у всех первобытных народов. Однако можно допустить, что фаллос был отождествлен с малоазиатским фаллическим богом Приапом после того, как римляне вступили в контакт с азиатскими народами, то есть после войны с Ганнибалом. Так или иначе, римляне поздних времен знали Приапа как бога садов, который отгонял птиц и воров наподобие пугала. Именно так Гораций описывает его в «Сатирах» (i, 8):
Некогда был я чурбан, смоковницы пень бесполезный;
Долго думал мужик, скамью ли тесать или Приапа.
«Сделаю бога!» – сказал. Вот и бог я! С тех пор я пугаю
Птиц и воров. Отгоняю воров я правой рукою
И непристойным колом, покрашенным красною краской.
(Почти все статуи Приапа имели мужской детородный орган огромных размеров – фаллический символ вечной плодородящей силы природы.)
Фаллос выступает также как оружие или орудие наказания за разврат посредством грубых половых актов. Существует известный сборник латинских стихотворений «Приапея» – это непристойные вирши неизвестных авторов, весьма остроумно объясняющих эту функцию Приапа. Те, кто читал эти стихи, вспомнят подчеркнуто садистскую тональность деяний и описаний, которые мы имеем в виду.
Приап был не только богом садов. В качестве стража плодородия он считался также покровителем людской плодовитости. Поэтому люди, страдавшие бесплодием, добивались его помощи; и точно так же его содействие было желательно при любых сексуальных расстройствах.
Фаллический бог – частый объект изображения в древнем искусстве, либо в описанном выше виде фаллического Гермеса, примитивного или эстетически изысканного, либо в разнообразных фаллических амулетах. Ювенал (ii, 95) упоминает «стеклянных Приапов», то есть сосуды фаллической формы. Иногда их делали из других материалов – золота или серебра. Согласно Петронию («Сатирикон», 60), были и Приапы из теста, наподобие современных имбирных человечков и шоколадных пасхальных яиц.
Упомянутые приапические стихотворения говорят о том, что грубое людское воображение остановилось на божестве, которое изначально не было ни комическим, ни непристойным, и при этом выделило его чисто сексуальный аспект. Подробнее об этом мы поговорим в главе о римском театре.
В поздние эпохи религиозные праздники в честь Приапа были исключительно разнузданными и грубыми. Описание, которое дает Петроний («Сатирикон», 26 и далее), возможно, намеренно преувеличено в том, что касается дефлорации малолетней девочки. Но Августин также пишет: «Неужели в честь Приапа отправляют гнусные безобразия одни только мимы, но никак не жрецы? Или он одним образом выставляется для поклонения в местах священных и совсем другим является в театр, служа объектом всеобщей потехи?.. Скорее следовало бы благодарить гистрионов за то, что они щадят стыдливость людей и не показывают на зрелищах всего того, что скрывается за священными стенами храмов. Что хорошего можно думать об их сокровенной святыне, когда так много гнусного в том, что выставляется на обозрение?.. Каков же, следовательно, тот культ, для отправления которого святость избрала таких людей, каких гнушается и театральная мерзость?»