X

Демократия и участие: новые вызовы

Активизация молодежи обуслов­лена многими причинами, в том чис­ле естественной сменой поколений, включая давно назревшую ротацию политической элиты. Но не только этим. Сказываются и другие, прежде всего социальные, факторы. Так, в от­личие от США, где заработная плата работников растет до 55 лет, в нашей стране, по оценке Р.Капелюшникова, накопление человеческого капитала фактически завершается к 35 годам, когда заработки достигают пика. Единственным выходом из такой си­туации для многих представителей так называемого креативного класса становится смена работы путем пе­рехода в сегмент с большой заработ­ной платой даже за счет нисходящего квалификационного уровня. Все это, безусловно, вызывает недовольство, а иногда — и открытый протест. Осо­бенно, когда возникает ощущение (а возникает оно у очень многих на ру­беже 30—35 лет), что карьерную лест­ницу, по которой мечтали забраться на максимально возможную высоту, давно уже втянули за собой те, кому удалось забраться по ней раньше. Од­ной из причин, выводящей внешне благополучную молодежь на улицы российских городов, является пу­гающая перспектива многолетнего застоя с резким сужением качества жизни, возможностей личностной самореализации.

Миллионы же других молодых людей, особенно учащаяся моло­дежь, даже об этом не могут меч­тать, зарабатывают себе на жизнь, что называется, «по-бразильски», то есть перехватывая время от времени случайную, краткосрочную работу без каких-либо социальных гаран­тий. Более того, наметилась тенден­ция, что этот тип заработка у многих продолжается и после окончания учебы. Особенно это характерно для Москвы, где значительную долю молодежи составляют приезжие, и, соответственно, масштаб и разнооб­разие «нестандартных» форм заня­тости столь велик, что начинает вос­приниматься как норма трудовых отношений.

Наша столица за последние пять— семь лет, как «пылесос», вобрала в себя весьма значи­тельную часть актив­ной, амбициозной молодежи из дру­гих регионов стра­ны и очень быстро из сонного, сытого, спокойного города стала городом сверхополитизированным — во всяком слу­чае по сравнению с другими регионами страны. Примерно то же самое, возмож­но в чуть меньших масштабах, проис­ходит в Санкт-Пе­тербурге. Сегодня в мегаполисах 89 про­центов опрошенных в той или иной сте­пени интересуются политикой и лишь 6 процентов — не интересуются. 67 процентов имеют в своем непосредственном окруже­нии людей, интересующихся ею. Та­кое невозможно было себе предста­вить еще пять—семь лет назад, когда само слово «политика» вызывало у многих москвичей лишь презри­тельные усмешки.

Сейчас мы наблюдаем обрат­ный процесс. Возник букваль­но взрывной интерес к разно­образным неформальным формам низовой самоорганизации, волон-терства, движений «одного требова­ния», что свидетельствует о начале не формального, а реального струк­турирования гражданского обще­ства. В нашей стране происходит то, о чем А. Турен и Р. Инглхарт писали в конце 1990-х годов применительно к европейским реалиям: отказ обще­ства служить дисциплинированным «войском» политиков, выражаемый в стремлении людей доводить обще­ственные требования напрямую, благодаря отделенным от государства и партий общественным движениям. Это открывает путь в политику и но­вым субъектам, и целой плеяде молодых гражданских активистов, многие из которых уже в ближайшее время станут и уже становятся известными стране политиками.

Related Post

Понятно, что подобного рода на­строения локализованы пока в ос­новном столицами и характерны для меньшинства населения (25—30 про­центов). Но в современном информа­ционном обществе это уже не имеет принципиального значения. Сегодня максима В. И. Ленина — «политика там, где миллионы» — уже не столь ак­туальна, как ранее, она перестает быть основополагающим критерием уров­ня зрелости и развитости политичес­ких и гражданских инициатив. Ныне даже маленькие группы активистов, благодаря современным средствам коммуникации, могут оказывать за­метное влияние на жизнь страны, сви­детелями чему совсем недавно были не только мы, но и весь мир. Кроме того, фиксируемое массовыми опро­сами снижение интереса к «большой политике» сопровождается, особенно в молодежной среде, латентной по­литизацией значительных сегментов разного рода субкультур, неформаль­ных движений.

Скажем, несистемная оппози­ция — благодаря наличию в ее рядах большого количества известных пи­сателей, музыкантов, журналистов, актеров — способна компенсировать спад уличной протестной активнос­ти организацией публичных встреч, дебатов, лекций, концертов, поддер­живая тем самым интерес к актуаль­ной для них политической повестке и деятельности оппозиции в целом. Самый яркий пример — ситуация вокруг «Pussy Riot», когда контркульту­ра, смыкающаяся с политикой, была воспринята значительной частью публики как нечто прогрессивное, противостоящее архаике провласт-ных сил и институтов. В этом же клю­че следует рассматривать «наведение мостов» рядом известных политиков с многочисленными гражданскими движениями, представители которых были замечены на последних акциях протеста. Речь идет, прежде всего, о многочисленных «движениях одного требования»: «синих ведерках», обма­нутых пайщиках и дольщиках жилищ­ных пирамид, экологах, защитниках архитектурного наследия и т. п.

Демократия и участие: новые вызовы

Связанные записи