inosmi.by

Есть все основания ожидать, что отношения России и Евросоюза в целом сохранят напряженный характер и в обозримом будущем. Полити­ки с обеих сторон пока не видят больших выгод от поиска компромис­сов. Напротив, они могут полагаться на сохраняющуюся напряженность в отношениях как на механизм достижения внутреннего (внутри России и внутри ЕС) согласия при возможных трансформациях своих политиче­ских систем.

Как уже отмечалось, и Россия, и Евросоюз используют российскую внешнеполитическую линию для собственной внутренней консолидации. С точки зрения дальнейшего развития отношений между Россией и ЕС весьма примечательно и печально то, что внутренняя политическая ри­торика и «твердая линия» в отношениях на постсоветском пространстве делают Россию реальным кандидатом на роль общей угрозы, консолиди­рующей государства ЕС. Россия постоянно демонстрирует себя как слиш­ком большая и слишком непредсказуемая страна, как «самый сложный» партнер Европейского союза.

Отдавая должное «особости» России и важности европейско-россий­ской подсистемы международных отношений, ЕС тем не менее до середины 2000-х годов пытался «встроить» российский случай в свои общие внешние подходы, избегая разработки специальных инструментов только для России. Действительно, соглашения о партнерстве и сотрудничестве подписывались со всеми постсоветскими республиками, исключая лишь Таджикистан и страны Балтии. Общие стратегии разрабатываются ЕС со всеми странами/ регионами, где государства-члены имеют общие интересы. Политика сосед­ства была обращена не только к России, но и к восточному и южносредизем­номорскому пограничью ЕС. Даже Общее экономическое пространство как инструмент сближения тоже было опробовано ЕС на отношениях со страна­ми ЕАСТ. Однако этот подход оказался безуспешным — российская сторона настаивала на особом характере стратегического партнерства, не выража­ла желания находиться в системе координат существующих в ЕС практик оформления отношений с соседними странами, что и отразило в конечном итоге формирование концепции четырех «общих пространств».

Что касается ЕС, то, невзирая на весьма впечатляющие успехи эконо­мической интеграции, принципы, формы и ограничения политической и внешнеполитической интеграции вызывают продолжительные и горя­чие дебаты как между странами—членами ЕС, так и внутри этих стран. Дизайн и имплементация успешной общей внешней политики могли бы стать ключевым прорывом в конституционном развитии Евросоюза, по­скольку такой прорыв позволил бы легитимировать дальнейшее расшире­ние компетенций наднациональных институтов. Однако именно внешняя политика — это та область, где интересы стран—членов ЕС существенно расходятся, поэтому они не торопятся передавать полномочия в этой сфе­ре на уровень Союза. Таким образом, прорыв в деле формирования общей внешней политики ЕС требует идентификации некоего ключевого вопро­са, по которому между странами ЕС имелся бы безоговорочный консенсус.

Как выразился Р. Проди, «Европе необходимы смысл и цель» («Europe needs a sense of meaning and purpose»)^[1].

Сохраняющееся напряжение, непонимание и, наконец, конфликт с Рос­сией — это как раз та «благоприятная» почва, на которой и может возник­нуть такой объединяющий членов Евросоюза вопрос, как основа для фор­мирования консенсуса по поводу необходимости общей внешней политики. В принципе консенсус мог быть возможен и вокруг вопроса о продвижении демократии в России, и какое-то время такая возможность была реальной. Однако к 2000 г. ситуация в России принципиально изменилась, и когда де­мократические качества трансформации были утрачены, исчезла и возмож­ность для соответствующего консенсуса. Впоследствии стратегия конфрон­тации с Россией стала единственной консенсусной опцией для европейских институтов, прежде всего для Комиссии и Европарламента.

Данная посылка — Европейский союз еще не сформировал механизм выработки общих интересов — часто приводит российских дипломатов к ложному выводу о том, что можно (и следует) пытаться играть на противо­речиях интересов стран—участниц Союза. При этом не учитывается, что в настоящий момент для многих европейских политиков основной интерес заключается в выстраивании общих институтов (правил) внешней политики ЕС. Несмотря на различия в предпочтениях по поводу конкретных вопро­сов, объединяющим является понимание необходимости выработать прави­ла, которые определяли бы будущее развитие внешней политики Союза.

В краткосрочной перспективе мы не видим реальных оснований для се­рьезных подвижек на пути политического сближения России и Европейско­го союза. С большой вероятностью будет сохраняться инерционный вектор развития, поэтому далее сконцентрируемся на том, что может быть оптими­зировано в рамках именно этого сценария.

Формируя набор рекомендаций, мы в целом исходим из того, что в кратко­срочной перспективе невозможно, да и нерационально стремиться к полному отказу от сырьевой специализации в торговле с Евросоюзом; в конце концов наличие ресурсов углеводородов — это естественное конкурентное преимуще­ство России. В среднесрочной перспективе следует работать над дополнением российского экспорта за счет развития современных обрабатывающих произ­водств и встраивания в международные внутриотраслевые производственные цепочки. Долгосрочной задачей становится создание российско-европейских ТНК, конкурентоспособных в глобальном масштабе и опирающихся на сово­купный внутренний спрос рынков ЕС, России и стран СНГ.