Правила финансовой корректности
На поле битвы выросла новая культура. Мало-помалу стал формироваться новый свод правил светских и потребительских, замещая конкурирующие принципы богемы и буржуазии. Этот новый свод правил определяет потребительское поведение образованного класса, поощряет те траты, которые считаются добродетельными и порицает те, что отдают дурным вкусом и фанаберией. Под влиянием этих правил создается новый образ культурного человека.
В общем и целом свод этих правил не оставляет сомнений в том, что эпоха, описанная Торстейном Вебленом канула в лету. Может, где-то в Вегасе попадаются еще разбогатевшие крестьяне, по-прежнему практикующие показное потребление; вероятно, они все еще покупают лимузины, огромные катера и спортивные клубы, складывая в кучу свое имущество, чтобы показать сколько у них всего. Однако типичный бобо отрицает накопительство и провозглашает окультуривание. В своем потребительском поведении он должен демонстрировать сознательность и хороший вкус. Новые правила финансовой корректности позволяют бобо тратить деньги, не уподобляясь безвкусным яппи, которых они так презирают. Этот кодекс призван помочь им конвертировать свое благосостояние в высоко духовные и интеллектуальные переживания. Человек, следующий этим правилам, может ежегодно тратить до четырех-пяти миллионов долларов так, что всем будет понятно, насколько мало его заботят собственно материальные ценности.
Правило первое. Тратить крупные суммы на предметы роскоши – дурной вкус. Культурные люди ограничивают крупные покупки предметами первой необходимости.
Различие между потребностями – такими жизненно важными вещами, как крыша над головой, еда, одежда, и прочие предметы первой необходимости – и прихотями – предметами, которые мы желаем иметь, чтобы чувствовать свое превосходство над окружающими – выявил еще Аристотель. Бобо ухватились за эту идею, чтобы отмежеваться от прошлых и конкурирующих элит. Так представители элиты образованного класса могут со спокойным сердцем тратить баснословные суммы на то, что определяется как потребность, а вот на очевидные прихоти тратиться не положено. К примеру, выложить 25 000 долларов за ванную комнату – позволительно, а заплатить 15 000 за акустическую систему или широкоэкранный телевизор – дурной вкус. 10 000 за джакузи во дворе – полнейшее упадничество, но если вы не потратили вдвое больше за неприличных размеров кабинку для душа из сланца, это может означать, что вы, вероятно, не научились еще ценить естественное биение жизни.
Похожим образом потратить несколько сотен долларов на самую дорогую модель походных ботинок вполне позволительно, а вот покупать дорогущую модель кожаных туфель под костюм за ту же сумму неприлично. Отдать $4400 за дорожный велосипед Merlin XLM можно, ведь всем нужны физические нагрузки, а вот покупка большого, бросающегося в глаза катера воспринимается уже как жалкое пижонство. Только поверхностный человек готов потратить сотни долларов на икру, напротив отслюнявить столько же за первоклассный грунт для сада способен только человек глубокий.
Неограниченные суммы можно тратить на любой предмет, подходящий под категорию «рабочий инструмент», например на «Рэндж Ровер» с огромным багажником за 65000, однако предметы, в эту категорию не вписывающиеся, как, например, винтажный «Корвет» за 60000, покупать стыдно. (Я даже подумывал написать сценарий под названием «Бунтарь без седана», о психо-социальных травмах, которые пришлось перенести профессору истории, осмелившемуся купить «Порш»). Сама формулировка SUV – спортивно-утилитарный автомобиль – демонстрирует, что бобо подразумевают под рабочим инструментом. Еще не так давно спорт был противоположностью утилитарности: ты либо работаешь, либо играешь. Однако кавалеры клавиатуры информационного века, маневрирующие день напролет меж концепций и образов, любят на досуге поразмяться, поэтому перемещение экипировки в мега-крузере на громадных колесах уже стало чем-то вроде спорта.
Когда же речь заходит о таком утилитарном пространстве как кухня, снимаются всякие ограничения. До появления бобо кухня считалась ущербной частью дома. Архитектор XIX века Калверт Вокс, к примеру, ужасался людям, принимающим пищу на кухне. «Такие манеры свидетельствуют о низком уровне развития», — считал он. В книге 1972 года «Текущий статус или как стать оплотом верхушки среднего класса», Чарльз Мерилл Смит отмечал: «Дамы, принадлежащие к высшему свету, никогда не заходят на кухню... Женшины из верхушки среднего класса заглядывают туда по необходимости, но стараются произвести впечатление, что не бывают там вовсе. Получается, что жилище представителей верхушки среднего класса имеет мало общего с расхожими представлениями о домашнем уюте». В то же время, на противоположном конце культурного спектра Бетти Фридан и ее соратницы феминистки призывали своих сестер забыть про кухню, хоть и на совершенно других основаниях. В домах сегодняшнего образованного класса кухня стала настоящим символом семейного счастья, каким для буржуазии когда-то был очаг.
Поэтому, когда вы заходите в недавно отремонтированный дом милых, заботливых хозяев, кухня, скорее всего, будет больше похожа на авиационный ангар со всеми коммуникациями. Периметр старой кухни стерт, новая поглотила несколько прилегающих комнат, как старый Советский Союз поступал со своими соседями. Понять, где кончаются сегодняшние мега-кухни бывает непросто. Вам кажется, что там, вдали мерцает стена большой комнаты, глядь, а это оказывается мираж, созданный километровой столешницей из искусственного камня. Заглянув в кладовую для продуктов, вы обнаружите, что она больше, чем квартира, в которой жил хозяин в студенческие годы.
Такого размера кухня требует стратегических решений. Архитекторы хвастаются, как ловко им удалось спроектировать в своих кухнях «рабочий треугольник», чтобы минимизировать количество шагов между, скажем, плитой, посудомоечной машиной и раковиной. В старой кухне рабочие треугольники были не нужны, поскольку вышагивать там не приходилось. Просто повернувшись, можно было сделать все, что нужно. В сегодняшних уходящих за горизонт кухнях есть обеденные зоны, барные стулья, встроенные телевизоры, книжные полки, компьютерные уголки и, возможно, небольшие карты с указателями «Вы здесь» для гостей, затерявшихся по дороге к бару.
Что касается кухонного оборудования, сегодняшняя бобо кухня – это кулинарный парк аттракционов, где владельцев ожидает целый ряд незабываемых переживаний. Первое, что бросается глаза – это многометровое нечто, похожее на никелированную стену ядерного реактора. На самом деле это плита. Никто уже не готовит в консервных банках на бунзеновской горелке, сегодняшним бобо гурманам подавай 48-дюймовую с шестью двойными конфорками по 20 000 BTU каждая. Включенные на полную мощность они напоминают сопла космических ракет-носителей. Понадобятся так же навороченные прибамбасы типа гриля с вулканическими камнями, встроенная супермощная горелка для вока и медные зажигалки для плиты (алюминиевые – такое мещанство), и стальной противень в дюйм толщиной. Духовка должна быть объемом 8 футов минимум, просто чтоб было понятно – если надо, мы и бизона зажарим. Вся эта крутизна должна быть покрыта металлом с таким содержанием никеля, что магниты не пристанут. Вот тогда всем будет понятно, что вы закупились всем необходимым в хозяйстве оборудованием, которого достойна ваша семья. Подходящая плита с газовыми и электрическими конфорками производства La Corune обойдется примерно в 23000 долларов. Запатентованная в 1922 году 59-дюймовая плита AGA имеет вид настолько непритязательный и капитальный, что можно предположить, что когда-то в ней из лошадей варили клей. Тем не менее, в ней есть такие удобства, как шкаф для разогрева, отделение для тушения, хлебопечка, духовка, и бесконечный запас конфорок. Прямой огонь в ней не используется, только тепло-излучающие поверхности, что отражает философию спокойной жизни. И стоит всего 10000.
Над кухонной машинерией возвышается холодильный комплекс. Эта секция обустраивается исходя из того, что просто заморозить – мало. Техника должна быть способна доводить температуру до абсолютного нуля, когда прекращается всякое движение молекул. Сам холодильник должен быть размером с поставленный на попа микроавтобус. В нем должно быть как минимум две двери – одна, собственно, для холодильной камеры, другая – на случай, если вы решите сдать часть холодильника под жилье. Кроме того в дверь должна быть встроена система подачи охлажденной воды (с угольным фильтром) и льда (колотого, кубиками, или в виде букв, чтобы детишки лучше усваивали алфавит), и, возможно, нескольких видов компотов. Внутри должны быть вместительные отделения на дверце, полки с защитой от протечек, герметичные отделения для сухих закусок, полностью выдвигающиеся ящики; в дверце нецарапающееся стекло, а снаружи холодильник должен быть покрыт не белой эмалью, как в обычном супермаркете, но нержавеющей сталью, ставшей новой приметой кулинарного мачизма.
Просторная кухня с добротной начинкой – свидетельство того, что хозяин самостоятельно выполняет ежедневную работу по дому, следуя заветам Ганди и Карла Маркса. При этом оборудование на кухне может быть мощнее, чем весь арсенал НАТО. И бросив рыбные палочки в духовку, вы можете быть уверены в равномерной обжарке, а если включить эту штуку на полную катушку, то вода для макарон закипит за восемь секунд. Это значит, что свои покупательные способности вы сосредоточили на самом необходимом, на предметах повседневного пользования. Показные траты и статусные покупки – это зло, а вкладывать состояние туда, где раньше обитали слуги – вполне демократично.
Правило второе. Приобретение «профессиональных» вещей оправдывает любые траты, даже если к вашей профессии они не имеют никакого отношения.
Профессиональных альпинистов, проводников, способных довести команду до вершины Эвереста, надо признать, совсем немного. Однако это не значит, что сверхлегкие ботинки Alpenglow с тремя слоями гортекса нам не пригодятся. И пусть булочной-кондитерской вы не обзавелись, это не повод ограничивать себя шатким тостером за 29 долларов, когда за 300 можно приобрести промышленную установку, которая будет поджаривать хлеб к завтраку еще лет двести. То же и с тяпками – садовник, вы, конечно, по совместительству, но зачем покупать тяпку за 6 долларов, когда в садоводческом бутике можно взять за 55. Ведь образованные люди никогда не станут оценивать друг друга по стоимости драгоценностей, зато стоимость «упаковки» в расчет принимается. Покупая вещи личного пользования, вы должны продемонстрировать свою зрелость и способность оценить долговечность и качество, а кроме того показать, что вы не настолько богаты, чтобы покупать дешевые вещи.
Чтобы соответствовать этой тенденции, дорогие магазины прибегают к хитрым уловкам. Зарабатывая на самых обыденных и скучных вещах, они делают вид, что продают что-то супер навороченное. Магазин товаров для активного отдыха рекламирует ледорубы, справедливо полагая, что проходя мимо них в гардеробной, вы будете чувствовать себя человеком. Универмаг товаров для дома Restoration Hardware прославляет свои скобяные товары и оборудование, но основной доход имеет с продажи стульев и диванов. Компания Lands' End продает носки, но на катологе будет красоваться покоряющий Эверест скалолаз.
Тенденция эта, в частности, привела к тому, что пропасть между представителями образованного класса и принадлежащими им вещами все расширяется. Вещи, которые они покупают, были созданы для куда более опасного и увлекательного времяпрепровождения. Поэтому спроектированные с мыслью об Андах ботинки большую часть времени проходят по фермерским рынкам, а последние модели флисовых курток – в отделе замороженных продуктов супермаркета. Максимум, что потребуется от внедорожника – это проехать по ухабистой дороге в слякоть. Но как в благородный век лицимерие было пороком, склоняющимся перед добродетелью, сегодняшнее обмундирование бобо – это комфорт, приклоняющийся перед активным отдыхом и приключениями.
Правило третье. Проявляйте перфекционизм в мелочах.
Строить себе огромный особняк посреди наманекюренного поместья – дурной вкус. Однако ни кто не обвинит вас в излишнем раздувании щек за пристальное внимание к таким небольшим предметам домашней обстановки, как тщательно подобранный, тот самый дуршлаг, особенная дверная ручка, или штопор оригинального дизайна. Хлебницу можно выложить терракотой – мелочь, зато улучшает воздухообмен. Можно часами созерцать кафельную плитку, направив всю мощь своего зрительного аппарата на распознование той самой, практичной и ненавязчивой. После долгих зимних вечеров можно стать специалистом по изоляционным материалам. В каталогах металлопродукции можно рыться до тех пор, пока вы не обнаружите кранKWC швейцарского производства с распылительной головкой, которую многие считают лучшей на земле. Все эти усилия предпринимаются в частности для того, чтобы продемонстрировать обширность своих интеллектуальных ресурсов, которых хватает даже на тщательно продуманный водосток.
Мыслительные мощности, которые когда-то расходовались на курсовые по органической химии и работы по метафизике, теперь можно расточать на встроенную технику (главное, чтоб были жалюзийные дверцы). Бобо не нужны броские статусные явно дорогие вещи, им не хочется, чтобы вы подумали, что они хотят произвести на вас впечатление. Им нужны редкие гаджеты, не освоенные еще широкими массами, спроектированные специально, чтобы жизнь была более удобной и оригинальной. Если ваша посудомоеечная машина встроена так, чтоб не приходилось нагибаться, это значит, что вы овладели искусством жить. Если в ванной у вас есть прозрачные контейнеры для медикаментов с защитой от детей, это значит, что вы как следует о них заботитесь. Открывая консервную банку особенной открывалкой, человек с повышенной восприимчивостью получает заряд жизнеутверждающей энергии. Если вы украсили рождественскую елку винтажной гирляндой 1933 года, только лампочки вкрутили чуть побольше, ваши гости оценят ваш вкус к старым добротным вещам. Бриллиантовое ожерелье – неподходящая тема для застольной беседы, а вот начать ужин с обсуждения салатных вилок с африканскими мотивами вполне уместно. Чем меньше предмет, тем большей похвалы достойны глубокие размышления при его покупке.
Правило четвертое. Шероховатость уместна всегда.
Лоск и полировка были по душе Эдмунду Берку, да еще цепким, всеми силами стремящимся к успеху яппи 1980-х, которые окружали себя гладкими поверхностями. Им нравилась черная матовая мебель, лакированные полы, гладкие стены искусственного мрамора. Дабы продемонстрировать превосходство над такими людьми, представители образованной элиты предпочитают окружать себя естественными неровностями. Шероховатость у бобо ассоциируется с подлинностью и добродетелью.
Поэтому представители образованной элиты обожают текстуру. Блестящим коврам во всю стену они предпочитают грубые половики cвязанные из непонятных волокон; гладким пластмассовым игрушкам – бугристые деревянные; а гладким тюльпанам – пестрое своеобразие полевых цветов. Сложный палимпсест предпочтений диктует образованному классу, что наслаждение следует искать в битых временем антикварных дверных ручках, покрытых лишайником каменных стенах, обшарпанных провинциальных комодах, грубо обтесанных балках, видавшем виды шифере, грубых тибетских тканях, и землебитных интерьерах. По-настоящему богатые бобо нанимают целые бригады вооруженных фигурными молотками рабочих, чтоб они сделали их дощатые полы еще более подлинно деревенскими. Они могут привезти команду ремесленников из Умбрии, чтоб на штукатурке в фойе они изобразили как будто осыпавшиеся фрески. Фундамент такого дома будет выстроен из валунов, способных выдержать прямое попадание из катапульты, а внутренние балки будут из стволов, которые мог срубить разве что Пол Баньян[1].
Какой-нибудь валютный брокер выбирает одежду, руководствуясь лишь фасоном, а вот чтобы подобрать гардероб со смешанной текстурой нужно обладать повышенной восприимчивостью. Поэтому бобо носят не шелковые рубашки, а фланелевые. Мы не носим накрахмаленные воротники стоечкой, только свободные и сгибающиеся. К нашим льняным слаксам отлично подойдет сорочка из меланжевого хлопка, свитер из флиса с принтом из сальвадорского фольклора, бейсболка из конопли, и, как только появится в продаже, белье из лубяного волокна. Встретив группу бобо, вы поразитесь этой симфонии различных тканей и текстур и подумаете: «Какая разношерстная компания, они-то, наверно, знают, где здесь можно купить свежей стручковой фасоли».
Принцип текстуры действует и для съестных продуктов. Какой бы напиток образованный человек не употреблял, будь то дрожжевое пиво, нефильтрованный фруктовый сок или органический кофе, после него всегда остается осадок на дне стакана. Нарезанный толстыми кусками зерновой хлеб бобо куда больше похож на крестьянский, нежели тонкие пшеничные ломтики пригородной буржуазии. На удивление грубыми будут даже наши специи и приправы – колотые куски нерафинированного сахара многие считают верхом рафинированности.
Правило пятое. Упрощение как обязательное упражнение для образованной элиты.
Образованных людей возмущает необходимость быть не хуже других. Сложно представить что-то более позорное, нежели соперничество с соседями в максимально достоверном копировании образа жизни социального класса следующей ступени. Представители образованного класса предпочитают отказаться от статусных символов с тем, чтобы повысить свое положение среди равных себе просвещенных. В человеке все должно быть на волосок менее пафосно, чем у соседей. Мебель должна чуть более походить на крестьянскую. Сама жизнь должна быть окутана чуть более плотной патиной простоты. Поэтому на вашей посуде не должно быть вензелей как в Букенгемском дворце. Лучше купить простые белые тарелки, как в «Поттери Барн». Роскошные туфли на высоком каблуке тоже не годятся, лучше обуться в простые, но недешевые мокасины «Прада». Рисоваться неприлично, зато все простое и без прикрас воспринимается, как свидетельство искренности. Важно научиться быть чуть проще, чем соседи.
Просвещенные первыми ввели в обиход эту форму статусной инверсии еще в 1960-х, когда некий безвестный гений обнаружил, что потертые джинсы можно продать дороже, чем новые. Внезапно нарисовался целый класс потребителей, готовых отвергнуть культ новых вещей, до тех пор являвшийся основным стимулом потребительского спроса. Сегодня мода на искусственное состаривание распространилась на рынок дорогих товаров. В приличных мебельных магазинах продаются дорожные сундуки – новые, но состаренные и заляпанные как вековые, с оборванными наклейками с обозначением пункта назначения по бокам. По всем развивающимся странам заводские рабочие измываются над только что произведенными ими же товарами, лишь бы угодить американскому потребителю. Остается только догадываться, что они о нас думают. Для нас же эффект очевиден: мебель запятнана, зато совесть чиста.
В 50-60-х продвинутая часть населения однозначно выбирала все современное. В рекламе мебельной компании «Непобедимые» 1958 года фигурируют «Модерновые столы, модернистские тумбочки и стулья шик-модерн». Сегодня все это опять модно именно потому, что стало архаичным. Быть по-настоящему современным стало немодно. Вместо этого в ресторанах разбрызгивают по полу краску и царапают столы – все ради ощущения обжитого пространства. Продажи старомодных механических газонокосилок с каждым город растут на 20-30 процентов, и покупают их поклонники ретро-шика, которые легко могут позволить себе газонокосилку с мотором. Тем временем набирает силу движение за возрождение четырехколесных роликов и отказ от современных коньковых.
Статусная инверсия движется как обратно – в сторону ретро, так и вниз по социальной лестнице. Просто старых вещей уже не достаточно. Не менее важно приобретать предметы, когда-то принадлежавшие куда менее состоятельным гражданам. Задача в том, чтобы окружить себя вещами, не содержащими никакой статусной нагрузки, поскольку когда-то ими пользовались люди настолько простые и добродетельные, что им даже в голову не приходило, насколько они модные. Чем богаче бобо, тем больше его быт напоминает уклад секты шейкеров[2]. Не случайно во многих домах бобо вы обнаружите стерео-системы и рабочие столы в соответствующем стиле. Из типографской наборной кассы получается уютная полка для мелочей. Двери в стенной шкаф со старой колбасной фабрики. Дверцы на лестницу из крольчатника XIX века. По стенам в качестве декоративных элементов развешен древний сельскохозяйственный инвентарь. Обеденный стол украшен объектами искусства из ассортимента обычного универсама – жестянки из-под мазей, коробки из-под печенья, кухонные принадлежности, помятые баночки для специй. В противоположность старорежимным представлениям, мы предпочитаем приуменьшать стоимость всего этого хозяйства.
Мы почитаем старые вещи, ценность которых доказаны временем: столярные инструменты начала прошлого века, китобойные орудия, маслобойки, наборные кассы, газовые лампы, ручные кофемолки. Стоимость круглых корзин из ротанга с дубовым донышком с острова Нантакет сегодня варьируется от тысячи до 23 000 долларов. Так высоко мы ценим врожденную мудрость безграмотных моряков и созданные ими предметы. Однако в том, что моряк воспринимал, как предмет повседневного обихода, мы видим произведение искусства.
Другой важный момент опрощения – это поглощение культур завоеванных народов. Если старая элита равнялась на европейских аристократов или владельцев колониальных поместий, то бобо предпочитают жертв колонизации. И действительно, в доме сверхутонченных хозяев вы обнаружите причудливую смесь из артефактов, единственным общим критерием которых будет принадлежность их создателей к претерпевшим притеснения народам. Рядом с африканской маской будет инкская скульптура, установленная на столе, покрытом скатертью из Самоа, Бразилии, Марокко или Тибета. Даже некоторые европейские культуры удовлетворяют требованиям упрощенных, например кельты – их достаточно притесняли, чтобы, наслаждаясь красотой их стиля, образованный человек мог испытать благость. Иногда в домах просвещенных выставлены предметы культа притесняемых народов: фигурки из Амазонии, индейские тотемы, египетские божества, артефакты анимистических культур или статуэтки синтоистов. В доме образованного человека допускается выставлять предметы культа только если ни хозяин, ни кто-либо из его гостей не исповедует представленные религии.
Мы, представители образованной элиты, окружаем себя предметами, напоминающими о жизни, которую мы отвергли. Вечно занятые меритократы, мы предпочитаем товары, излучающие спокойствие эпохи, когда не нужно было гоняться за достижениями. Мы уверено движемся в будущее, сжимая в руках мобильные телефоны и планшеты, но окружаем себя предметами традиционных культур, архаичных и не терпящих перемен. Мы стыдливо признаем свое привилегированное положение, при этом пользуясь утварью социальных низов. И дело тут не в лицемерии. Мы просто ищем равновесия. Мы не хотим, чтобы наша обеспеченность становилась почвой для меркантилизма, а занятость затмевала вечные ценности. Вот мы и носимся в поисках доспехов спокойствия. Мы мечтаем построить дом, где можно, наконец, сесть и расслабиться, о месте, где можно было бы укрыться от собственных амбиций.
Следуя этой тенденции, иногда мы даже добавляем в наш культурный винегрет детали старого WASP стиля. Пусть WASP'ы были склонны к расизму и элитизму. Пусть они составляли господствующий класс, который мы, бобо, низвергли. Но, по крайней мере, они не были снедаемы амбициями. И, смотря на эти красивые лица с рекламы «Ральф Лорана», нам сложно отделаться от ощущения, что они обладали тем, к чему мы только стремимся. Поэтому в мультикультурном оформлении нашего дома может оказаться предмет другой прямиком из Нью-Йоркского яхт-клуба – истертое кожаное кресло или потемневший рабочий стол из цельного дерева. Старая протестантская элита ушла, но адская ирония состоит в том, что канув в лету, она стала восприниматься, как одна из тех культур, что вымерли под натиском технологии и прогресса.