Министр энергетики России Александр Новак выступил с докладом на 49-й Мюнхенской конференции по безопасности «Геополитические изменения в контексте американской нефтегазовой революции». Ниже представлен текст выступления.
Уважаемые дамы и господа!
Тема, которую нам сегодня предстоит обсудить, весьма актуальна – практически по всех странах мира, как производителях, так и потребителях энергоресурсов, активно обсуждается влияние сланцевой революции на различные аспекты нашей жизни – это и энергобезопасность, и экономика и политика.
Еще раз убедился в этом по пути в Мюнхен из Москвы, познакомившись с полемикой на эту тему на страницах ведущей немецкой деловой газеты «Хандельсблатт».
Остановлюсь на нескольких ключевых тезисах, раскрывающих влияние сланцевой революции на геополитику.
Первое. Феномен «сланцевой революции» существенно меняет баланс на мировых энергетических рынках.
Успехи в добыче сланцевого газа и нефти снизили опасения международной общественности перед скорым истощением запасов углеводородного сырья, выраженной в известной теории пиковой нефти — «peak oil».
Новые технологии позволяют нам сегодня получать доступ к огромным запасам углеводородов, которые ранее считались неизвлекаемыми. В этой связи мы ожидаем сохранения роли традиционных углеводородов в глобальном энергобалансе на обозримую перспективу. В своих долгосрочных прогнозах мы исходим из того, что общемировая потребность в энергоресурсах, причем экологически чистых и эффективных, будет возрастать.
Технологический прорыв в добыче природного газа повысил доступность этого энергоресурса в ключевых регионах – потребителях.
Крупнейший производитель сланцевого газа – США, еще недавно являвшиеся нетто-импортером голубого топлива, в ближайшие годы могут стать нетто-экспортером этого сырья.
Одновременно США существенно снижают свою зависимость от импорта нефти — в 2012 г. чистый импорт нефти составил всего 7,5 миллионов баррелей в день. По оценкам экспертов, возможно снижение объемов импорта до незначительных или даже нулевых показателей через 12-15 лет.
Наконец, возрастает конкуренция между видами топлива – как мы видим, подешевевший американский уголь активно замещает газ в европейской генерации, несмотря на опасения экологов за состояние окружающей среды. Другой пример – растущий интерес к газомоторному топливу как альтернативе бензина.
Второй важный момент. Добыча «Сланцевого газа» влияет на международные торговые потоки.
Уход с рынка крупнейшего импортера углеводородного сырья – Соединенных Штатов – существенно меняет карту традиционных маршрутов экспортных поставок и всей структуры мировой торговли углеводородами.
В балансе мирового спроса на энергоресурсы большую роль станут играть страны АТР, и прежде всего, Китай и Индия. Именно на них будут переориентироваться производители углеводородного сырья из Ближнего Востока, а также Россия, Канада, Австралия и Восточная Африка.
Новые технологии добычи сланцевого газа и нефти могут получить широкое распространение в мире, хотя это процесс не быстрый – всем известны сложности технологического, юридического, инфраструктурного, экологического и даже политического свойства.
Тем не менее, в перспективе это также повлияет на международные энергетические потоки, поскольку процесс добычи может максимально приблизиться к местам потребления.
По мере расширения танкерного флота и мощностей по регазификации СПГ газовый рынок будет постепенно трансформироваться в единый глобальный рынок. Соответственно, как на рынке нефти, так и на рынке природного газа, мы ожидаем существенного увеличения конкуренции, появления новых поставщиков и более широкой диверсификации поставок.
В конечном итоге, все это будет способствовать укреплению глобальной энергобезопасности, в чем заинтересованы и производители, и потребители.
Третий тезис, на котором я хотел бы акцентировать внимание — влияние сланцевой революции на мировую экономику в целом.
Очевидно, что американская промышленность за счет использования дешевого газа и снижения тарифов на электроэнергию увеличивает свою конкурентоспособность. Это касается энергоемких производств, например, нефтехимии.
В свою очередь, снижение импортозависимости приводит к сокращению дефицита платежного баланса. Как вы хорошо помните, все последнее десятилетие именно дефицит бюджета и счета текущих операций США считался одной из главных причин дисбалансов в мировой экономике.
В этой связи многие аналитики предсказывают ренессанс американской экономики и ее реиндустриализацию.
Оценивая эти последствия, правительства разных стран стараются стимулировать инвестиции в развитие технологий нетрадиционной добычи и транспортировки газа, создают условия для перехода на этот вид топлива автотранспорта, объектов энергетики и коммунального хозяйства. Однако процесс расширения сферы применения газа связан с проблемой перенастройки инфраструктуры и конкуренцией других видов сырья.
Мне часто задают вопросы относительно стратегии адаптации России к последствиям сланцевой революции.
Прежде всего, хочу напомнить, что Россия является крупнейшей энергодержавой и занимает, соответственно, первое и второе место в мире по объемам добычи нефти и газа.
По итогам 2012 г. объем национальной добычи нефтяного сырья увеличился по сравнению с 2011 г. на 1,3% и составил в абсолютном выражении 518 млн. т, установив новый максимальный уровень в истории России.
Добыча природного газа в 2012 г. составила 654,4 млрд. куб. м.
Во-первых, в своей политике мы исходим из принципа реалистичности. Мы внимательно отслеживаем изменения, происходящие на мировом энергетическом рынке, включая изменения в энергобалансе, инфраструктуре, маршрутах поставок и технологическом развитии отрасли.
Поэтому решения о векторе развития нефтегазовой отрасли принимаются с учетом ключевых перспективных рынков и технологических рубежей.
Основным приоритетом роста экспорта на перспективу мы видим рост потребления энергоресурсов в странах Азиатско-Тихоокеанского региона, и прежде всего в Китае.
Мы будем ускоренно инвестировать в развитие ресурсной базы и реализацию инфраструктурных проектов, которые позволят нам удовлетворять потребности этих рынков в углеводородном сырье. Создание стимулов для работы в восточном направлении является нашим стратегическим приоритетом на десятилетия вперед.
Например, мы стимулируем добычу нефти и газа в восточных регионах страны, активно строим нефтегазотранспортную инфраструктуру в восточном направлении, развиваем СПГ-проекты.
В то же время Европейский союз остается для нас также стратегическим партнером.
Россия обеспечивает около 34% импорта природного газа странами ЕС, 33% – импорта сырой нефти, 27% — импорта каменного угля. Хотел бы акцентировать, что в случае резких и непредвиденных скачков спроса на природный газ в Европе – будь то из-за экстремальных погодных условий, техногенных аварий или террористической активности, как в недавнем случае с Алжиром, только Россия способна и готова выступать в качестве поставщика «последней инстанции», в полной мере удовлетворяя спрос наших потребителей. Тем более, в контексте увеличения импортозависимости Европы в долгосрочной перспективе.
Считаем, что реализация масштабных инфраструктурных проектов – таких, как газопроводы Северный и Южный поток — отвечает интересам европейских потребителей и улучшает безопасность энергоснабжения ЕС. Надеемся, что Евросоюз положительно отреагирует на сделанное нами предложение о заключении специального соглашения о трансграничной энергетической инфраструктуре. Тем более, что многие эксперты обращают внимание на необходимость совершенствования законодательной базы Евросоюза в сфере энергетики, поскольку Третий энергопакет ЕС содержит ряд экономически необоснованных и нерыночных требований, которые ухудшают условия для инвестиций в столь необходимую Европе инфраструктуру.
Европейскому союзу предстоит еще многое сделать для создания единого интегрированного рынка природного газа. Рынка с достаточным уровнем ликвидности, разветвленной инфраструктурой и равными возможностями для поставщиков и потребителей. Считаю, что в этот переходный период участники рынка должны иметь возможность самостоятельно выбирать приемлемый для них вариант сотрудничества – будь то спотовые цены или долгосрочные контракты с привязкой к нефтепродуктовой корзине.
Во-вторых, в своей деятельности мы исходим из принципа открытости и необходимости интеграции в мировую энергетику.
Мы открыты для совместной работы и будем продвигать кадровую и научную интеграцию российского нефтегазового сектора в мировую отрасль. Для нас это действительно приоритетная задача.
И последнее, чему мы намерены придерживаться сами и ожидаем со стороны наших партнеров – это соблюдение принципов рыночности, взаимности и равноправия отношений.
Стратегическое сотрудничество в области энергетики будет в значительной мере способствовать не только экономическому благополучию на международном уровне, но и глобальной безопасности. Такое сотрудничество предполагает устранение проблем, связанных с несовершенством регулирования энергорынков и недостаточной проработанностью международной правовой базы.
Россия будет активно способствовать дискуссии на эту тему в рамках своего начавшегося председательства в «Группе двадцати».
Источник