Имя этому титанику нарекли его духовные отцы, мыслители и отчаянные гордецы, в конце концов ужаснувшиеся деяниям своего любимого дитя по имени Демократия. Так Адам, должно быть, ужаснулся когда-то деянию своего любимого сына Каина. Не может быть никаких сомнений в том, что Каин, именно Каин был любимцем родителей — ибо кто еще, как не любимец своих родителей, вырастает с ощущением того, что ему должен весь мир, потому что именно он самый замечательный в этом ничтожном мире?
Итак, древние греки, тогда еще не знавшие того простого факта, что они древние, простодушно обозначили все обозримое им пространство Европой (незримое, но предполагаемое, проходило под условным названием Ойкумена, постоянно трансформировавшимся и расширявшимся, по мере развития дорожного строительства и транспорта).
Сам миф о возникновении имени свидетельствует об образе действий столпов цивилизации (будущей европейской, которую сильно впоследствии с некоторым смирением стали обозначать как иудео-христианская. С не меньшим основанием ее можно было бы обозвать иудео-псевдоиудейская, коли уж на то пошло). Коллективный бык, считавший себя верховным богом (из числа тех, что проницательный, а потому, естественно, проклинаемый собственной нацией Киплинг впоследствии обозначил как «ярмарочные боги» — и тут же противопоставил им «Богов из Прописей») плыл в направлении лакомого берега — и овладевал им. Аллегория, она же древнегреческий миф, красиво обозначила это как высокую любовную связь бога и простой смертной.
На самом же деле, как, впрочем, всегда и повсеместно, действительность была достаточно проще и мерзее. Историческая наука обозначает это явление высоким штилем «колониальные походы древних греков», при этом почему-то именуя все прочие племена, занимавшиеся теми самыми колониальными «походами», варварами и вандалами. Несколько отступая от темы, хотелось бы заметить, что «продажной девкой» любого крепкого режима, а вовсе не только империализма, можно смело именовать именно историю, а никак, допустим, не генетику — там-то как раз всё ясно, хам может породить только хама, коллективный же Хам способен породить всеобъемлющее хамство на громадных, увы, территориях и в потрясающем количестве умов, порой самых светлых. А вот история — это как изложите и как начнете преподавать. Недаром слова «идея» и «идиот» так похожи, два эти понятия ходят не просто рядом, а крепко взявшись за руки, пара эта неразлучна и разрушительна для окружающих.
Но вернемся к нашим титаникам. Ошибутся те из страждущих знаний и страдающих от их переизбытка (и, как следствие, несварения в бедных головах), кто поспешит указать мне, что имена собственные пишутся с большой буквы, да притом это конкретное вообще в единственном числе. Да неужто? Нет никого более и искреннее обиженного, чем недоумок, повторивший чужую глупость, перед ответным призывом «А если подумать?» А все же подумайте и не спешите. Титаник — это уже название явления. Названия у ярких представителей этого явления могут быть самые разные, есть у таковых даже имена собственные, а также национальные и цивилизационные определения. Вот, например, титаник под названием «Франция», очень типичен для разбираемого явления, с него можно и начать. Сразу оговорюсь, что внутри этого крупного титаника есть множество мелких титаников Жаков, Жанов, Пьеров и даже Жан-Пьеров. Но общее у всех малых сих, а также больших и даже особо крупных титаников одно. Создаются они с помпой и прилежанием, с напряжением сил всей общности (семьи, социального слоя, нации, континента, цивилизации) , считают себя высшей и последней стадией творения, торжественно отплывают в триумфальное плавание, беспечно вплывают в ледяные поля, искренне полагая, что худшее позади и теперь-то уж можно расслабиться. Естественно, напарываются на айсберг (у каждого отдельного титаника айсберг тоже свой) и медленно, незаметно для самих себя, тонут. Продолжая утонченное веселье на борту обреченного многоэтажного лайнера. Оркестр, шампанское, тонкие блюда, сплошной хрусталь и ковры, общество всеобщего благоденствия, золотой миллиард — и аристократическое едва заметное шевеление какой-нибудь одной бровью в ответ на еле ощутимую дрожь корабля, в котором айсберг уже пробил первую, пока еще не смертельную брешь. Отставь в такой момент аристократ с титаника фуа-гра и прочие трюфели в сторону и кинься, забывая о том, что он аристократ и категорически не может ошибаться в расчетах, на срочное латание в обшивке собственного корабля дыр, появление которых он искренне считал невозможным, все запросто можно исправить, притом достаточно малой кровью. Лишь найди силы сказать себе, что ошибся в расчетах, подними задницу с уютного креслица в салоне и бегом проследуй, засучив по дороге крахмальные рукава, в трюм на починку прорех. Но в том-то и беда, что первый этап, как правило, и оказывается роковым и последним — никто и ни за какие коврижки не признается, что ошибся, даже самому себе. А уж окружающим и подавно.
Это касается и Запада с его мультикультурализмом, щедро замешанном на политкорректности и толерантности, и Израиля с его «новым Ближним Востоком» и дичайшей в своей глупости господствующей ныне теорией «мира в обмен на территории». Те, кто повыше, не в силах сознаться в совершенной ошибке, а те, кто пониже, робеют сознаться, что авторитет ошибающегося очередного отца, дедушки или прадедушки нации давно уже разлетелся к ебеням. Жмурятся и делают вид, что аплодируют лауреату. Разве можно признаться в том, что всю прожитую жизнь угробил на искреннюю веру в непогрешимость этого старшего родственника нации, который продолжает надувать щеки и к которым ему вместе придется тонуть? А вы попробуйте, вдруг получится? Ведь утонем же все, за малым исключением, ничтожного количества мест в заранее оплаченных шлюпках хватит даже не всем оплатившим. Это же так обидно, господа, когда кусаешь локти в сознании, что по собственной подлости попал в ситуацию, когда заботливо припасенный и заранее оплаченный тобою запасной аэродром принимает вовсе не тебя.
Наиболее скудоумные жители прибрежной деревушки, кажущейся обитателям столь убогой по сравнению с подмигивающим разноцветными огоньками титаником, на палубе которого так весело и богато коротают время его счастливые пассажиры, завистливо провожают глазами мимолетное видение. Ах, как они мечтают отщипнуть от него свой кусочек социального пирога и злобно костерят себя, что не двинули в свое время прямиком на титаник, а завернули зачем-то в эту поганую деревушку, звавшую к себе каким-то непонятным им «зовом крови» на историческую родину. О том, что титаник плывет, в принципе, прямиком на верную гибель, напоминать таким жителям ни в коем случае нельзя — как минимум, обругают, а то и нажалуются старосте, тогда жди неприятностей.
Расслабьтесь, дорогие опоздавшие на титаник, борта несчастного лайнера и так уже сверх всякой меры увешаны случайными попутчиками в рамках воссоединения семей на гуманитарных основаниях и прочими жертвами борьбы за мир и социальный прогресс. Они создают на корабле не только социальную нагрузку, но и перегружают его в самом прямом смысле этого печального слова. Корабли со столь перегруженным бюджетом вообще далеко не плавают, обычно тонут себе тихо возле самого берега. Тем более, что понасевшие на корабль чужаки постоянно приоткрывают его укромные иллюминаторы, пропуская внутрь всех желающих единоверцев. Так что поймите, отдельные страдальцы из обособленной, но не забытой Б-гом деревушки — вас на этом титанике не ждут, вам на нем не рады. Или вы уже забыли, как вами топили корабельные печки не так уж и давно, естественно, в рамках очищения корабля и всяческой социальной дезинфекции? Или вы, так страстно желающие уцепиться за уплывающий в небытие титаник, уверены, что эти печки теперь наглухо задраены?
Есть среди жителей и отменно прогрессивные особи, многие из таких находятся при власти в этой прибрежной деревушке. Особи знают жизнь и потому старательно плетут крепкий канат, что позволит им беспечально плыть на буксире за следующим титаником, что тоже готовится к отплытию в ледяные поля. Еще не так скоро, как хотелось бы, зато без проблем потащит за собой все население деревушки на крепком канате. И здорово будет, ни грести самим не надо, ни гребцов оплачивать, знай следуй послушно курсом Большого брата. А там куда-нибудь дотащит. Куда? Да не важно куда, понятно же, что куда-то в прекрасное далёко. Так рассуждают многие дальновидные старейшины в деревушке. Деревушка со всем населением, конечно, тоже уйдет под воду, когда ее ведущий титаник столкнется со своим айсбергом и затянет его на канате следом за собой. В такой ситуации есть шанс обрубить канат и спастись. Только необходимы два условия — вовремя спохватиться обрубить канат и быть готовыми долгие годы переть своими силами буксируемый кораблик к родному и, в общем-то, не самому плохому в мире берегу. Да, еще есть один момент — чем дольше плавание на буксире, тем крепче канат и тем дальше и сложнее возвращаться к себе. И об этом не худо бы помнить руководящим деревенькой умным головам.
Мы, конечно, знаем не всё, но, тем не менее, и нам кое-что известно! Например, уже довольно давно ушли в великолепное и пышное плавание титаники под названиями «Верхний и Нижний Египет», «Вавилон», «Великий Ашшур», «Аттика», «Римская империя», «Блистательная Порта», «Австро-Венгрия», и еще сколько-то, всех не упомнишь. Причем «Римских империй», что удивительно, было уже целых три, причем третий и последний даже переименовали, видимо, для особой легкости плавания, в «СССР», но что-то не помогло. Поговаривают, что был даже титаник под названием «Атлантида», но это не наверняка и очень смутно. Постройка их велась достаточно разнообразными способами, да и чертежи были разные, а вот помпезные сборы и проводы были очень схожи. Назад никто из них не вернулся, а опустевшие верфи были живо заселены всяким пришлым сбродом. На некоторых верфях сброд настолько обнаглел, что объявил себя законным наследником отплывших и пытается, в меру сил и способностей, мастерить свои кораблики.
Мало у кого выходит хоть что-то путное, но вот два самых крупных титаника, последнее слово технической и идеологической мысли — «США» и «Европа» — как раз оснащены и вполне готовы выйти в свой последний путь. Впрочем, злые языки уверяют, что «Европа» уже отчаливает, однако ж оптимисты надеются, что отправление задерживается и даже существует шанс задержать корабль навечно. Не знаю, не знаю, есть множество обстоятельств, позволяющих толковать развитие ситуации с «Европой» как в обнадеживающую, так в пропащую сторону. Прибрежную же деревушку, как и во все нескончаемые века ее существования — то явственного, то почти призрачного — постоянно раздирает внутренний конфликт: строить все же свой титаник по примеру великих и крупных, хоть и мимолетных, соседей или мирно сидеть на раз и навсегда указанном Б-гом месте и не пускаться во все тяжкие. Пока мы не определились, хотя и очевидно, что в последнее время явно одерживают верх сторонники оседлого, а не вечно-кочевого образа жизни. Может, оно и к лучшему. А то плавали, знаем.
Ведь арабы — все те же арабы, а море — всё то же море, как говорил один из наиболее здравомыслящих жителей нашей невеликой прибрежной деревеньки. Средиземное море тоже выносит к спокойно сидящим на его берегу трупы твоих врагов, Израиль.
Но стоит задуматься и тем, кто уже обо всём догадывается.
Источник