В декабре 1948 года в получившей пробоину и черпающей бортом воду Англии творец по имени Джордж послал в издательство Secker & Warburg своё творение. Творение было литературным произведением и оно имело название. Джордж, поймав равновесие на косо уходящей вбок палубе, назвал написанную им книжку с кажущейся чрезмерной простотой — Nineteen Eighty-Four. Три слова, проговаривающие четыре цифры, стали с тех пор усилиями не так издателей, как читателей каноничными.
1984 в 1948.
1948 вообще был годом-знаком, заставившим тех же приметливых и чутких к знамениям американцев опознать в нём не год Крысы, а «the Year That Transformed America».
Трансформацию, метаморфозу, которую «чует», но не может выразить масса, изобразительными средствами или «Словом» перелагает на понятный обществу язык тонкая прослойка интеллектуалов, играющая роль мембраны между «верхами», которые хотят и могут, и «низами», которые иногда могут хотеть, иногда хотят мочь, но чаще всего ничего не хотят и мало что могут.
И с интеллектуалами, и с творцами в Америке дело традиционно обстоит очень хорошо и знаковый Nineteen Forty-Eight в этом смысле исключением не был, да и с чего бы ему было быть исключением. В 1948 году собиравшиеся в скромной, отделяемой тонкой стеной от китайской прачечной нью-йоркской квартире композитора и аранжировщика Гила Эванса молодые музыканты единомышленники (их лучше бы было назвать единозвуковиками) чьи имена (Майлз Дэвис, Джерри Маллигэн, Джон Льюис) ничего не трубили миру, не успевшему осознать, что он живёт в «сорок-восьмом», породили явление, одним лишь словом описанное как Cool, каковое выражение, в свою очередь претерпев метаморфозу, обернулось слэнговым словечком, даже и по сегодня выражающим степень исключительности и восторга.
В 1948 году в Калифорнии был основан клуб байкеров Hell Angels, давший толчок к созданию целой субкультуры «рассерженных молодых людей», популярность которой столь же понятна, сколь и объяснима, ведь молодым людям так свойственно не только легко впадать в состояние «рассерженности», но и с готовностью, граничащей с бравадой, демонстрировать окружающим свою сердитость.
В 1948 году добрый и бескорыстно заботившийся о нашей с вами сокровенной сущности доктор Кинси опубликовал монографию под названием «Сексуальное поведение самца человека», после чего человечьи самцы получили возможность проговорить словами смутность обуревавших их чувств и хоть что-то понять в самих себе.
В 1948 увидел свет роман Уильяма Фолкнера «Осквернитель праха». В следующем году Фолкнер получил Нобелевскую премию по литературе, и был это конец сороковых, Холодная Война не успела ещё взять своё и Нобелевскую премию по литературе в те годы давали не за что-то другое, а именно за литературу.
В 1948 году Эндрю Уйаетт закончил свою картину «Мир Кристины».
1948 год это год, когда Америка завладела вниманием мира. Казалось бы — чего же боле? Возникла ситуация, о которой любое государство может только мечтать. Обнаружилось, что американцы, на которых с неба просыпалась не манна, а сладкие коврижки, получили массу игрушек, причём игрушек, человечеству до того неведомых, и они могли позволить себе, раскинувшись привольно, взять в руки американский роман, который волшебным образом стал книгой в книге, у них появилась возможность рассказать миру о тёмных потаённостях мировой души, они могли посадить кого угодно в седло американского Харлея и отправить его прокатиться с ветерком, они могли заставить мир взглянуть на себя не его, мира, глазами лихого мотоциклиста, а глазами беспомощной Кристины, отброшенной от высокого дома на холме жёлтой бесконечностью стерни. Они могли заставить мир услышать ветер, и был этот ветер ветром, пролетающим над скошенным полем в графстве Нокс, штат Мэн.
И они всё это проделали. На их месте любой поступил бы так же. Но вот потом они сделали то, чего никто до них не делал. Они не удовлетворились достигнутым, они не остановились. Они не залезли на печь.
И оглядываясь назад, на пройденным человечеством путь, можно сказать, что нация рождается не завоеванием, не победой, а тем, как она плодами победы распоряжается.
В поднявшемся частоколом событийном ряду «1948» нашлось место и созданию государства Израиль. Сегодня это считается одним из главных послевоенных исторических «явлений». Но то сегодня, когда История пишется в угоду дню сегодняшнему, а тогда это событие было из разряда событий малых и уж совершенно точно оно не было наполнено сегодняшним смыслом.
15 мая 1948 года истекал срок так называемого «Британского мандата в Палестине». За год до этого, в 1947, англичане заявили, что они не могут более нести политическое бремя на Ближнем Востоке, как не могут и найти приемлемое для сторон (арабов и евреев) решение о послевоенном (послемандатном) государственном обустройстве региона. На тот момент в подмандатную «Палестину» были включены территории нынешних Израиля, Сектора Газа, Западный берег реки Иордан, часть Голанских высот и королевство Иордания.
«Палестина» была одним из «уродливых детищ Версаля» и была она призвана хоть как-то протянуть время до «окончательного решения», а решение вытекало из давнишнего обещания англичан как арабам, так и евреям помочь им с созданием национальных государств при условии, что те в годы Первой Мировой выступят против «турецкого ига». Помощнички англичанам что из арабов, что из евреев были ещё те, но слово не воробей и уже после Второй Мировой англичанам об их обещании напомнили. А поскольку после Victory Day '45 англичане были слабы примерно в той же степени, что и освобождавшийся от цепей СССР '90, то они были вынуждены напоминание услышать. Ну, а услышав, они были вынуждены начать что-то делать. Или изображать вид, что они что-то делают.
Делание свелось главным образом к введению квот на еврейскую иммиграцию в «Палестину», поскольку увеличение еврейского «контингента» вызывало раздражение «контингента» арабского, а у англичан не было ни времени, ни возможности, ни сил (да к тому же и желания) с этим раздражением бороться. Следует понимать, что речь шла об образовании небольшом не только в смысле территориальном, но и в смысле популяции — на 1945 год во всей «Палестине» проживало примерно 1.7 млн. человек, менее трети из которых были евреями. В другой момент палестинскую проблему решили бы полюбовно за закрытыми дверями и поставили бы всех перед свершившимся фактом, но яичко дорого ко Христову дню и в разделе «Палестины» (под «разделом» имеется в виду термин отнюдь не грамматический) совершенно неожиданно для себя оказались заинтересованы очень многие государства, которые об игрищах на далёком Ближнем Востоке до того даже и не думали. Дело-то было сразу после войны, с миллионами «перемещённых лиц», с ещё свежим в памяти европейцев «окончательным решением», с захватом чужой собственности и всякими другими прелестями и вот теперь вдруг обнаружилась возможность окончательно решить хотя бы малую часть послевоенных проблем и что немаловажно — решить за чужой счёт.
Причём за чужой счёт решить свои проблемы пытались тогда все. Иллюзий тут быть не должно. Не всем это, правда, удалось, но вышло так вовсе не от недостатка желания, а исключительно из-за недостатка умения. Но вот кому умения хватило, так это сионистам, и никакой «антисионистский комитет» им в том не помешал. Можно, правда, трактовать сионистское умение не так умение, как удачу. Сионисты поняли, что другого такого момента может и не быть и принялись оказывать давление на мир, а давление на мир в первую очередь означало давление на сильных мира сего. А самыми сильными после войны по понятным причинам были победители. А победители на то и победители, что свои проблемы они решают за счёт других. А проблемы сразу после войны у победителей были большие, а Ближний Восток был маленький и когда сионисты попробовали надавить на президента США Трумана с тем, чтобы американская администрация всё бросила и немедленно озаботилась вопросом «как нам обустроить Палестину», то Гарри Труман, а он был южанином, что означало, что за словом в карман он не лазил, публично отшутился так: «Их ожиданий не оправдал Иисус Христос, а теперь они хотят, чтобы с этим справился я.»
Однако шутки шутками, но минуло времени чуть и Америка Ближним Востоком озаботилась. Правда, вовсе не по тем причинам, о которых нам рассказывают сегодня популяризирующие Историю лакировщики действительности.
Г.А.