После своего переизбрания президент США Барак Обама стоит теперь перед задачей оживления американо-российских связей. С момента перезагрузки 2009—2010 гг. и возвращения Владимира Путина в Кремль в отношениях между Вашингтоном и Москвой наблюдается некий застой. Недавно я беседовал со старшим научным сотрудником вашингтонского Института Брукингса Стивеном Пайфером. Пайфер был послом США на Украине, а также заместителем помощника госсекретаря по России и Украине (2001—2004). Кроме того, он выдающийся эксперт в области контроля над вооружениями.
Перед тем, как мы приступим к обсуждению американо-российских отношений во время второго срока президента Барака Обамы, не могли бы вы дать нам краткую характеристику этих отношений за последние четыре года?
Мне кажется, что перезагрузка имела успех в том смысле, что когда Обама принял должность в 2009 году, американо-российские отношения находились в своей самой нижней точке с момента развала Советского Союза. Достаточно просто обратиться к событиям осени 2008 года и последствиям российско-грузинского конфликта, когда в американо-российских отношениях не было ничего кроме проблем и вопросов, не отличающихся наличием особого сотрудничества. И я думаю, что администрация Обамы произвела расчёты, из которых следовало, что улучшение этих отношений будет отвечать американским интересам в том, чтобы заручиться российской поддержкой по таким важным для этой администрации вопросам, как давление на Иран и доступ к Афганистану. И поэтому, чтобы обеспечить российскую поддержку по указанным вопросам, она предприняла решительные попытки в направлении некоторых тех проблем, которые вызывали озабоченность у русских.
И в указанном смысле я считаю, что она добилась успехов. Вы видели новый договор СНВ. Вы видели, что было с Ираном – люди иногда забывают, что два года назад Россия поддержала резолюцию Совбеза ООН, которая, в числе прочего, вводила эмбарго на поставки оружия в Иран, а затем Россия отказалась от продажи Ирану по ранее заключенному контракту С-300, представляющего собой сложный ракетный комплекс ПВО. И русские оказались весьма полезными в обеспечении доступа вооружённых сил США и НАТО в Афганистан, что имело большое значение, когда Пакистан перекрыл линии снабжения. Так что мне кажется, что по любым объективным критериям отношения сегодня находятся в лучшем состоянии, чем в 2008 году, хотя, конечно, они не лишены проблем.
Теперь, заглядывая вперёд, каковы перспективы на следующие четыре года?
Полагаю, этап перезагрузки нами уже пройден. Перезагрузка была успешной, и мы теперь заняты чем-то другим. За последние четыре года стороны добились прогресса в решении некоторых относительно лёгких вопросов – не совсем уж простых, но они были легче, чем некоторые вопросы, с которыми они сталкиваются сейчас. Вызов, обращённый в будущее, заключается в том, можно ли поддерживать более позитивные американо-российские отношения, и я думаю, что он стоит перед большим знаком вопроса. Опять же, отношения сегодня, по любым объективным критериям, лучше, чем они были в 2008 году, но можно ли их поддерживать на данном уровне? Можно ли продолжать поиск путей их улучшения или некоторые из выигрышей последних четырёх лет обесценятся? И на данном этапе ответа у нас нет.
Думаю, что одна из проблем связана с последним годом – и в России, и в Соединённых Штатах проходили выборы. Мне представляется очевидным, что выборы проходили в очень разных условиях, но для обеих столиц они представляли собой отвлекающий внимание фактор. Их взаимодействие уже не было таким же интенсивным как в прошлые годы. Тогда вопрос принимает следующую форму: будут ли они способны к возобновлению взаимодействия и поиску путей движения, когда эти выборы уже позади?
В частности… администрация Обамы заинтересована в подвижках на пути дальнейшего сокращения ядерного оружия. Она хотела бы найти совместное решение, совместное соглашение по ПРО, которое бы сняло этот вопрос с повестки дня. И по моим ощущениям, по вопросу контроля над вооружениями и ПРО русские, можно сказать, находились последние 18 месяцев в режиме ожидания, потому что они не хотели зайти слишком далеко с администрацией Обамы, а затем в 2013 году обнаружить, что имеют дело с республиканцами. И ещё летом 2011 года, т.е. намного больше, чем год назад, российские официальные лица говорили мне, что в области сокращения ядерных вооружений они не собираются ничего предпринимать до 2013 года, поскольку не хотят делать шагов до тех пор, пока не увидят, кто будет американским президентом. Теперь они знают ответ на этот вопрос, поэтому вопрос звучит так: готовы ли они вновь войти в соприкосновение по этим темам в более позитивном ключе?
Вы предположили, что не исключена возможность найти компромиссную позицию по вопросу о ПРО в Европе. Как она могла бы выглядеть?
Россия говорит – и на прошлой неделе мы это слышали, я имею в виду, что Россия по-прежнему стоит на этой позиции – что ей нужна юридическая гарантия того, что американские системы ПРО не будут вновь направлены против российских стратегических сил. Теперь, если Россия захочет продолжать загонять ПРО в тупик, то она будет придерживаться этой позиции, так как российские официальные лица понимают – их посольство здесь очень проницательно, оно докладывает об этом – даже если президент Обама хотел бы дать юридические гарантии, т.е. заключить договор о ПРО, нет никаких шансов на то, что этот договор будет ратифицирован Сенатом. И это понимают люди и здесь, и в Москве. Поэтому вопрос, в моём понимании, таков: уберут ли русские своё требование о юридических гарантиях? Которое является рецептом тупика. Если уберут, то можно будет увидеть множество элементов… которые заложат основу для решения.
Соединённые Штаты уже говорили, что готовы принять на себя политическое обязательство о ненаправленности ПРО против российских стратегических сил. Между Пентагоном и российским министерством обороны уже прошли переговоры о центре совместной обработки данных, совместно комплектуемом персоналом, где можно было бы обмениваться информацией, поступающей от радаров и прочих средств обнаружения, а также центре планирования и оперативных вопросов, где можно было бы говорить о том, как будут работать правила применения силы. Есть ещё кое-что, что, как я думаю, выходит за рамки изложенного и может быть в прозрачной манере сделано Соединёнными Штатами, чтобы дать русским возможность понять расширение американской ПРО.
Как вы оцениваете позицию администрации Обамы в вопросе о списке Магницкого – инициативе в Конгрессе, которая может ввести адресные санкции в отношении российских чиновников, причастных к смерти находившегося под арестом юриста Сергея Магницкого? (Этот законопроект был одобрен 16 ноября Палатой представителей США и в данный момент находится на рассмотрении Сената).
Думаю, администрация Обамы предпочла бы ввести эти виды санкций в административном, а не законодательном порядке. И я могу понять такую точку зрения. Я хочу сказать, посмотрите на существующее законодательство Джексона-Вэника, которое отрицает за Россией статус участника нормальных торговых отношений. Когда Джексон-Вэник был принят в 1974 году, цель или задача состояла в том, чтобы потребовать, чтобы Советский Союз тогда, а после его распада Россия, разрешили свободную эмиграцию религиозных меньшинств, особенно российских евреев. При всех проблемах с демократией, которые мы наблюдали в последние 12 лет при Путине – а их было немало – эмиграция остаётся свободной. Но при всём при этом, несмотря на то, что русские в 1990-х явно соответствовали стандартам Джексона-Вэника, на дворе уже 2012 год, а Джексон-Вэник всё так же применяется к России. Поэтому, считаю я, Конгресс проявляет гораздо больше оперативности при наложении санкций, чем при их снятии.
Поэтому я думаю, что администрация предпочла бы провести список Магницкого в административном порядке. Далее, я также лично солидарен с тем, что движет списком Магницкого, и несогласен с русскими, когда они говорят, что это является вмешательством во внутрироссийские дела. Нет, не является. Соединённые Штаты как суверенная страна имеет международно признанное право решать, кому она предоставит въездную визу, а кому нет. И поэтому это идеально укладывается в права США отказывать физическим лицам в возможности приезжать в Соединённые Штаты. Это не вмешательство – считаю это реализацией Соединёнными Штатами своих прав.
В качестве своего последнего замечания укажу, что считаю неудачными действия Конгресса по привязке принятия законопроекта, который выведет Россию из-под поправки Джексона-Вэника, к списку Магницкого, потому что Конгресс совершенно выхолостит и затмит послание, которое он хочет направить России. Потому что если русские увидят, что эти законопроекты одобрены вместе, они не будут рассматривать список Магницкого как выражение крайнего возмущения тем, что произошло с господином Магницким – что было действительно возмутительным, – а вместо этого поймут его следующим образом: «Так, американцы решили пороть нас дальше. Конгрессу нужно нас за что-нибудь пороть. Ему пришлось освободить нас от Джексона-Вэника, вот он и сунул этот список на его место». Таким образом, сообщение Конгресса будет, к сожалению, утеряно.
Есть ли ещё что-нибудь, что вы бы хотели добавить к тому, что касается будущего американо-российских отношений?
Я мог бы высказать лишь одно мнение относительно взгляда в будущее. Думаю, когда смотришь в будущее, повестка дня становится жёстче. Дальнейшее сокращение ядерных вооружений будет делом нелёгким, просто потому, что чем меньше становятся цифры, тем сложнее прийти к общему соглашению. Я размышляю о поиске решения по Сирии, где по моему мнению у русских имеется смесь мотивов, некоторые из которых не самые лучшие. Но я думаю, что у них есть законный вопрос: если Асад уйдёт, что придёт ему на смену? И я не уверен, что на этот вопрос у нас в Вашингтоне есть хороший ответ.
Лично я считаю ещё, что Вашингтон и Москва позволили Сирии занять в американо-российских отношениях непомерно много места. Это не тот вопрос, из-за которого мы должны ломать копья с той силой, с которой мы, как кажется, их ломаем последние 8 или 9 месяцев. Последнее наблюдение, которое я хотел бы сделать, это то, что как в Вашингтоне, так и Москве, стороны желают этого – они хотели бы увидеть расширение экономических, деловых, инвестиционных связей. Что было бы полезным в плане создания некого экономического балласта, который бы служил подушкой, смягчающей отношения. По тому же принципу, по которому глубина экономических связей между США и Китаем даёт обеим сторонам небольшую передышку, когда у них бывают политические разногласия, так как они сознают, что здесь замешаны очень большие деньги. У нас ещё нет такого в отношениях с Россией, и было бы здорово иметь в них сильную экономическую составляющую. Но скорее всего это будет зависеть главным образом от вопросов, решаемых русскими в том, что касается делового и инвестиционного климата, который они собираются установить в России, поскольку это будет определять то, как сильно американский бизнес будет стремиться в Россию.
перевод для mixednews – josser