Статья-репортаж Дарьи Митиной о чубайсовском инновационном семинаре, «которая скоро выйдет в журнале, поэтому написана максимально приглаженно и почти без критики, исключительно с целью передать содержание доклада, без вкусных подробностей и контраргументов — думаю, критики вступления России в ВТО, коих среди моих читателей большинство, сами легко подберут контраргументы к большинству тезисов:)»
Дарья Митина
Модернизация и ВТО
Жребий брошен
Итак, решение о вступлении России во Всемирную Торговую Организацию принято, - с 22 августа нынешнего года Российская Федерация считается 156-м по счету полноправным членом ВТО, - но полемика вокруг этого решения не прекращается по сей день и вряд ли скоро утихнет. Любой, кто так или иначе имеет отношение к российской экономике, практической хозяйственной деятельности, сформулировал свое отношение к проблеме, но отнюдь не каждый имел возможность донести свою точку зрения до структур и лиц, принимающих решения. Председатель правления ОАО «Роснано» Анатолий Чубайс, безусловно, в этот узкий круг избранных входит и является, по его собственному признанию, «большим энтузиастом ВТО». На регулярный семинар инновационных специалистов, проводимый Роснано, с докладом был приглашен Максим Медведков, более десяти лет возглавлявший российскую делегацию на переговорах о вступлении ВТО.
Открывая семинар, А.Б.Чубайс заметил, что за 20 лет новой России не было сопоставимого по степени сложности, концентрации практического содержания и переговорных задач события международной экономической политики. Мало кто помнит, что первые попытки установить взаимоотношения с предшественником ВТО - ГАТТ - были предприняты ещё Советским Союзом, но специфика плановой экономики не позволяла участвовать в международной организации, построенной на принципах свободной торговли. Переговоры непосредственно с ВТО шли более 17 лет, и, по свидетельству Чубайса, неизмеримо сложнее было не добиться одобрения извне (в основном от США и Евросоюза), а преодолеть внутрироссийское сопротивление со стороны министерств, ведомств, различных лоббистских групп. По мнению руководителя Роснано, если какое-то принципиальное решение не вызывает дискуссий и ожесточенного сопротивления, то это обычно болтовня, выливающаяся в пустую декларацию о намерениях, а в данном случае мы имеем дело с принятием сотен сверхконкретных и жестко детерминированных экономических документов, каждый из которых - плод компромиссов и договоренностей. Что касается инновационной сферы, близкой аудитории семинара, адепты присоединения к ВТО сулят многомиллиардный профит, причем даже в таких, казалось бы, заведомо провальных областях, как, например, локализация автопрома, который, по предвкушению руководителя Роснано, в новой экономической реальности будет насыщен нанотехнологиями.
Так ли велики преимущества, так ли незначительны риски?
Аргументы противников присоединения к ВТО излагались на страницах нашего издания неоднократно, и было интересно услышать тех, кто это решение много лет отстаивал и в итоге провёл. Руководитель департамента торговых переговоров МЭР и многолетний глава российской делегации на переговорах по вступлению в ВТО Максим Медведков, который, по мнению А.Чубайса, «достоин наивысшей государственной награды», кратко охарактеризовал системные преимущества, получаемые национальной экономикой, присоединившейся к ВТО:
- Улучшение инвестиционного климата за счет предсказуемости и транспарентности регулирования. Докладчик вполне откровенно признал, что в отличие от Китая, в российской экономике в силу большой её инерционности позитивный эффект будет заметен отнюдь не сразу. Инвестор в Россию сразу не побежит, нужны будут долговременные системные усилия.
- Открытие внешних рынков, расширение экспорта производства и занятости в краткосрочной и долгосрочной перспективе. По оценке М.Медведкова, если мы ликвидируем, согласно требованиям ВТО, все административные барьеры, то это автоматически даст дополнительно 40 тысяч занятых и 1,5 млрд долларов инвестиций в базовых отраслях (металлургия, химия, энергетика и др.). На мой взгляд, это пренебрежимо малые величины, а вот о прямых экономических потерях, вызванных накладываемыми ВТО ограничениями, докладчик почему-то не упомянул. Все остальные бонусы придется дополнительно выбивать, и в любом случае Россию ожидает ещё как минимум 1,5 – 2 года жёсткой переговорной борьбы.
- Участие в выработке необходимых нам правил мировой торговли товарами и услугами. Формально мы получаем доступ к принятию любых решений во всех комиссиях и на всех переговорных площадках (в рамках ВТО ежегодно проходит порядка 5000 заседаний различных переговорных групп), реально, как мы понимаем, всё будет зависеть от веса России в мире и позиций российской экономики. С точки зрения Медведкова, мы получаем очевидные конкурентные преимущества в сельскохозяйственном секторе и сможем тратить на поддержку АПК в 2 раза больше, чем США и ЕС (жаль только, что докладчик не уточнил, в абсолютных или относительных величинах - пока что на 1 гектар пашни в России выделяется в 15-17 раз меньше средств, чем в США, и в 40 раз меньше, чем в Евросоюзе). По оценке наших экономистов, есть ещё 5 – 6 направлений, где Россия может позволить себе получить конкурентные преимущества, не идя на принципиальные уступки.
Прямым результатом вступления в ВТО для нас будет снижение уровня таможенно-тарифной защиты — РФ взяла обязательство снизить средневзвешенную ставку импортного тарифа на товары до 7,8% с 10% (для сравнения, в ЕС сейчас 5,1%, в Китае 9,6%). Средний сельскохозяйственный тариф будет снижен до 10,8% с нынешних 13,2%, средневзвешенная импортная пошлина на промышленные товары — с 9,5% до 7,3%.
- Получение доступа к глобальной судебной системе. До сих пор у Российской Федерации основным инструментом разрешения споров и противоречий были саммиты, теперь разногласия можно будет урегулировать в текущем порядке, через обычные судебные процедуры. ВТО - это механизм слома национального законодательства, поскольку Суд ВТО имеет приоритет над национальными судебными органами. Сейчас из 157 членов ВТО лишь 10 признают и применяют свои обязательства непосредственно. В их число не входят ни Соединенные Штаты, ни Евросоюз - обратиться, например, с претензиями в американский суд мы не сможем, это не предусмотрено документами, принятыми в ходе Уругвайского раунда переговоров. При этом США имеют права за незначительные санкции уклониться от обязательств перед истцом.
М.Медведков отметил, что условия присоединения к ВТО не ограничивают нас в праве субсидирования любых предприятий и отраслей (мы ограничены лишь собственным бюджетом). Однако известны примеры целого ряда стран, вступивших в ВТО раньше, говорящие об обратном.
В целях адаптации российской экономики к требованиям ВТО разработана и утверждена специальная программа минимизации рисков, которые, с точки зрения Правительства, угрожают отдельным предприятиям, но не отраслям в целом. С этим тезисом доклада, как и с многими другими, хотелось поспорить. Одним из способов минимизации рисков должно стать ограничение доступа иностранных товаров и услуг к госзаказу - докладчик недаром не остановился на этом подробно: самостоятельное изучение вопроса выведет вас на целый ряд подводных камней…
Техническое регулирование, включая санитарные и фитосанитарные меры, называются в числе эффективных инструментов минимизации рисков. В качестве положительного примера использования техрегулирования М.Медведков назвал опыт ЕС в сфере автопрома, когда от автомобильного рынка удалось отсечь Китай, Корею, поставить в сложное положение Японию. Инструментами протекционизма служат преференции для национальных компаний в виде национальных субсидий, спецпрограмм. Инструментами торговой защиты, способствующими минимизации рисков, должны стать антидемпинговые, компенсационные меры, которые дадут эффект в сочетании с расширением внешних рынков сбыта и поддержкой экспорта. Что касается стоимости кредитных ресурсов, курса рубля, стоимости услуг естественных монополий, - проблемы, особенно волнующие российский бизнес, - то здесь нужно ставить нас в равные условия с нашими ключевыми партнерами по ВТО.
Параллельное Правительство?..
Отдельно была затронута тема администрирования - если верить главе российской переговорной группы, наше присоединение к ВТО повлечет за собой минимальные институциональные изменения, причем в других странах – членах ВТО вступление сопровождалось ещё меньшими, буквально косметическими изменениями в госаппарате. Так называемый «единый центр управления участием» будет создан на базе Минэкономразвития (которое и сейчас является суперведомством, а в перспективе по объему задач и полномочий превращается по сути в отдельное Правительство). Небольшие, но отдельные подразделения будут выделены в отраслевых ведомствах. Постоянное представительство при ВТО в Женеве будет в количестве 20 человек (у других стран штатная численность обычно вдвое меньше, но мы, как выразился М.Медведков, «бюрократы и работать не умеем»). Отдельно будет создан Центр компетенций, который будет включать в себя общественную маркетинговую компанию, заниматься подготовкой кадров для государства, готовить юридические заключения для государства и бизнеса, выполнять различные сервисные функции.
Кто станет слабым звеном?
Говоря о судьбе «слабых» с точки зрения реалий ВТО отраслей российской экономики, докладчик перечислил лёгкую промышленность, товары информационных технологий, авиастроение, сельское хозяйство и сельхозмашиностроение, другими словами - легче, наверно, перечислить отрасли, оставшиеся в новой России на плаву. Что касается лёгкой промышленности, то Запад 40 лет сопротивлялся либерализации в этой сфере, вводя всё новые и новые ограничения на ввоз текстильной продукции из развивающихся стран. Индия способна заполнить мировой рынок своим текстилем, но в Европе индийскую вещь днем с огнем не найдешь. У России пока другие проблемы - нам бы собственный внутренний рынок освоить… Обнуление Россией пошлин на ввоз продукции информационных технологий, по общему мнению, знаменовал собой конец российской электроники, и наши адепты ВТО спорить с этим и не собираются, - слишком всё очевидно.
Поскольку авиастроение нормами ВТО не регулируется, оно остается сугубо нашей внутренней проблемой. Мы можем сохранять высокие пошлины на ввоз самолетов, на уровне 8-10%.
Наверное, наиболее ожесточенные споры вызывает судьба аграрного сектора в новых условиях. Представители Минэкономразвития, полемизируя со скептиками, отчего-то убеждены, что сельскохозяйственная отрасль не станет проигрышной, а приобретет с вхождением в ВТО массу преимуществ. Базируется такая уверенность на высоком уровне тарифной защиты. Главный российский переговорщик заверил аудиторию, что главные традиционные противники ВТО - производители птицы - теперь находятся в воодушевлении и ажитации, предвкушая перспективы продажи кур в Соединенные Штаты. К злорадному удовольствию А.Чубайса, Сергей Лисовский свой куриный бизнес поспешил продать, жалуясь на невыносимые условия ВТО, но те, кто его приобрел, мечтают продавать куриное мясо в Америку. По оценкам Минэкономразвития, пройдет минимум 4-5 лет до того, как мы сможем продавать курятину. В отличие, например, от черной металлургии, где мы не связаны никакими ограничениями в продаже металла, за квоты на импорт каждого вида сельхозпродукции предстоит бороться. Особый интерес, разумеется, вызывает возможность продажи зерна в страны ЕС - сегодня у Евросоюза есть зерновая квота, а мы торговать зерном с ЕС пока не можем, хотя и планируем в дальнейшем продавать минимум 1 млн тонн в год.
Судя по всему, российское сельхозмашиностроение постигнет та же участь, что и российскую электронику. Отрасль испытывает неразрешимые проблемы со сбытом, проще говоря, нашу сельхозтехнику не покупают даже на внутреннем рынке — наши фермеры и производители зерна в один голос требуют обнулять ввозные пошлины, и на отечественных комбайнах работать не хотят, «Ростсельмашу» и другим предприятиям грозит банкротство.
Модернизация и протекционизм
Говоря о создании новых производств и необходимых протекционистских мерах, наше Правительство всегда приводит пример завода Ниссан в Огайо - при условии производства 100 тысяч автомобилей завод освобождается от ряда обременительных налогов, а за найм каждого американца заводу выплачивается лобовая субсидия в размере 20 тысяч долларов в год. Пример красивый, но с нашей российской действительностью сочетающийся слабо… Субсидирование новых производств правилами ВТО не запрещено (нельзя применять только импортозамещающие субсидии).
Специальные экономические режимы для резидентов особых экономических зон (ОЭЗ в Калининградской и Магаданской областях) сохраняются, по крайней мере, до 2016 года. В дальнейшем для их сохранения нужно будет специально договариваться с партнерами по ВТО.
Излишне объяснять, что аудиторию, состоящую из инновационных специалистов, интересовало всё, связанное с НИОКР. Докладчик подчеркнул, что всё, связанное с наукой, из сферы регулирования ВТО выведено. Аудитория скептически заулыбалась, ибо известно, что соглашение TRIPS - о защите прав интеллектуальной собственности в сфере торговли - требует выплат за использование страной-членом патентов других стран, Россия в этой части никаких особых условий не оговорила (в отличие от Китая, Индии, Бразилии, ЮАР и т.д. ). Кроме того, прямым последствием данного соглашения будет существенное подорожание лекарств - правила ВТО не позволяет закупать и использовать дженерики. По правилам TRIPS, например, действующий в России запрет на рекламу алкоголя и табака автоматически становится незакоенным, ибо считается «дискриминацией национального производителя».
Минэкономразвития полагает, что присоединение к ВТО позволит выстроить систему регламентации прав интеллектуальной собственности. Основная проблемная страна, незаконно использующая наши разработки, особенно в оборонной сфере - Китай. Докладчик предрекает массу судебных споров РФ с Китаем, начиная со скопированной начинки самолета МИГ-30 и заканчивая позаимствованными нашим юго-восточным соседом технологиями производства стрелкового оружия. Вообще Китай лидирует по количеству инициированных против него другими членами ВТО судебных споров, но Соединенные Штаты предпочитают просто выстраивать барьеры против наплыва китайских товаров, вводя десятикратные пошлины (как это было недавно, например, с китайскими солнечными батареями).
Особое внимание было уделено представителями Минэкономразвития политике протекционизма в сфере услуг. Сегодня наше законодательство по факту практически не ограничивает доступ иностранных специалистов и компаний к оказанию услуг на российском рынке, в дальнейшем это будет закреплено де-юре взятыми Россией обязательствами. Понятие «услуги» трактуется в ВТО расширительно, включая, например, сферу образования, медицины, консалтинга в области государственного управления и пр.
Позабавила прозвучавшая в докладе М.Медведкова критика крупных сетевых магазинов - с его точки зрения, именно иностранные супермаркеты убили малый бизнес в крупных городах и посадили нас на крючок импорта. Сомневаюсь, что закрытие Ашанов и Перекрестков спасет отечественное производство, угробленное совсем иными способами…
Уровень защиты рынка, безусловно, снижает взятый Россией курс на либерализацию таможенной политики. По предложению Д.Медведева в бытность его Президентом мы отменили уголовную ответственность за нарушение таможенных правил, заменив её административной, и тут же получили поток серого импорта из стран ближнего зарубежья. Особую проблему, кстати, представляет собой членство России в Таможенном Союзе - другие страны-партнеры РФ в ВТО не входят, а на международном уровне наш Таможенный Союз не признан. Например, на вопрос, может ли Таможенный Союз быть истцом в Суде ВТО (при условии, что интересы Союза будет представлять Россия) ответа пока не получено.
«Спрашивать о чем-то бизнес бесполезно и бессмысленно»
Говоря об общих принципах функционирования ВТО применительно к российской экономике, идеологи присоединения формулируют всё менее и менее амбициозные задачи для России, которые, на мой взгляд, не слишком стимулируют экономическую активность. В частности, прозвучала спорная мысль о том, что цель «больше товарного экспорта, меньше товарного импорта» уже не актуальна - теперь мировым показателем является не то, сколько страна экспортирует, а то, сколько добавленных стоимостей она создает. По этому показателю, например, Китай, мировой экспортер номер один, занимает куда более скромные позиции, чем многие другие члены ВТО. России в этом плане тоже особенно похвастаться нечем - если исключить сырьевой сектор, показатели весьма скромны. Настораживает и объявленная экономическим блоком нашего Правительства переориентация с развития секторов и отраслей на развитие компетенций - теперь можно не вкладываться в полные производственные циклы, а специализироваться на том или ином участке производственной цепочки. Думаю, изъяны такого подхода достаточно очевидны. Да и к большинству других доводов докладчика реалистически мыслящий читатель легко подберет контраргументы…
В целом фетишизация российской властью ВТО как мирового мегарегулятора производит странноватое впечатление - видимо, в нашем Правительстве сложилось стойкое убеждение, что ВТО есть нечто, установленное раз и навсегда, а присоединение к ней России на весьма спорных, зачастую дискриминационных условиях - не только насущная неизбежность, но и великое благо. Стало общим местом подсмеиваться над Киргизией, вступившей в ВТО первой из стран бывшего СССР - без всяких предварительных условий, не переведя документы ВТО с английского на киргизский и толком не ознакомившись с условиями и перспективами присоединения. У российского Правительства было почти 20 лет для того, чтобы взвесить все «за» и «против». Впрочем, многое становится понятным, когда Анатолий Чубайс на вопрос о том, насколько при принятии решения учитывали точку зрения представителей различных отраслей российского бизнеса, жёстко отрезал «бизнес вообще спрашивать о чем-либо бесполезно, бессмысленно и не нужно - у нас не только экономика неконкурентоспособна, но и креативный класс тоже».