В 90-ых годах XVIII века на месте турецкого поселения Хаджибей был возведён морской порт Российской Империи, медленно, но верно доедавшей Оттоманскую Порту. Новому городу дали эллинское название, по имени древнегреческой колонии Одессос, когда-то располагавшейся неподалёку, на отвоеванных у азиатов землях ожил дух классической Эллады. С тех пор на этой территории не угасала борьба между русским, европейским началом и началом плебейским, азиатским. Мы говорим об Одессе, городе русской славы, русской мысли и русской чести. Или городе провинциального южного хамства и навязчивого еврейского юмора — все зависит лишь от того, к какому началу принадлежите вы.
Мы не будем рассматривать следы, оставленные в истории Одессы событиями революции 1905 года и Гражданской войны. Остановимся лишь на том, какую роль сыграли русские одесситы, настоящие одесситы, наши одесситы в национальном сопротивлении коммунизму в годы советско-германской войны. Вопреки распространенному мнению, одесситы участвовали во Второй мировой не только на советской стороне, но по понятным причинам в современной российской истории эта тема табуирована («Там был только Зяма, и Зяма был за большевиков!»), а имена настоящих героев-одесситов, русских одесситов, белых одесситов прокляты и забыты. Мы их вернем.
С началом советско-германской войны Одесса была быстро сдана наступающим немецким и румынским войскам. Позднее «героическую оборону Одессы» широко разрекламировали, но единственным её результатом стал полностью разрушенный город. Именно в Одессе в годы Гражданской работала легендарная Одесская ЧК, только за 1920-ый год расстрелявшая свыше 3 000 человек (в основном — образованных русских, так, за одну ночь 1919 года в городе ликвидировали всех юристов, все 712 человек, работа одесской чрезвычайки воспета даже нобелевским лауреатом Буниным в «Окаянных днях»), поэтому начало немецкого террора против евреев русское население встретило с плохо скрываемым злорадством. «Допрыгались, краснозадые».
Но коммунисты даже после изгнания советской власти из Одессы не думали униматься. Из партийных и комсомольских фанатиков сформировали «партизанские отряды», с большой долей чекистской агентуры, засланной с «большой земли». Запертые в городских катакомбах, они время от времени устраивали террористические акты против мирного населения, немецких и румынских солдат. Страдало, как водится, в основном мирное население. К слову, настоящим открытием одесских партизан стал каннибализм, запертые в катакомбах, без всякой поддержки со стороны местного населения, чекистские террористы были вынуждены перейти на питание боевыми товарищами. О гастрономических вкусах сталинских «неуловимых мстителей» упоминается в сообщении директора румынской секретной службы «Сигуранца» Кристеску премьер-министру Румынии Антонеску от 18 апреля 1942 года. Там красочно, перед обедом лучше не читать.
Перед русской Одессой с началом немецкой оккупации открылись новые горизонты, далёкие от сталинского каннибализма. Вопреки распространённому мнению, румыны отнюдь не стремились (по крайней мере, если мы будем брать официальным заявления румынов, а не советские фантазии) присоединять Одессу в качестве компенсации за Трансильванию, уступленную Венгрии по Венскому арбитражу. В Одессу стали проникать первые русские белые офицеры, попавшие на земли Новороссии в составе германской (а некоторые и румынской) армии. Произошло непредвиденное: подсоветские русские люди, никогда не видевшие настоящей России, встретились с носителями её духа, с живыми русскими офицерами. Эта встреча стала решающей для одесситов.
Как известно, осенью 1941 года на Балканах началось формирование и развёртывание одной из самой славных частей в русской военной истории, Русского Охранного Корпуса. Необходимость создания отдельной русской воинской части вытекала как из желания русской эмиграции поучаствовать в борьбе с коммунизмом, так и из более практичного желания обезопасить русскую общину от террора сербских коммунистических партизан Тито, видевших в «белых русских» одну из опор немецкого оккупационного режима в Сербии (в частности, до начала формирования Корпуса сербами-коммунистами было убито свыше 200 семей русских эмигрантов, белое офицерство не могло спокойно смотреть на сербские художества). После усмирения Балкан командованию РОК было обещано отправить Корпус на Восточный фронт, исполнив давнюю мечту русского офицерства о Новом Весеннем Походе в Россию, который обещал офицерам Врангель при эвакуации белых армий из Крыма. Вопреки советской пропаганде, РОК был полностью русской частью, воевал под трёхцветным русским флагом, а все его командные должности занимали ветераны Великой и Гражданской войн, зачастую участники легендарных Ледяных походов, титанических военных эпопей, достойных сравнения с античными Одиссеями и Илиадами.
Но вместе с тем ошибочно представлять Русский Корпус как исключительно эмигрантское формирование. Состав РОК делился на три группы: 1) Эмигранты первой волны (как убелённые сединой ветераны, так и люди среднего возраста, и эмигрантская молодёжь, только что закончившая кадетские курсы) 2) Русские добровольцы из освобождённых областей России 3) Пленные красноармейцы, вставшие в ряды Корпуса. Второй группой, теми бывшими «советскими», что осознали себя полноценными русскими и связали свою жизнь с Русской Армией, РОК во многом обязан Одессе.
Итак, в сентябре 1943 года мобилизационными возможностями Одессы и прилегающих к ней территорий заинтересовалось командование Русского Охранного Корпуса на Балканах. По согласованию с немцами Одессу должны были посетить эмиссары РОК для проведения мобилизации среди боеспособных русских одесситов. Одесское пополнение РОК предполагалось использовать для десанта в Новороссийске. Корпусники горели желанием привлечь к продолжению Белой Борьбы подсоветских русских и потому не могли упустить одесской возможности. Одессу посещает делегация РОК; устраиваются лекции, где ветераны Великой и Гражданской войн в старой русской униформе правильным великорусским языком рассказывают молодёжи о целях и задачах Русского Корпуса, о существовании Зарубежной Руси, которая не забывает заботиться об оторванных от кладезей русской культуры братьях в Совдепии, о важности сделать свой выбор в пользу Великой России, а не в пользу коммунистической химеры, руками Эренбургов пытающейся натянуть на себя национально-русскую маску. В числе прибывших в Одессу был старший врач Корпуса Попов, капитан Пивник и майор Нагоров. После стольких лет большевицкой оккупации русские люди наконец-то могли вступить в стройные шеренги Русской Армии, под звук старых имперских полков отправиться в марш навстречу неизвестности, столь сладкой по сравнению с прозябанием на проклятой советской земле.
На призыв Корпуса откликнулось множество русских добровольцев. Не только из полуразрушенной Одессы, но и из глухих деревень Буковины и Бессарабии, где к Корпусу изъявили присоединиться местные «рутены» (или карпаторусы – четвёртая, после великорусов, малорусов и белорусов ветвь русского народа; кстати, карпаторусы, по итогам первой мировой войны оказавшиеся в пределах Чехословакии, имели в 30-ые годы сильное русское фашистское движение, гонявшее тамошних мазепинцев и коммунистов, но об этом в другой раз). Сразу разыскались старые офицеры Императорской армии, пережившие советскую оккупацию. Они организовали «Одесскую группу чинов бывшей русской армии», содействовавшую вербовке в РОК. Одесская общественность проявила высокую жертвенность и в условиях разрухи военного времени смогла внести в «Фонд подарков чинам Русского Корпуса» немалые средства. С этой целью было устроено несколько концертов в городской консерватории, на которых присутствовали русские эмигранты, выжившая под большевиками интеллигенция, а также представители немецкой и румынской армии. В итоге, на руинах практически безжизненной земли удалось собрать свыше 5000 новобранцев, но эта цифра не отражает истинную численность откликнувшихся, поскольку немцы и румыны не сильно приветствовали эту союз белоэмигрантов с подсоветским населением, опасаясь формирования массовых русских национальных частей.
Как можно догадаться, кампания по вербовке прошла «на ура». Новобранцы под ликование восторженных зрителей и звуки русских военных маршей были погружены в поезд и отправились на Запад. В Бухаресте, где располагался другой штаб по вербовке добровольцев (среди румынской русской колонии и жителей Буковины), русские солдаты прошлись строем по городским улицам, распевая дореволюционные и белогвардейские песни под развевающимся триколором. Так, румынская столица впервые с русско-турецкой войны 1877—1878 годов увидела настоящих русских воинов. О степени вовлечённости русского населения Одессы в вербовочную кампанию РОК говорит тот факт, что пополнение составило до 50% от общей численности Корпуса и на его основе были развёрнуты 4-ый и 5-ый полки. Старые эмигранты мгновенно нашли общий язык с «бывшими советскими», а те, в свою очередь, близко к сердцу восприняли идею продолжения Белой борьбы. Отметим, что атмосфера, царившая в РОК резко контрастировала с духом, господствовавшем в офицерской школе власовской РОА в Дабендорфе, где все должности заняли перекрасившиеся комиссары и политруки, вызывая раздражения не то что у русских зарубежников, но даже у подсоветских («Мы этих рож ещё в СССР насмотрелись!»). О высокой оценке немцами действий русских офицеров в ходе проведения мобилизации свидетельствует заметка в газете РОК «Русское дело», сообщающая о том, что капитан Пивник «за особые заслуги в деле пополнения Корпуса добровольцами из Румынии и Заднестровья награжден Фюрером Великой Германии орденом «Германского Орла» (это вам не «орден для восточных добровольцев», а награда, которую не каждый немец мог получить).
Одесское пополнение Русского Корпуса в боях не подвело. Под командой эмигрантских наставников оно моментально включилось в антипартизанскую борьбу (впрочем, мощная англо-советская помощь позволила титовцам развиться в некое подобие регулярной армии и назвать борьбу с ними «антипартизанской» можно лишь условно). Многие титовские головорезы навеки остались лежать под палящим балканским солнцем с раскрытыми и непонимающими глазами. «За что эти русские нас так?» Некогда русские усмиряли Кавказ. В 1941—1945 годах мы усмиряли «европейский Кавказ» – Балканы. Именно с тех пошла прекрасная сербская коммунистическая поговорка «Кто не убил русского, тот не серб».
Таким образом, мобилизация РОК в Одессе разрушает сразу несколько стереотипов. Во-первых, стереотип о невозможности найти язык между Зарубежной и Подъярёмной Россией (именно «Подъярёмной», а не Советской). Во-вторых, о якобы полностью отбитой большевизмом способности русских людей к самоорганизации. Как видим, стоило только появиться новости о проведении набора в Русскую Армию, как русское население Одессы, невзирая на все антипатии к немцам и румынам, отправилось на призывные пункты. В-третьих, о «русских антифашистах». Пять тысяч русских добровольцев в израненной боями и большевистским террором Одессе, столице «одесского юмора», городе семитско-советской славы!
Только вдумайтесь! Только всмотритесь в этот последний отблеск Европейского Огня, огня Эллады, вспыхнувшем на руинах Одессоса, чтобы через несколько лет погаснуть навсегда. Большевики сотрут память о русских героях Одессы, о белых офицерах в мундирах Императорской армии, вышагивающих по овеянным славой и трепетом улицам великого имперского порта, выставив вместо них каннибалов из катакомб, террористов, убийц, достойных сынов одесской чрезвычайки. Турецко-азиатско-советский Хаджибей окончательно поглотит величавый эллинский Одессос, пришедшие после большевиков «украинцы» продолжат славные азиатские традиции, устраивая беснования вокруг памятников русским императрицам и завозя толпами турецких строителей, возвращающих Хаджибею его первоначальный османский облик.
Не подлежит никакому сомнению, что русский город Одесса должен быть возвращен в состав русского национального государства, память красных чекистов-буквальных людоедов — стерта, а удивительный случай создания части Русской Императорской Армии после 20 лет гнета и террора в самом большевистском городе страны — поставлен на подобающее ему место чести и славы.
Одесса — это не «еврейский юмор» и «тетя Хая». Одесса — это 5000 русских добровольцев, под триколором, под имперские марши, шагнувшие с пыльных южных улиц прямо в Русскую Вечность.