У Алены Поповой сломана рука, у всех у нас сломана голова
Я везде толкал одну и ту же мысль: ни разу в истории нигде никогда не сменили власть Возмущенным Стоянием На Месте.
Лидеры оппозиции ретвитили мои тексты. Оппозиционеры ретвитили мои тексты. Все обсуждали мои тексты с этой простой мыслью. Готовились. Крестились. Изучали по схемам уязвимые места брони ОМОНа. После чего, попрощавшись с родными и близкими, пошли и захватили сраный ледяной фонтан в сраном ледяном сквере. Под одобрительное бибиканье проезжающих мимо машин.
ЗЯМЫ, ВЫ ГЕНИИ! Хотя нет, вы не гении, вы тупые трусливые долбоебы, превратившие бунт в масленичные гуляния. Даже странно, что эти люди посчитали вас говорящим желе и ушли с площади:
До меня постепенно начинает доходить, что ультраправых трудно сопрячь с гражданским протестом потому, что гражданский протест на самом деле это такие развлечения на свежем воздухе для застоявшихся немолодых уже людей. Параллельно с Эпичным Боем За Ледяную Горку (вот буквально, в те же минуты) в электричке 60 ультрас «Динамо» со 100 дагами схлестнулись. Разбитые стекла, вся электричка в кровище, дагестанцев реально в окна выкидывали, прямо на пытавшихся штурмовать электричку ментов. С криками «Русские, вперед!», что характерно. И почему эти люди, швырявшиеся дагестанскими борцами в ОМОН, не пришли держаться за руки в зассанном ледяном фонтане, героически обороняя его вместе с разбушевавшимися бухгалтершами и ощутившими вторую молодость офисными клерками? Даже и не знаю. Я долго пытался донести позицию гражданского протеста до ультраправых, пока сегодня наконец не понял, что пытаюсь призвать серьезных страшных боевых людей выйти на площадь и подрочить вприсядку на пару с Владимиром Рыжковым. Что нет никакого «гражданского протеста», а есть брачные игры на свежем воздухе скучающих несвежих москвичей, не имеющие никакого отношения ни к гражданству, ни к протесту, ни вообще к чему-нибудь минимально осмысленному.
Что я, в общем-то, мудак, который месяц ебу мозги уважаемым людям из-за веселящихся корпоративных туристов. Простите, я больше не буду.