Разговоры про «Кто такие русские? Как вы определяете?» надоели хуже горькой редьки. 82% населения страны определили себя как русских без всяких проблем, и только полтора либеральных московских интеллигента смешанных кровей, боящиеся, что им начнут замерять кривизну носов, сидят и гадают: «Кто же такие русские? Как определить?». В деревнях, в тайге, в болотах, в приполярных тундрах, в заполярных ледяных пустынях, среди скал, среди песков, среди морских волн и бурунов — везде знают, кто такие русские, только в московском кафе «Жан-Жак» методичку потеряли. При этом они еще и уверены (открыли учебник английского и прочитали, что «nationality» переводится как «гражданство», хотя «гражданство» на самом деле «citizenship», а «nationality» именно что «национальность», одним лишь гражданством не определяемая, википедию хоть пойдите посмотрите, мудилы), что в других странах гражданство=национальность, безбожно путая концепт гражданской нации (один из многих концептов нации, замечу) с процедурой выдачи паспортов, сводя все к ультимативно советскому «без бумажки ты букашка, а с бумажкой ты француз. Или немец. Или англичанин». Ага, щас. И с бумажкой ты, сучонок, ебаный русский эмигрант, а никакой не француз и не немец, и никто тебя никогда французом или немцем не будет считать, включая французов и немцов. И даже вопросов у тебя не возникнет, почему ты не француз и не немец, и даже язык у тебя не поднимется разводить дискуссию «А кто такие испанцы? А как их определить? А вы не считаете, что чистокровных испанцев не осталось, слишком много арабской примеси, и потому испанцев больше вообще нет? Арабо-арабское иго там, все дела?».
И только в России. В бедной моей бесправной стране. Эта сволочь рассаживается по центру любой национальной дискуссии, громко пукает и начинает: «Палёжимь, у меня мама татарин, папа чечен, я тогда рюски, да?». Нет, сука, ты нерусь. И Бродский твой тоже русскоязычная нерусь. И Мандельштам — русскоязычная нерусь. И «русский» — это национальность, а не клуб скидочных карт «Малина», куда может записаться всякий по своему желанию. И есть дурные, и очень дурные русские. И есть очень хорошие, просто замечательные, но русскоязычные.
И если ты что-то делаешь хорошее для России или русских, ты все равно не становишься русским, точно так же, как если ты что-то хорошее делаешь для львов или тигров, ты не становишься львом или тигром. «Граждане, я вот стишок на львином написал. Можно я тоже теперь лев буду, да? Рррр! Граждане львы, вы на меня как-то странно смотрите, как будто жрать меня собрались! Ааааа! Уф, еле сбежал. Эти львы — такие скинхеды! Тупая узколобая ксенофобская фашисткая дрянь, а не львы! Пойду тогда к тиграм...».
Именно так смотрят на мир жители любой цивилизованной страны.
Русский — это кровь. Русский — это почва. Русский — это язык. А не филологическая эквилибристика «Вот у Пушкина была одна восьмая негритянской крови, он тогда нерусь, да?». Пушкин и вообще весь высший слой Империи — это аристократы, то есть существа без национальности, универсальные боевые роботы для работы в любых условиях, которых с 12-ти лет отправляли за границу жить. Они о самом концепте национальности имели очень смутное представление (причем по всей Европе), и только сильно к середине XIX века стали разводить демагогию про «Родился в Париже, вырос в Швейцарии, живу в Лондоне, ах, как я люблю матушку-Россию и добрых моих русских людей!». И средневзятая многокровная мразь, начинающая разводить дискуссии по поводу национальной принадлежности принципиально безнационального слоя (даже в Третьем Рейхе, при Гитлере, офицеры из прусской военной аристократии не очень понимали, об чем кипешь, смотря на все это «Мы — немцы, с нами — Циклон-Б!» как бараны на новые ворота), принципиально не понимает саму структуру сословно-монархических обществ, когда немецкий граф в сто раз ближе русского крестьянина и сама мысль о глубоком родстве с крестьянином абсурдна.Да, для национальной демагогии мы будем записывать универсальных боевых роботов в наших, тем более, что так делают все другие нации в мире (английский король Георг V, германский император Вильгельм II и русский император Николай II, воплощения национальных духов своих стран... по совместительству двоюродные братья, даже чисто внешне очень похожие), потому что мы русские и нам выгодно доказывать, что все эти хорошие люди, слышавшие в детстве колыбельные на французском — из наших. Да, из национальной выгоды мы будем признавать такие же записи у других наций. Нет, только безнациональная сволочь и враг нации может начать разводить дискуссии «А вот императрица Виктория, в честь которой викторианство... она вообще каким местом-то англичанка?», и за такие дискуссии надо бить линейкой по пальцам. Нельзя! Нельзя! Я понимаю, что у вас папа полуеврей, а мама — полунегр, задница горит, хочется доказать, что нет никаких наций и все как вы, а все равно нельзя! Ап! Ап! Ап! Пушкин — русский, император Николай — русский, а ты — нерусь! Ап! Ап! Атата! Атата!
После двадцатого повторения, причем повторения именно от лица государственных и культурных институтов, до граждан с посиневшими от ударов пальцами доходит, и они убираются обратно в свои будки-жанжаки, скуля как побитые дворовые собачки («Догавкался, блядь»). Но так государство у нас безнациональное говно, чуть ли не единственное в мире, и культурные институты у нас безнациональное говно, и интеллектуальный слой у нас безнациональное говно, и даже общество у нас по больше части безнационально и по большей части говно, то приходится такие базовые вещи объяснять людям едва слышным голосом через жж, а не из телевизора под рев танков, едущих в гости к тем, кого интересует был ли русским Пушкин.
Такая позиция называется «национальным достоинством», и не имеет ничего общего с ксенофобией. Я совершенно не против того, чтобы вы были многонациональным облаком в штанах и я не желаю вас за вашу многонациональность жечь в печке. Я лишь хочу, чтобы вы помнили, кто вы, где вы, где ваше место, что вы можете говорить и чего вы говорить не можете. Я понимаю, что вас многонациональная советская власть разбаловала, но здесь больше не советская власть, а строящееся русское национальное государство. Привыкайте, милые жанжаки.
Источник