Франция в состоянии войны

Франция, всё ещё приходящая в себя от побоища, произошедшего на улицах Парижа в пятницу, провела во вторник сотни полицейских рейдов после 160 таких же операций в понедельник, что привело к обнаружению большого количества оружия, включая гранатомёт, автомат Калашникова и бронежилет.

Французские власти всё ещё не знают, сколько человек участвовало в нападениях и при том, что подозреваемый «разработчик» Абдельхамид Абаауд недосягаем, в Сирии, полиция пытается найти Салаха Абдесалама, который якобы помогал с логистикой и арендовал чёрный Фольксваген Поло, использованный теми, кто штурмовал концертный зал Батаклан.

Конечно, рейды – просто безумная попытка отследить и нейтрализовать всё и вся до того, как случится что-то ещё. Как сказал премьер-министр Мануэль Вальс на радио France Inter, «мы не знаем, есть ли соучастники в Бельгии и Франции... мы всё ещё не знаем количество людей, принимавших участие в нападениях».

Read More

Операция под чужим флагом: паспорт, «найденный» рядом с террористом-смертником, был «явной фальшивкой»

Вчера, когда мы объясняли, как разворачивались события во Франции в течение 48 часов, – как мы предсказывали два месяца назад (по иронии судьбы пост наш появился 11 сентября 2015 года) – мы комментировали странно неожиданную находку неповреждённого сирийского паспорта рядом с телом одного из террористов-смертников; Греция заявила, что паспорт принадлежал сирийскому беженцу, въехавшему в страну через Лерос 3 октября, откуда он далее проследовал в Париж.

map-athens-to-france

В частности, мы говорили: «признаём, что мы не специалисты, чтобы разобраться в деталях, или даже в основном, о тех «взрывах смертников-террористов 101», но неужели брать паспорт с собой, когда событие станет для тебя последним, настолько необходимо, особенно когда этот паспорт представляет собой такую явную, неопровержимую улику?»

Следующая картинка лучше всего передаёт идиотизм любого, кто на самом деле верит в то, что смертник-террорист возьмёт настоящий паспорт, когда идёт на последний в своей жизни шаг.

Вскоре после этого пришёл черёд Сербии присоединиться к негодяю «сирийскому беженцу», когда сербская газета Блик опубликовала фото якобы сирийского паспорта, принадлежавшего 25-летнему Ахмеду Алмохамеду, заявив, что он въехал в страну 7 октября, через 4 дня после прибытия на Лерос, стремясь получить статус беженца в Сербии.

passport

Затем греческая газета Protothema сообщила, что он путешествовал вдвоём с ещё одним мужчиной, Мохаммедом Альмухамедом, и опубликовала фото якобы их документов.  The Guardian предложила следующую карту передвижений Ахмеда по Европе:

passage

А несколько часов назад история сделала ещё более сюрреалистический разворот, когда мы узнали, что – по данным и французских, и американских источников – паспорт был «явной подделкой».

Read More

О врагах трудящихся Белоруссии

Из выступления прокурора БССР С.Я. Новика на Всесоюзном совещании прокуроров союзных и автономных республик, краев и областей. 22 мая 1938 г.

Вчера т. Вышинский в своем докладе вскрыл все недостатки, которые имели и, к сожалению, продолжают иметь место в нашей прокурорской работе, и вместе с тем т. Вышинский наметил конкретные пути по исправлению этих недостатков. Я хочу в пределах своего регламента рассказать совещанию, как мы ликвидировали последствия вредительства в системе прокуратуры БССР. Известно, что в прокуратуре БССР долгие годы орудовали враги народа, как-то: Шарангович, Удрис, Кузьмин и др. Эти враги народа путем массовых репрессий старались вызвать недовольство против Советской власти, и основная тактика этих врагов заключалась в том, чтобы путем массовых репрессий, главным образом, колхозного и деревенского актива вызвать недовольство против Советской власти. Одновременно эти враги вели такую тактику, чтобы не разоблачать врагов, которые самым грубым образом нарушали социалистическую законность и даже после известного Лепельского дела, враги народа, которые долгие годы орудовали в системе руководства БССР и никаких мер не принимали для того, чтобы вскрыть все преступления, которые были у нас в Белоруссии.

После обновления руководства мы взялись за ликвидацию последствий вредительства. В соответствии с приказом Прокурора Союза ССР и НКЮ СССР мы пересмотрели все дела, связанные с осуждением колхозного и деревенского актива. Я позволю себе привести некоторые цифры, и эти цифры ярко покажут то, что в результате вражеской работы, которая была проделана в БССР, немало принесено вреда трудящимся БССР.

Из просмотренных таких дел примерно 60 970 дел, приговоры по которым мы сейчас отменили, вовсе прекратили в отношении 5465 дел, т.е. 8,9%; приговоры изменены в отношении 3,5%, возбуждено ходатайством перед ЦИКом БССР о снятии судимости в отношении 60% осужденных, из этого количества отменены и дела отправлены на доследование — 1%. Таким образом, вы видите, товарищи, что из этого количества, которое я привожу, здесь всего только правильно осужденных было 27%, остальные 63% пострадали совершенно невинные люди, которые были осуждены, и здесь, несомненно, враги очень много натворили трудящимся Советской Белоруссии.

Можно было бы привести целый ряд примеров, которые показывают, что судили совершенно невинных людей. Я, к сожалению, не в состоянии, в силу того, что ограничен регламентом, этого сделать, но, во всяком случае, сейчас мы провели значительную работу в области пересмотра всех этих дел, которые были вредительски рассмотрены.

Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. Документы и материалы Том 5. 1937—1939. Книга 2. 1938 – 1939. Москва РОССПЭН 2006.

Размышления о еврейском вопросе

Антисемит готов согласиться, что евреи умны и трудолюбивы, он даже признается, что в этом смысле он будет послабее. Такая уступка ему ничего не стоит: эти качества он просто «выносит за скобки». Или, вернее, они входят в его подсчет с отрицательным знаком: чем больше у евреев достоинств — тем они опаснее. Что касается самого антисемита, то он на свой счет не заблуждается. Он знает, что он человек средних способностей, даже ниже средних, и в глубине души сознает: он — посредственность. Чтобы антисемит претендовал на индивидуальное превосходство над евреями, таких примеров просто нет. Но не надо думать, что он стыдится своей посредственности, напротив, он доволен ею, он сам ее выбрал, — я говорил об этом. Этот человек боится какого бы то ни было одиночества, будь то одиночество гения или одиночество убийцы. Это человек толпы: уже и так трудно быть ниже его, но на всякий случай он старается еще пригнуться, боясь отделиться от стада и оказаться один на один с самим собой. Он и стал-то антисемитом потому, что не может он существовать совсем одинокий.

Фраза: «Я ненавижу евреев», — из тех, какие произносят только в группе; произнося их, говорящий как бы вступает в некие наследственные права, вступает в некий союз — в союз посредственностей. Здесь стоит напомнить, что признание собственной посредственности совсем не обязательно ведет к скромности или хотя бы к умеренности. Совсем напротив, посредственность страстно гордится собой, и антисемитизм — это попытка посредственностей возвыситься именно в этом качестве, создать элиту посредственностей. Для антисемита ум, интеллигентность — признаки еврея, и он может совершенно спокойно презирать их наравне со всеми прочими еврейскими достоинствами: подобными эрзацами евреи пользуются для того, чтобы заменить ту спокойную посредственность, которой им вечно не хватает.

Настоящему французу с глубокими деревенскими, народными корнями, несущему в крови традиции двадцати веков, впитавшему мудрость предков и блюдущему издревле установленные обычаи, интеллигентность ни к чему. Его нравственность основана на усвоении того, что наслоилось после сотни поколений, трудившихся надо всем, что их окружало, — то есть на собственности. Но само собой понятно, что речь тут идет о собственности унаследованной, а не приобретенной. Антисемиту чужд сам принцип многообразия форм современной собственности: деньги, акции и т.п. — это все абстракции, порождения ума, нечто относящееся к сфере абстрактного семитского интеллекта. Акция не принадлежит никому, потому что может принадлежать любому, и потом, это только символ богатства, а не конкретное имущество. Антисемит понимает только один тип примитивного, территориального приобретения, основанный на поистине магическом отношении владения, в котором предмет владения и владелец связаны узами мистической сопричастности. Антисемит — поэт землевладения. Оно преображает владельца и одаряет его особой, конкретной чувствительностью. Разумеется, это чувствительность не к вечным истинам и не к всечеловеческим ценностям: всечеловеческое — это объект умозрительный, это — еврейское. А сие тонкое чувство улавливает как раз недоступное умственному взору. Иными словами, принцип антисемитизма в том, что конкретное владение неповторимым объектом магическим образом создает чувство этого объекта. Моррас уверяет, что строчку Расина:

И мне предстал Восток постылым и пустым[

еврею никогда не понять. Почему же я, — я, посредственность, способен понять то, что не может охватить самый просвещенный, самый проницательный ум? А потому что Расин — мой. И Расин, и язык, и земля. И пусть еврей говорит на этом языке лучше меня, пусть он лучше знает синтаксис и грамматику, пусть он даже писатель — это ничего не меняет. Он на этом языке говорит каких-нибудь двадцать лет, а я — тысячу! Литературность его абстрактна, выучена, а мои ошибки в родном языке — конгениальны языку. Все это очень напоминает филиппики Барреса против коммерческих посредников. Чему тут удивляться? Разве евреи не играют в обществе роль посредников? Все, чего можно достичь умом или деньгами, мы им разрешаем, все это ерунда, у нас идут в счет только иррациональные ценности, и вот этих-то ценностей им не видать никогда! Таким образом, антисемит с самого начала фактически погружается в иррационализм. Он относится к еврею, как чувство к разуму, как единичное к всеобщему, как прошлое к настоящему, как конкретное к абстрактному, как землевладелец к владельцу движимого имущества. А между тем многие антисемиты, возможно даже — большинство, принадлежат к мелкой городской буржуазии; это функционеры, служащие и мелкие дельцы, ничем вообще не владеющие. Но как раз участвуя в травле евреев, они неожиданно узнают вкус этого чувства собственника: изображая евреев грабителями, антисемит ставит себя в завидное положение человека, который может быть ограблен, и поскольку грабители-евреи хотят отнять у него Францию, то именно Франция — его собственность. Итак, он выбрал антисемитизм как средство реализовать себя в качестве собственника. У еврея больше денег, чем у него? — тем лучше: деньги — это еврейское, и антисемит готов презирать деньги, как он презирает ум. Землевладелец из провинции и крупный фермер богаче его? — не имеет значения: ему достаточно разжечь в себе мстительный гнев против еврейских грабителей, и он немедленно почувствует, что у него в руках вся страна. Настоящие французы, истинные французы — все равны, потому что каждый из них единолично владеет всей Францией.

Я также назвал бы антисемитизм снобизмом для бедных. В самом деле, большинство наших богатых скорее используют антисемитские страсти, чем предаются им: у них есть занятия поинтереснее. Антисемитизм распространен в основном среди представителей средних классов — и именно потому, что они не владеют ни дворцами, ни домами, ни землей, а только наличными деньгами и какими-нибудь ценными бумагами. Антисемитизм в мелкобуржуазной среде Германии 1925 года совсем не случаен. Эти «пролетарии в белых воротничках» считали делом своей чести отличаться от настоящего пролетариата. Крупная промышленность разоряла их, юнкерство глумилось над ними, но именно к промышленникам и юнкерам стремились они всею душой. Они предавались антисемитизму с тем же увлечением, с каким следовали буржуазной моде в одежде, потому что рабочие были интернационалистами — и потому что Германией владели юнкеры, а они тоже хотели ею владеть. Антисемитизм не только утешает ненавистью, но приносит и позитивные удовольствия: объявляя еврея существом низшим и вредоносным, я утверждаю тем самым свою принадлежность к элите. И эта элита очень отличается от новейших, выделившихся по достоинствам или по заслугам, — эта элита во всех отношениях подобна родовой аристократии. Мне ничего не надо делать для того, чтобы заслужить мое превосходство, и я ни при каких условиях не могу его потерять. Оно дано мне раз и навсегда: это — вещь.

 Размышление о еврейском вопросе

Тоталитаризм и политическая религия в определении фашизма

«Важнейшим элементом […]идеологии фашизма было утверждение примата политического действия, т.е. тоталитаризма как полного растворения частного в общественном, субординации связанных с частной жизнью ценностей (религии, культуры, морали, личных привязанностей и т.д. ) в публичной сфере par excellence. Таким образом, это политика, на данный момент понимаемая как форма активизма, ставящего на приложение грубой силы, а также как тяжба конфликтующих сил, для которых единственный судья — успех. Неизменным ядром фашистской идеологии являлась — и это последствие тоталитарности — концепция государства как осуществления воли к власти активистского меньшинства, стремящегося к реализации подобного мифа и собственной idée-force. “Новый человек”, о котором грезили фашисты, должен был стать порождением класса современных Платонов, желавших построить органическое и динамичное государство и считавших политику абсолютной ценностью, целью в себе. В этом отношении идеология итальянского фашизма была наиболее полным обоснованием (rationalization) тоталитарного государства (в особенности если трактовать его в терминах идеализма Джентиле), понимаемого как общество, организованное иерархически и подчиняющееся политической аристократии, легитимность правления которой основана лишь на борьбе и непрерывности ее деятельности. Фашизм был прежде всего идеологией государства — реальности, утверждаемой в его концепции в качестве фундаментальной и тотальной (totalitarian). Таким образом, он представлял собой антитезис коммунистической идеологии, которая является идеологией общества, стремясь к созданию сообщества свободных и равных людей, не имеющего классовых различий и не иерархизированного государственной властью».

В этой же статье в общих чертах изложена интерпретация фашизма как политической религии, рассматриваемой в качестве логического следствия тоталитарного мировоззрения:

«Фашистское мировоззрение породило фашистский подход к ведению политики, организации общественной жизни и в целом к постановке задач не на основании логики и убеждения, а посредством обращения к инстинкту, вере, чувству и воображению, к магнетической притягательности лидера. Фашистская группа представлялась как связанная узами веры. Будучи прежде всего верующим и борцом, фашист не выбирал и не обсуждал учение. Фашизм возник как уход от всего того, что наполняло общественную жизнь содержанием и служило ее мерилом, лишая ее тем самым романтического, мистического, героического и авантюрного измерений. Героизм, дух жертвенности, массовые ритуалы, культ мучеников, идеалы войны и спорта, фанатичная преданность вождю — все это характерные черты фашистского коллективного поведения».

На основе этой эмоциональной и экстремистской концепции я заключил, что фашизму свойственно «подчинительное по существу поведение по отношению к политике… эстетическая концепция политической жизни», проявившаяся в «трансформации политики в зрелище»:

«Отрицая материализм, полагавшийся ключевой чертой как капитализма, так и коммунизма, фашизм превозносил духовные ценности. Материализм обеих этих идеологий обеднял индивида, подчиняя его бюрократической рутине, низводя его до уровня рабочего на службе производства и станка. Воспитанный в соответствии с основанной на материальных ценностях и безразличии к политической и общественной жизни моралью среднего класса человек попадал в ловушку собственного эгоизма; он был деморализован унизительной коллективистской системой труда и задыхался в анонимности урбанизации. Фашизм же, напротив, позиционировал себя как политическое движение, возвращающее общественной жизни цвет и радость. Жизнь гражданина тоталитарного государства есть бесконечный спектакль. Фашистского “нового человека” увлекает поток упорядоченного коллективного существования: воспроизведение ритуалов, демонстрация и почитание символов, постоянные призывы к коллективной солидарности, вплоть до (по крайней мере, в кульминационные моменты) мистического слияния личности в психологическом и эмоциональном экстазе с единым целым нации и расы через магическое посредничество Лидера. Хотя некоторые из этих аспектов можно обнаружить и в других тоталитарных режимах, именно в фашизме они превозносились как идеал общественной жизни и послужили важным фактором его успеха. Единодушие масс, по сути, было основано на этих ритуалах…»

Итогом моих размышлений стала общая оценка значения фашизма в современной истории — в частности, как современного опыта массовой политики:

«Основанная на иррационализме политическая система практически неизбежно сводит участие в политической жизни — как индивида, так и коллектива — к массовому зрелищу. Пренебрежение рациональным идеализмом, способностью постигать реальность логически и потребностью человека в аргументированности, понимании низводит его до уровня клеточного элемента толпы. Как элемент толпы человек оказывается легко управляем не через обращение к рациональному, а посредством инструментов психологического манипулирования и нравственного насилия через манипуляцию сознанием, что сводит его жизнь к чистейшей поверхностности. Возбуждение фантазии и воображения, подстегивание групповых предрассудков, страхов, фрустраций, маний величия и комплексов неполноценности — все эти средства служат разрушению способности индивида делать сознательный выбор и мыслить критически. Символы, ритуалы, массовые церемонии, а равно и мифологизация общественной повседневности (“битва за зерно”) становятся единственным доступным для народных масс способом участия в политике — в качестве зрителей драмы, разыгрывающейся с их участием и над ними».

Эта интерпретация фашизма, изначально основанная только на идеологическом и культурном измерениях данного явления, далее была развиваема с учетом его организационных и институциональных аспектов. Я детально изучал историю фашистских партий и режимов, чтобы установить, каким образом, при помощи чего и с какими целями фашисты проводили в жизнь свою тоталитарную концепцию политики.

Фашизм, тоталитаризм и политическая религия

Почему я никогда, никогда больше не вернусь в Соединённые Штаты

Меня обругали на китайской границе. В Дубае мой паспорт более часа изучали три женщины в парандже, а мой чемодан был полностью распотрошён. На Филиппинах  мне пришлось дать взятку, чтобы продлить визу на несколько дней. Пересечение границ может быть нелёгким делом, особенно в странах, известных разгулом коррупции.

Но никогда более я не вернусь в США.

(Отрывок из статьи Нильса Джерсона Ломана (Niels Gerson Lohman), которую непременно следует прочесть)

Недавно один из моих лучших друзей по колледжу пережил большие неприятности на канадской границе. Он сказал, что хотел бы рассказать об этом и разрешил мне разместить рассказ на этом сайте, так что надеюсь получить его в скором будущем. Тем временем прочтите историю голландского писателя, художника и музыканта Нильса Джерсона Ломана, который после этого ужасного случая поклялся никогда не возвращаться в Соединённые Штаты. Это крайне смущает и очень напоминает мне один из самых популярных постов на этом сайте, «Почему я покидаю Америку» Майкла Филдинга (Michael Fielding).

Газета Huffington Post:

После года путешествий я запланировал последнюю короткую поездку. Я собирался съездить  на поезде из Монреаля в Новый Орлеан. В своих прежних поездках этого года я побывал в местах, где происходит действие моего второго романа.

Но эта поездка была связана с моим отцом. Он был музыкантом, играл на трубе, и любил Новый Орлеан. Он умер год назад. У меня было ощущение первой осмысленной поездки этого года. Я стремился забыть о его последних часах на смертном одре. Он тяжело болел в течение 15 лет, и его организм просто не хотел сдаваться. Это было жестокое зрелище. Я решил, что поездка в Новый Орлеан положит конец этим воспоминаниям.

По поезду проходил таможенник, задавая каждому несколько вопросов. Откуда приехали, куда направляетесь. Всё как обычно. Всем, не являющимся гражданами США или Канады, было предложено пройти в вагон-ресторан для заполнения формы.

Мой роман был ещё не окончен, но паспорт был уже полон. Заполнен красивыми штампами. Ему не понравились штампы.

Сначала таможенник увидел штамп Шри-Ланки. Он поднял брови:

— Что вы делали в Шри Ланке?

— Занимался серфингом. Путешествовал. Там живёт мой лучший друг. Он архитектор.

Таможенник перевернул страницу, по-видимому, удовлетворённый. Затем он обнаружил штампы Сингапура и Малайзии. «Что вы там делали? Сингапур и Малайзия? Это исламские страны?»

Глядя поверх меня, он взглядом спрашивал подтверждения у своего коллеги.

— Малайзия, думаю, да. Но не Сингапур. Это плавильный котёл. Очень футуристический город. Везде кондиционеры. В Сингапуре я был в основном ради еды, честно говоря.

— Ну конечно.

— Простите?

— Нет, ничего. А что насчёт Малайзии?

Я объяснил, что рейсы из Малайзии дешевле, чем из Сингапура. Что я приехал всего на несколько дней, но тоже, в некоторой степени, из-за еды. Таможенник просмотрел ещё несколько страниц, нашёл визу Йемена. Он положил паспорт и уставился на меня.

— Какого дьявола вы делали в Йемене?

— Я ездил на остров Сокотра, это не материковый Йемен. Это небольшой остров недалеко от Сомали. Совершенно особое место, его иногда называют «ближневосточными Галапагосами». Думаю, растения и животные там на 85% туземные.

В течение следующих пяти часов я был допрошен ещё дважды. Во время первого раунда, помимо прочего, я рассказал историю своей жизни, сюжет своего второго романа, сообщил имя своего издателя, название своего банка и имя своего агента по недвижимости. Вместе мы просмотрели все фотографии на моём ноутбуке и сообщения в телефоне, полученные за последние месяцы. Они записали имена всех, с кем я контактировал. К моим пиратским программам и фильмам они не проявили никакого интереса.

— Так…  каков ваш вердикт?

— У нас сложилось впечатление, что у вас больше связей со странами, с которыми у нас нет дружественных отношений, чем с вашей собственной страной. Мы решили отправить вас обратно на канадскую границу.

Меня отвезли обратно. В машине не было сказано ни слова. Это было бесполезно. Я был уничтожен. На канадской границе они сказали:

«Ещё один попался. Этот из Нидерландов».

Да, он вам попался, отлично, ковбой. Спасибо за унижение целой страны.

Канадская сотрудница посмотрела на меня с жалостью. Спросила, не нужно ли мне что-нибудь. Я сказал, что можно бы кофе и сигарету. Она отнесла мой паспорт в служебную комнату и через пять минут вернулась, с извиняющейся улыбкой, свежим штампом на паспорте, кофе, сигаретой и билетом на ближайший автобус до Монреаля.

Дамы и господа, вот во что мы превратились.

Почему я никогда, никогда не вернусь больше в Соединённые Штаты

Статья полностью здесь.

Политические выгоды нищеты

И хотя все знают, что за последние 20 лет никакого реального улучшения в жизни граждан не произошло, сам призыв обычно не ставится под сомнение. Ведь причины его невыполнения так очевидны: неизлечимые язвы и хвори плановой экономики, низкая квалификация хозяйственных руководителей, непомерные расходы на оборону, гигантское разрастание партийно-бюрократической машины. Поэтому принято считать, что хоть в этом лозунге пропаганда не лжет. Что власть и хотела бы поднять жизненный уровень, да просто не знает, как это сделать.

Удобная бедность и опасное процветание

Конечно, и в коммунистическом мире существуют градации. Отвращение к рыночной экономике не всюду реализуется в полном уничтожении ее.

Попробуем представить себе, что и в Советском Союзе партократия созрела бы настолько, что смогла бы преодолеть свою иррациональную ненависть к экономической независимости граждан и расширила бы сферу действия рынка. К чему бы это привело?

Да, производительность труда во многих сферах народного хозяйства немедленно возросла бы. Стало бы легче с продуктами, одеждой, жильем, обслуживанием. Возрожденный нэп открыл бы огромные запасы трудовой, деловой и умственной энергии народа, не имеющей выхода при нынешних формах организации экономики. Но очень сомнительно, чтобы эти перемены привели к упрочению власти партократии.

Ведь человек устроен так, что он не может перестать желать улучшения своего положения. До тех пор, пока жизнь его заполнена стоянием в бесконечных очередях, беготней по магазинам, починками и ремонтом низкосортных товаров, поисками нескольких дополнительных метров жилплощади, он просто не имеет сил думать о чем-то другом. Но снимите с него эти повседневные мучительные заботы — и он захочет большего. Он начнет замечать свое социальное и политическое бесправие, начнет тяготиться своим положением государственного крепостного. А отсюда уже один шаг до созревания оппозиции, то есть до появления угрозы бесконтрольному господству КПСС.

Низкий уровень благосостояния позволяет легко манипулировать трудовыми ресурсами. Вводя дополнительную оплату для отдаленных районов, можно перебрасывать огромные армии рабочих на строительство ракетных баз, укреплений, нефте- и газодобывающих скважин, золотоносных приисков, гидроэлектростанций, стратегических железных дорог. Платя выпускнику военного училища в два раза больше, чем молодому инженеру, можно без труда комплектовать офицерские кадры 10-миллионной армии. Но попробуйте улучшить условия жизни людей, и они начнут больше дорожить покоем, здоровьем, комфортом. Их станет труднее срывать с насиженных мест и посылать в необжитую глухомань «на укрепление оборонной мощи государства».

Материальное неравенство, существующее в стране между партийной верхушкой и массой населения, тщательно и успешно скрывается. Неравенство, определяемое разницей снабжения различных городов и районов (первая, вторая, третья категории), тоже не режет людям глаз, пока им разрешается приезжать в крупные центры и охотиться там за товарами, которые в провинциальные магазины даже не завозят. Но в случае расширения рыночной сферы неравенство начнет проявляться в гораздо более резких и наглядных формах. Какие-то районы, предприятия, организации, отдельные производители начнут богатеть быстрее других, и это безусловно приведет к резкому обострению социальной и национальной розни, к открытым проявлениям ненависти и вражды, к вспышкам насилия. Удерживать порядок в обществе станет неизмеримо труднее, центробежные силы, раздирающие советскую империю, обретут в материальном неравенстве новый источник энергии. И снова монополия политической власти окажется под угрозой.

Наконец, всеобщая бедность предельно упрощает проблему обеспечения преданности самого партаппарата. При постоянной нехватке самых элементарных продуктов и услуг — любого партийного функционера можно осчастливить пропуском в закрытую столовую, отдельной квартирой, телефоном, спецполиклиникой, поездкой за границу. Уменьшение дефицита товаров и услуг приведет к огромному удорожанию партийно-бюрократической машины или к небывалому расцвету взяточничества и коррупции. Так было во времена нэпа, так происходит и сейчас в республиках Кавказа и Средней Азии, где рыночные отношения в своем искаженном, подпольном варианте распространены шире, чем в других частях государства. (В Азербайджане и Грузии в 60-е годы покупка постов и услуг чиновников зашли так далеко, что пришлось обновлять весь партаппарат, начиная с первых секретарей, заменять их чинами местного КГБ.)

Пожалуй, было бы психологическим упрощением считать, что Политбюро, объявляя очередную кампанию по повышению производительности труда и улучшению благосостояния народа, сознательно и коварно лицемерит. Нет, оно ведет себя при этом, как изголодавшаяся акула, которая сожралавсю рыбу в лагуне и решила подкормиться сухопутной дичью, но при первой же попытке выползти на берег почувствовала, что эта добыча — не для нее.

Политические выгоды нищеты

Коммод Антонин

Часто в очень дорогостоящие кушанья он, говорят, подмешивал человеческий кал и сам не отказывался отведывать их, считая, что он таким образом подшутил над другими. Он подал на стол на серебряном подносе двух совсем согнувшихся горбунов, покрытых горчицей, и тотчас же дал им видные должности и большое богатство. Префекта претория Юлиана, одетого в тогу, Коммод в присутствии всех его подчиненных столкнул в пруд. Ему он приказал и плясать голым с измазанным лицом перед своими наложницами и бить в кимвалы. Вследствие непрерывного ряда роскошных блюд он в редких случаях не включал в угощение на пирах всякого рода вареных овощей. В бане он мылся по семи и восьми раз в день и в бане же принимал пищу. В храмы богов он входил, запятнанный развратом и человеческой кровью. Он изображал из себя врача, чтобы смертоносными ланцетами выпускать кровь у людей. Следуя его указанию, льстецы называли в его честь месяц август — Коммодом, сентябрь — геркулесом, октябрь — непобедимым, ноябрь — преодолевающим, декабрь — амазонским. Амазонским он был назван по причине своей любви к наложнице Марции, портретом которой в виде амазонки он любовался; ради нее он сам пожелал выйти на римскую арену в виде амазонки. Он выступал в гладиаторских боях и с такой радостью принимал прозвания гладиаторов, словно получал прозвания за триумфы. Он всегда выступал на играх и приказывал вносить сообщения о всяком своем выступлении в официальные письменные памятники. Бился он, говорят, семьсот тридцать пять раз. Имя Цезаря он получил за три дня до октябрьских ид, которые он впоследствии назвал геркулесовыми, — в консульство Пудента и Поллиона. Германским он был назван в геркулесовские иды в консульство Максима и Орфита.

Он был принят жрецом во все жреческие коллегии за двенадцать дней до календ месяца непобедимого в консульство Низона и Юлиана. В Германию он отправился за тринадцать дней до элиевых, как он их впоследствии назвал, календ. При тех же консулах он получил мужскую тогу. Вместе с отцом он был провозглашен императором за четыре дня до календ месяца преодолевающего во второе консульство Поллиона и второе Апра. Триумф он справил за девять дней до январских календ при тех же консулах. Вторично он отправился за два дня до коммодовых нон в консульство Орфита и Руфа. Он был отдан навсегда под охрану войск и сената в Коммодовом дворце за десять дней до римских календ во второе консульство Презента. Когда он в третий раз задумал отправиться в путь, сенат и народ задержали его. Обеты относительно него были произнесены в пиевы ноны, во второе консульство Фусциана. В это время, при отце, как пишут в разных сочинениях, он бился триста шестьдесят пять раз. Впоследствии он, побеждая или убивая ретиариев, взял столько гладиаторских пальмовых ветвей, что число последних доходило до тысячи. Диких же зверей он убил собственной рукой много тысяч, в том числе убивал и слонов. И все это он часто проделывал на глазах у римского народа.

Во всем этом он был достаточно силен, в остальном же слаб и немощен. У него была большая опухоль в паху, и римский народ замечал этот его недостаток сквозь шелковые одежды. По этому поводу было написано много стихов, которыми хвастается и Марий Максим в своем сочинении. При избиении зверей он проявлял необыкновенную силу, пронзая пикой насквозь слона, прокалывая рогатиной рог дикой нумидийской козы и убивая с первого удара много тысяч громадных зверей. Бесстыдство его было столь велико, что, сидя в женской одежде в амфитеатре или театре, он на виду у всех то и дело пил. В то время как он вел такой образ жизни, в его правление римскими легатами были побеждены мавры, побеждены даки, усмирены Паннония и Британия, причем в Германии и Дакии провинциалы отказывались подчиняться его власти; все это было приведено в порядок его полководцами. Сам Коммод ленился писать заключения и был так небрежен, что на многих прошениях писал одно и то же заключение. В очень многих случаях он писал в письмах только «будь здоров». Все делалось другими, которые, как говорят, обращали в свою пользу даже деньги, взимавшиеся в виде штрафа.

Вследствие такой его небрежности те, кто вел тогда государственные дела, опустошали продовольственные запасы, и в Риме возникла огромная нужда в продуктах, хотя неурожая и не было. Тех, которые все расхищали, Коммод впоследствии казнил, а имущество их конфисковал. Придумав название «золотой век Коммода», он распорядился снизить цены, чем вызвал затем еще большую нужду. Во время его правления многие покупали за деньги кару для других и спасение для себя. Он продавал даже изменение вида наказания, погребение казненных и смягчение наказаний и за деньги убивал одних вместо других. Продавал он также провинции и административные должности, причем те, через кого он производил продажу, получали свою часть, а Коммод — свою. Некоторым он продавал даже жизнь их врагов. При нем вольноотпущенники продавали даже приговоры по тяжбам. Префектов Патерна и Перенния он терпел недолго; из тех префектов, которых он сам назначил, никто не продержался в течение трех лет — большинство из них он погубил ядом, либо мечом. С той же легкостью он менял и городских префектов.

Элий Лампридий, «Коммод Антонин»
(Текст приведен по изданию: Властелины Рима, М., Наука, 1992)

Тюрьма и мир

Соединенные Штаты Америки, являясь страной с самым высоким уровнем демократии, тем не менее отличаются рядом странных «рекордов». Например, в тюрьмах США находится четверть всех заключенных в мире, а по количеству приведенных в действие смертных приговоров страна уступает лишь Китаю, Ирану, Северной Корее и Йемену. С начала возобновления приведения приговоров в исполнение в 1976 году смертная казнь на сегодняшний день применяется в 34 штатах из 50 и унесла жизни 1254 человек [Приведенные данные относятся к концу 2011 г., на момент выхода книги.], большинство из которых чернокожие. Еще 3300 человек ожидают своей участи в «коридорах смерти».

Из всех этих цифр и констатаций следует один вопрос, постоянно задаваемый сторонниками полной отмены узаконенных убийств: как смертная казнь может вписываться в современную демократию? Чтобы ответить на этот вопрос, социолог Арно Гайар посетил 8 американских штатов, в которых применяется смертная казнь. По результатам своей поездки он написал книгу, которая называется «999» (издательство Max Milo, 2011), а затем и снял фильм «Сигнал».

Журналист Сорен Силоу задал Арно Гайару несколько вопросов.

– Почему у книги такое странное название – «999»?

– Это первые три цифры регистрационного номера, который присваивается каждому приговоренному к смертной казни во многих штатах, в частности в Техасе. Я выбрал их как символ бесчеловечности смертной казни: эти цифры как отличительная татуировка для заключенных, ожидающих своей участи иногда в течение многих лет.

– США является одной из самых развитых демократических стран в мире (наряду с Индией и Японией), в которой применяется смертная казнь. Как можно объяснить эту американскую особенность?

– Среди возможных объяснений можно привести следующее. Американское общество, построенное на повсеместно распространенном насилии, и сейчас отличается огромным количеством оружия, находящимся во владении граждан, и очень высоким уровнем преступности. США остаются страной первооткрывателей, у которых всегда был, есть и будет один девиз: «Пан или пропал». Людям присущ этот радикализм, и представление о снисхождении мало кто разделяет. Законы, как, впрочем, и вся Конституция, рассматриваются как нечто данное Богом, и закон талиона [Закон талиона, или Принцип талиона, – принцип назначения наказания за преступление, согласно которому мера наказания должна воспроизводить вред, причиненный преступлением («око за око, зуб за зуб»).], содержащийся в Ветхом Завете, по мнению многих американцев, оправдывает применение смертной казни.

К этому необходимо добавить, что США являются молодым обществом, можно сказать «подростком», которому свойственны непостоянство и некоторые чрезмерности. Суды Линча продолжались здесь вплоть до 1968 года, и смертная казнь до сих пор существует во многих штатах. Отмечается, конечно, некоторое сужение ее использования, но все-таки страна все еще не разделяет реального критического взгляда на смертную казнь.

– Объясняя применение смертной казни во многих штатах, часто подчеркивают тот факт, что страна построена по принципу федерализма. А какова позиция по этому поводу федеральных властей и могут ли они сыграть какую-то роль в этом вопросе?

– И могут, и в свое время сыграли, когда Верховный суд США объявил мораторий на применение смертной казни на всей территории США в период с 1972 по 1976 год. Но, в конце концов, Верховный суд решил, что смертная казнь не противоречит Конституции. Если бы он пришел к выводу, что смертная казнь нарушает Конституцию, штаты были бы вынуждены подчиниться этому решению.

Проблема, если можно так сказать, заключается именно в демократии, которая в США простирается очень далеко: избираются все – судьи, окружные прокуроры, губернаторы. И в своих предвыборных речах они отражают страх граждан перед преступностью, которая в США является действительно первоочередной проблемой. Позиционировать себя в качестве противника смертной казни самоубийственно для политика, в том числе для политиков-демократов. Сделать то, что сделал в 1981 году Миттеран [30 сентября 1981 г. президент Франсуа Миттеран полностью отменил во Франции смертную казнь.], в США для политика просто невозможно.

Смертная казнь в США сохраняет свое сильное тотемное значение. В штате Юта, например, существует обычай при каждом исполнении смертного приговора чеканить монету. Существует как бы желание увековечить событие, принести коллективную жертву, и это глубоко укоренилось в культурном ландшафте.

– Как объяснить то, что Калифорния, очень либеральная во многих отношениях, продолжает оставаться одним из штатов, в которых больше всего заключенных, ожидающих своей участи в «коридорах смерти»?

– Осознание необходимости моратория на применение смертной казни существует в Калифорнии с 2006 года [С 2006 г. в Калифорнии не было казней, хотя никакого моратория по этому поводу объявлено не было. По состоянию на апрель 2012 г. в Калифорнии было 725 приговоренных к смертной казни.], но не хватает политического мужества. Этот компромисс приводит к гротескной ситуации: в «коридорах смерти» своей участи ожидают более 700 человек.

– Как структурируется общественное мнение по отношению к смертной казни?

– Исследование, проведенное в 2006 году Институтом Гэллапа, показывает, что сторонников смертной казни в США примерно 65% (кстати, наблюдается заметное снижение их числа: в 1994 году их было 80%). Сторонников смертной казни чуть больше половины среди членов Демократической партии, более 80% – среди республиканцев и две трети среди тех, кто не поддерживает ни ту ни другую партии.

Среди наиболее жестких сторонников смертной казни находятся баптисты. Джей Кросс, баптистский проповедник, на выступлениях которого я присутствовал, говорит следующее: «Если не казнить из опасения, что убьешь невиновного, тогда вообще нужно выпустить из тюрем всех, потому что мы знаем, что среди заключенных есть невинно осужденные. – И далее он делает такое заключение: – Когда мы начали бомбардировки Франции, чтобы освободить Европу от нацистов, безусловно, погибли и невинные люди. Тем не менее это необходимо было делать, и мы горды тем, что мы это делали. По отношению к смертной казни то же самое!»

К чернокожим жителям смертная казнь применяется гораздо чаще, чем к белым. Сами чернокожие считают, что в США существует правосудие белых в пользу белых. Смертная казнь является продолжением расовой сегрегации, но в равной мере и экономической сегрегации, потому что услуги адвокатов стоят огромных денег, а адвокаты по назначению во многих случаях только делают вид, что защищают своих подзащитных.

– Как распределяются приговоренные к смертной казни по этническому признаку?

– Афроамериканцы составляют 12% от общего числа граждан США, но среди приговоренных к смертной казни их – 42%. Белых – 72% от общего числа жителей, а среди приговоренных к смерти их – 44%.

Дисбаланс является еще более поразительным, если учесть происхождение жертв: у чернокожего, убившего белого, гораздо больше шансов быть казненным, чем у белого, который убил чернокожего. На национальном уровне большинство жертв не являются белыми. Тем не менее 80% приговоров к смертной казни выносится в отношении тех, кто убил именно белого. Отсюда следует, что, во-первых, смертная казнь представляет собой «инструмент», который в первую очередь служит белым, а во-вторых, что «цена» жизни зависит от цвета кожи и от финансовых возможностей.

– А как обстоят дела с жюри присяжных?

– Для процесса, который может закончиться вынесением приговора о смертной казни, вызывается 200 человек, из которых 12 отбираются в состав жюри присяжных. Кандидат в состав жюри должен положительно ответить на следующий вопрос: «Сможете ли вы проголосовать в пользу предлагаемого приговора, который предусматривает смертную казнь?» Таким образом, сторонники отмены смертной казни изначально не могут быть присяжными. Профессор криминологии Университета города Хантсвилла (Техас) Дэнис Лонгмир объясняет в этой связи, что «католики и евреи, известные своей приверженностью к отмене смертной казни, не приветствуются в суде присяжных. Регулярно им предпочитают белых граждан, баптистов или евангелистов по вероисповеданию, которым их мораль не запрещает голосовать в пользу приговора о смертной казни».

В США, однако, имеет место настоящий отбор в состав жюри, иногда кандидата могут отклонить вообще без всякой мотивации. Если жертва – ребенок, то судья или прокурор, иногда даже в сговоре с адвокатом, будут отбирать только женщин, у которых есть семьи и которые могут представить себя на месте родных жертвы. Правосудие в США – это война, и эта война идет через отбор присяжных.

– Критерии, которые могут привести к вынесению приговора к смертной казни, четко определены или они могут меняться?

– Критерии эти совершенно случайные. Исследование, проведенное в Калифорнии, показывает, что лишь в 6–8% случаев, когда может быть вынесен вердикт о смертной казни, он в действительности выносится. Убийство полицейского – один из тех редких случаев, когда смертная казнь назначается всегда. Убийца ребенка или женщины, особенно если подобный случай широко освещался в средствах массовой информации, имеет гораздо больше шансов получить смертный приговор. Но каких-то четких критериев по этому поводу в законе нет. Наконец, свою роль играет и география: за одно и то же преступление можно получить 20 лет тюрьмы, пожизненное заключение или быть приговоренным к смертной казни – все зависит от конкретного округа, где рассматривается дело.

– Каковы условия содержания в «коридорах смерти»?

– Они очень отличаются от штата к штату. В Нэшвилле (штат Теннесси) они вполне приемлемые, а в Калифорнии их вообще считают «летними лагерями» для смертников. Наоборот, в штате Миссисипи – это настоящая каторга, там температура воздуха в камерах достигает 40 градусов Цельсия и отсутствует даже подобие кондиционеров. Спать невозможно, это настоящий ад, который никогда не заканчивается. Впрочем, он может и закончиться – смертью. В Техасе два раза в месяц разрешены телефонные разговоры, посещения очень редки, питание отвратительное, книги цензурируются и ограничиваются в количестве – не более четырех одновременно.

В Техасе или в Джорджии заключенные находятся в камерах 23 часа в сутки. Вернее, эти помещения там даже не называют «камерами», их называют «клетки». Когда знаешь, что в среднем заключенные ожидают приведения приговора в исполнение 12–20 лет, а «долгожителем» «коридора смерти» являлся заключенный, который провел в нем до казни 35 лет… Не считая того, что в тюрьмах запрещено курить, а «последняя сигарета» запрещена осужденному к смерти по закону, который гласит, что курение вредно для здоровья!

В Оклахоме один заключенный с помощью барбитуратов хотел покончить с собой в день приведения приговора в исполнение. Его отвезли в больницу, сделали промывание желудка, привезли назад в тюрьму, связали и затем казнили: все это произошло за четыре часа!

– Существует ли надежда, что когда-либо смертная казнь будет полностью отменена в США?

– Да, многое указывает на то, что страна находится на пути к отмене смертной казни, но этот процесс продлится очень долго. Если взглянуть немного назад, то видно, что, с того времени как был полностью ликвидирован суд Линча, применение смертной казни из года в год снижается.

Двадцать лет назад разговоры об отмене смертной казни людьми вообще не воспринимались. С тех пор наблюдается заметный прогресс. Опрос Гэллапа показывает, что если опрашиваемому предлагают выбрать между смертной казнью и пожизненным заключением без права освобождения, 48% выбирают последнее, а смертную казнь – 47%. За последнее время еще три штата полностью отменили у себя смертную казнь – Нью-Мексико, Нью-Йорк и Иллинойс.

Тюрьма и мир

Живым мертвецам не одолеть «Живых и мертвых»!

Первый государственный федеральный канал все больше начинает напоминать НТВ периода «лихих девяностых», когда в СМИ безраздельно господствовали очумевшие либералы. Даже нынешнее НТВ порой выглядит предпочтительнее Первого канала.

Судите сами. Несколько дней назад закончился сериал «Вангелия», посвященный болгарской пифии Ванге. О том, кто она такая, исчерпывающе высказались протоиерей Димитрий Смирнови диакон Владимир Василик. Ко Христу, мягко говоря, она не имеет никакого отношения. Действительно, этот телесериал носит откровенно антицерковный характер. Вполне можно предположить, что начинается новая осенняя либерально-революционная атака на Православие и Русскую Православную Церковь. И начинается эта атака не на каком-нибудь маргинальном телеканале, но на Первом государственном, который по своему статусу должен заботиться о стабилизации ситуации в стране.

Одновременно Первый канал позволяет себе очевидные выпады и против государства. Хорошо известно, что гимн любой страны считается священным и неприкосновенным. В государственном гимне в концентрированном виде содержится отношение народа к своему Отечеству. Гимн – это своего рода «символ веры» государства. Люди, поющие гимн, прикладывают руку к сердцу! Глумление над гимном является не только нравственным, но и юридическим преступлением, так же как и осквернение флага страны.

И что же увидели зрители в минувшую пятницу по Первому каналу в 23.30? Увидели они известного хохмача Ивана Урганта в его авторской программе «Вечерний Ургант». У этого шоумена прослеживается навязчивое желание кощунствовать. В свое время я уже писал об этом в статье «Новогодний Ургант и внук советского узбека». Тогда речь шла о кощунстве Вани Урганта в отношении Божией Матери и Рождества Христова.

Но вот теперь господин Ургант решил покощунствовать и в отношении Российского государства. Свой последний эфир он начал с глумления над гимном России. Выглядело это отвратительно, тем более, что в глумление были вовлечены и малолетние дети. Ваня ставил на стулья детей, одного за другим, и предлагал им спеть ту или иную часть российского гимна. При этом он размахивал огромным голубым микрофоном и хохотал от детского коверкания слов нашего гимна.

Либераст непременно скажет: «Какое же умилительное зрелище, когда детишки поют!». А для русского патриота – это не умилительное зрелище, а отвратительное и кощунственное. К тому же здесь присутствовало не только очевидное глумление над гимном нашего Отечества, но и глумление над детьми. В этом «артистическом акте» ощущалось что-то очень нехорошее, вызывающее ассоциацию с тем, что принято называть растлением. Конечно, с юридической точки зрения Ургант ничего не нарушил. Но бесовское глумление на том и строится, чтобы, формально ничего не нарушив, оскорбить народные чувства.

Если было бы возможно, я привлек бы Ивана Урганта к ответу сразу по двум статьям: за публичное оскорбление государственного гимна России и за издевательство над малолетними детьми. Любой честный детский психолог скажет, что использование таким образом детей есть преступление. Одному из малолетних исполнителей российского гимна Ургант предложил кусочек шоколада и спросил, какой шоколад лучше, швейцарский или российский? Эта деталь красноречиво подтверждает те оценки, которые даны выше. Все эти проделки Урганта, временами удивительно похожего на персонажа, сидящего в кармане гоголевского кузнеца Вакулы, стойко ассоциируются с одним недавним омерзительным фактом – осквернением российского флага сатанинской рок-группой из США. Как известно, лидер этой группы пропустил полотнище российского флага через свою промежность. Уж не из американского ли обкома получают инструкции некоторые нетрадиционные руководители Первого канала?!

Живым мертвецам не одолеть «Живых и мертвых»!

1 2 3 25