Не крестьянской беседой единой жив путешественник. Любой наезд мой в Минск, да и вообще в Беларусь, не обходится без разговоров запросто с человеком чиновным, или служивым, или учителем, врачом, бюджетником.
Верите ли, в этот раз попадались также политологи, журналисты, и, не к ночи будь помянуты, политические аналитики. Не все среди них пикейные жилеты, отнюдь. По большей части люди они образованные, бывалые, пережившие не одну волну разной белорусской кампанейщины, освещавшие не один «прорыв», и не первую эпохальную «инициативу». Им и вопросы задавать не надо. У них всегда наготове свежая инфа про «адлiгу», или, напротив, «волну репрессий», перестановки, расклады, движухи президентского двора et cetera, et cetera, et cetera.
Тут важно не мешать рассказчикам. Как пророки, которых в белорусском их Отечестве никто никогда не слушает и не читает, они бесценны в искренности своей. Одновременно все они непроходимо «белорусоцентричны». Вот как сказал когда-то ныне покойный поэт-демократ и, по совместительству, коммунист-идеолог Буравкин, что «Ленiн думае пра Беларусь», так оно и пошло.
Поэтому мои уважаемые собеседники убеждены, en masse, что про Беларусь думают Путин, Трамп, далай-лама, папа Франциск, королева Елизавета II и Алла Пугачёва со Стивеном Сигалом. Это нормально. Просто примите данный факт во внимание, как я, и всё будет хорошо. Тогда и мой рассказ не станет для вас открытием. Итак, вот что мне удалось суммировать по итогам разговоров запросто.
В 2009 году Беларусь вползла в кризис своей политэкономической модели. Это я и сам знаю, потому что я единственный человек в Беларуси, кто этот кризис предвидел и предсказал. В 2011 году потерпела крах национальная валюта, как таковая, и потребовался отвлекающий маневр, оформленный как «деноминация».
Одновременно с деноминацией было включено внешнее управление денежно-кредитной политикой Беларуси при участии ЦБ РФ. Как следствие, из руин национальной тяжёлой промышленности наружу вылезли социальные проблемы и белорусские пролетарии. Процесс сопровождался ростом избыточных трудовых ресурсов. Около миллиона пар белорусских рабочих рук ушли на внешние рынки рабсилы, главным образом, на российский. Но полмиллиона лишних людей ещё осталось – от них произошли знаменитые белорусские «дармаеды».
Кумовство и волюнтаризм в калийной отрасли привели к тому, что Китай обошёл Беларусь по добыче калия и начал диктовать свои цены. О нефтяном рынке что и говорить? В Беларуси его никогда не умели прогнозировать, да так и не научились. К 2014 году белорусская экономика уже давно и окончательно сидела на жопе ровно. Кризис перерос в депрессию.
При таком аховом состоянии базиса надстройка ожидаемо пришла к выводу, что единственным белорусским экспортным ресурсом является «суверенитет» как абстракция, как сон, как утренний туман. Пример Украины показал, что и такой абстрактный «суверенитет» можно продать, особенно под соусом резкого разрыва с Россией. И в руководстве Беларуси постановили: считать успешным и заслуживающим внедрения украинский опыт торговли русофобией распивочно и навынос.
Надо сказать, что на рынке суверенитетов правила диктуют покупатели. Я бы даже характеризовал этот рынок как дуопсонию. Это когда в наличии хУева туча продавцов суверенитетов. По улице нельзя пройти от продавцов суверенитетов. И только два покупателя: условный «Запад» и условная «Россия». Если кто не видел, как идут торги на рынке суверенитетов, можете почитать историю голосования стран-членов ООН.
Основным покупателем абстрактного «суверенитета» был выбран Запад. Одновременно авторы идеи и руководители нового белорусского экспортно-внешнеполитического проекта отвели Путину роль болвана в преферансе. Себя они, разумеется, считали игроками высшей лиги.
Схема такая: предлагаем западным интересанам совместно «кинуть болвана», получаем аванс. Аванс депонируем овернайт, столько раз, сколько успеем. В случае чего, вернём аванс минус проценты. ПРОФИТ!
Запад идею, в общем, приветствовал. Минск охватила эйфория и головокружение от успехов. Одновременно начались процессы, ласково именуемые в Беларуси «шалёнай беларусiзацыей», охота на русских ведьм, обнимашки с Порошенкой и прочие мазурки-полонезы под дудку польских композиторов из Бельведерского дворца. Поймав кураж, Беларусь отказалась платить за газ по тому самому контракту, которым победно потрясали белорусские переговорщики на докладе у президента на рубеже 2014—2015 гг. Правительственные телеканалы и газеты сеяли добрый, гуманистический патриотический угар.
Первой неприятной неожиданностью стал факт нежелания Запада вносить аванс за абстрактный «суверенитет». Отказ ЕС и США орально и деньгами поддержать Беларусь в её маленькой и победоносной (так мнилось) войне с «Газпромом» сигнализировал, что война может пойти на истощение.
От себя добавлю, что так оно и вышло, хотя в Минске сигнала не поняли. Не прозвучало никаких заявлений Берлина, Парижа, Вашингтона и Брюсселя, с требованием прекратить давление на Беларусь. Денег на войну с «Газпромом» Запад в лице МВФ тоже не дал.
Вторая неприятность заключалась в том, что Путин каким-то там образом узнал, как в Минске его назначили болваном. Ума не приложу, как это случилось. Видимо, кто-то слил инфу. В итоге Россия самоустранилась из числа покупателей абстрактного «суверенитета», предпочитая вести игру на наличные. В Москве лишь юмористически переглядывались, наблюдая за переговорным процессом надувания румяных белорусских щёк. А на контакты высшего и даже высокого уровня с Минском Кремль, как у нас говорят, поставил блок. Принцип работы схемы «поставить блок» знает теперь каждый белорусский министр, ночевавший в приёмной своего российского коллеги.
И вот тут-то цена абстрактного «суверенитета» позорно обвалилась. Запад назначил свои расценки. Да что там, вы все их знаете:
— резкое обнищание населения, оно же «немедленная структурная реформа по либеральной модели МВФ» (уровень принятия на сегодняшний день – 40%, процесс пошёл);
— «либерализация внутриполитических условий» a.k.a. оппозиция в парламенте, выдавливание «русских агентов влияния», поощрение белорусского национализма по украинской модели, переход к пропорциональной избирательной системе, дегибридизация[1] режима (уровень принятия на сегодня около 25%, процесс приторможен);
- полный отказ от выполнения союзнических и иных обязательств Беларуси в рамках интеграционных проектов России на постсоветском пространстве (уровень принятия на сегодня свыше 50%, процесс в процессе).
Как следствие, в Минске, пусть с опозданием, кинулись пересматривать любимую стратагему «а не надо думать», и кто-то включил голову. По факту оказалось, что авторов проекта продажи абстрактного «суверенитета» пустили по кругу, в хорошем смысле:
все авансовые суммы в мошне у Путина – надо ублажить Путина – чем больше Беларусь ублажает Путина, тем ниже цена абстрактного «суверенитета» на Западе – чем ниже цена абстрактного «суверенитета» на Западе, тем важнее аванс от Путина – чем важнее аванс от Путина, тем больше его надо ублажать.
Такой вот политико-дипломатический анабасис. И сейчас процесс ублажения в полном разгаре, клятвы в верности и любви к России льются широкой рекой, а на Смоленской набережной, 32/34 удивляются: «О! Белорусы приехали! А что случилось?!»
Из моих разговоров запросто (см. выше) следует вот что. Процесс продажи даже абстрактного «суверенитета» Западу по его ультимативным расценкам оказался слишком токсичен. Государственный деятель писхотипа и масштаба Лукашенко не мог этого, рано или поздно, не осознать.
Дальнейшее выполнение условий Запада гарантированно ведёт к ликвидации действующей белорусской политической системы. И ещё неизвестно, кто персонально будет назначен ликвидатором и бенефициаром (выгодоприобретателем).
Все политические аналитики и политологи, а также весь правящий слой Беларуси уже сейчас заняты мучительным гаданием: так дал Лукашенко старт операции «преемник», или не дал? Об этом крайне осторожно говорят даже в раздевалке хоккейной команды президента. А может, это колокол льют, я не подпишу здесь стопроцентной гарантии (смеётся).
Соответственно, перед Лукашенко дилемма. Личный электоральный рейтинг Лукашенко ещё достаточно велик, чтобы бросить его на весы победы через два года. Да, мезанфанчики, осталось всего два года с хвостиком до осени-2019, до старта и финиша выборов президента Республики Беларусь. А вы думали?
В текущей белорусской политической реальности это означает следующее.
Либо Лукашенко жертвует свой электоральный ресурс некоему мистеру Х, а сам уходит в Дэн Сяопины/Диоклетианы под туманные мифические гарантии (знаем мы эти белорусские гарантии). Эта тема рекомендована к обсуждению белорусским государственным СМИ. Они ждут отмашки. СМИ, подконтрольные оппозиции, так уже даже и не ждут, обсуждают возможного преемника, не стесняясь.
Либо Лукашенко идёт на выборы, объявляя о намерении сохранить хоть такой вот сегодняшний, прямо скажем, жиденький status quo. В этом случае он лично ничем не рискует.
А вот Беларусь рискует пережить (или не пережить) новый, куда более масштабный социально-экономический кризис уже через 2-3 года после начала шестого срока Лукашенко. Со стрельбой, блэк-джеком и шлюхами. Вслух об этом в Беларуси говорят всего один-два вменяемых экономиста.
Серьёзные белорусские люди, которым делегировано сидение на финансовых потоках, тоже в теме, но они рассчитывают соскочить. Поэтому идёт бешеное наращивание кредитной задолженности Беларуси, главным образом, под гарантии правительства. Весь расчёт «финансистов на доверии» строится на том, что Лукашенко, отказавшись сыграть в «преемника», возьмёт все грехи на себя.
Это называется цугцванг. А в политике после цугцванга обычно бывает цугундер.
(последует)
[1] «Дегибридизация» — это корявый неологизм, имеющий происхождение от политологического термина «гибридный режим», придуманного любимой мной Екатериной Шульман, богиней. От словосочетания «гибридный режим» все современные белорусские политологи и аналитики либо сразу кончают, либо долго ссут кипятком с выражением идиотического блаженства на лице.