17 сентября министр экономики Франции, Эммануэль Маркон, заявил:
«Франция больна. Это плохо. Мы должны характеризовать ситуацию как она есть».
Он упомянул высокую безработицу во Франции, отсутствие экономического роста в первой половине 2014 года и недостигнутые поставленные финансовые показатели. Перспективы на будущее тоже не лучше. Конечно, администрация социалистов президента Франсуа Олланда старается изо всех сил удержаться на плаву.
Франция сталкивается со значительным внутренним несогласием по поводу политического курса, чередой скандалов, волнениями среди рабочих, непростой внешнеполитической обстановкой и широким общественным недовольством лидером страны. И всё же Франция – одна из крупнейших мировых экономик, вторая по величине в Еврозоне, и важный игрок в международных делах. Во многих отношениях Франция достигла одного из тех критических исторических перекрёстков, когда ошибка в принятии трудных решений может привести к результатам, которые нежелательны и привнесут ещё больше неопределённости в сердце и так уже встревоженной Европы.
Перед Францией стоят пять основных проблем: нужно вернуть экономику к устойчивому росту; решить проблему отчуждения части общества, связанную с большим количеством мусульманского населения в стране; проблему роста популярности крайне правых (на фоне плохих экономических перспектив и раздражения по поводу иммиграции); необходимо переосмыслить роль Франции в Европе с учётом экономически более конкурентоспособной Германии; справиться с плохим руководством на самом верху. Экономические проблемы частично коренятся в сильной зависимости от государства. Любые значимые экономические реформы должны включать разумное сокращение государственных расходов, нечто такое, что необходимо соблюдать при наличии стареющего населения и снижающейся конкурентоспособности.
По данным Организации экономического сотрудничества и развития Европы, у Франции один из самых высоких уровней государственных расходов относительно ВВП среди стран Европы. Это становится проблематичным для экономики, которая почти не растёт, что в случае с Францией происходит с 2009 года.
Начиная с конца 20-го века и в течение следующего десятилетия, по мере падения производства государство (при поддержке и левых, и правых) использовало социальные расходы, социальные выплаты и обширные программы здравоохранения как «подушку безопасности» для тех, кто от этого пострадал. Чтобы оплачивать это, повышались налоги и истощался рынок капитала. Со временем это создало, по замечанию историка Тимоти Смита (автора книги «Франция в кризисе»), «средний класс так называемых «рантье», связанных с государством либо прямо, либо косвенно, через поддержку «аутсайдеров», тех, кто уже был безработным или частично занятым, молодёжь, женщин, иммигрантов и неквалифицированных рабочих». Смит также подчёркивает, что господствующее настроение в обществе было и продолжает оставаться анти-реформенным – нет согласия в том, что рынок должен быть свободным, чтобы уничтожать и создавать рабочие места; многие французы не верят, что рынок это основа процветания; возрастной сегмент населения, как правило, выступает в защиту своих прав в виде пенсий по старости, социальных программ медицинского обслуживания и социальных выплат; и склонен обвинять глобализацию. В этой системе частному сектору для создания рабочих мест остаётся немного ресурсов, а сопротивление реформам существенное.
Великая рецессия (2009 г.) и последовавший за этим европейский кризис суверенных долгов (2010—2014 г.г.) привлекли к экономическим проблемам Франции пристальное внимание. Рейтинговые агентства отобрали у Франции рейтинг ААА, раскритиковав то, что они видели в качестве специальных мер жёсткой экономии президента Олланда, основной упор его правительства на повышение и без того уже высоких налогов вместо значительных сокращений расходов и накопление долгов государственного сектора. «Standard & Poor» в ноябре 2013 года констатировало:
«Понижение рейтинга отражает наше мнение, что нынешний подход французского правительства к бюджетным и структурным реформам налогообложения, а также рынков производства, услуг и рабочей силы вряд ли приведёт к существенному росту во Франции в среднесрочной перспективе».
Хотя рейтинговые агентства об этом не сообщали, правительство Олланда приобрело репутацию – даже в самой Франции – последовательно враждебного бизнесу. Условия не сильно улучшились со времени понижения рейтинга в 2013 году – долг вырос (96.6% ВВП в 1-м квартале 2014 года), финансовая ситуация остаётся запутанной, а создание рабочих мест почти несуществующим.
Экономическое недомогание имеет социально-политические последствия, частично отражаясь в значительном отчуждении французского меньшинства, в основном африканского происхождения, из Северной Африки и стран к югу от Сахары. Многие из них живут в «банлье» (отдалённых пригородах), или «чувствительных городских зонах», для которых характерен высокий уровень безработицы (как правило, гораздо выше среднего уровня по стране), люди, живущие ниже черты бедности, получают жилищные субсидии, имеют худшие возможности образования и мирятся с высоким уровнем преступности. Кроме того, эти районы развиваются как общества, отчуждённые от остальной Франции, причём их население связывается в социальной среде с событиями в арабском мире, включая акцент на радикальном исламе. Волнения 2005 года, которые привели к введению чрезвычайного положения в некоторых районах Большого Парижа, только усилили чувство отчуждения. Ежегодные поджоги автомашин в городских районах на Новый год только усилили ощущение разнузданности и недовольства молодёжи.
Перечисленные выше социальные проблемы способствовали росту популярности французских крайне правых. Главный бенефициар – Народный фронт, возглавляемый Марин Ле Пен. Крайне националистическая партия указывает на угрозы иммиграции, глобализации и Европейского союза. События, подобные волнениям 2005 года, питают озабоченность французов по поводу мусульман, которые, со своей точки зрения, по-видимому, отвергают универсальную природу французской цивилизации. Опрос «Le Monde» в начале 2014 года показал, что 74% французских граждан считают Ислам «нетолерантным» и «несовместимым» с французскими ценностями. Национальный фронт сыграл на таких настроениях, завоевав наибольшее число голосов на французских выборах в Европарламент в мае 2014 года, значительно опередив правящих социалистов. Хотя подавляющее большинство французов по-прежнему сохраняют верность идее Европейского союза, подъём популярности Ле Пен указывает, что меньшинство, ставящее под вопрос ценность членства в ЕС, растёт.
У роли Франции в Европе есть и другая сторона. Одной из стратегических причин создания ЕС было занять Германию делами в Европе и работать с Францией в определении общеевропейских целей. Это хорошо работало до Великой рецессии и европейского кризиса суверенных долгов. За последние несколько лет более конкурентоспособная экономика Германии (которая подверглась болезненным экономическим реформам в последнее десятилетие) выросла в гораздо более мощного игрока, чем экономика Франции. Это также означает, что большая часть ЕС сейчас больше смотрит на Германию, а не на Францию, как на лидера, и что паритет, который наблюдался между Германией и Францией, исчез.
Ключевая проблема, стоящая перед Францией – руководство. Президентство Олланда будет памятным, но исключительно по недобрым причинам. Он споткнулся на экономической политике, не угодив ни левому крылу социалистов, ни бизнесу. Конечно, в конце августа 2014 года он отбился от мятежа в собственном кабинете со стороны бывшего министра экономики Арно Монтебура, который резко воспротивился урезанию расходов и был враждебно настроен к бизнесу. В то же время личная жизнь Олланда стала достоянием общественности, когда Валери Триервейлер, бывшая спутницей президента, после победы на выборах 2012 года опубликовала книгу «Спасибо за этот момент», мрачную исповедь о своей связи с политиком. Вдобавок к этой драме, другая бывшая партнёрша президента и мать его четырёх детей, Сеголен Руайяль, сейчас в составе его нового кабинета.
Неудачливый в экономике и любви, Олланд не пользуется успехом и в опросах общественного мнения. В сентябре 2014 года опрос, проведённый «Le Figaro», показал, что около 62% французских избирателей хотят, чтобы Олланд ушёл в отставку. Ожидается, что он будет цепляться за власть до 2017 года, но его позиция может быть серьёзно подорвана, если социалистам не удастся завоевать какое-то большинство голосов, настояв на новых выборах. Совсем недавно правительству с трудом удалось получить вотум доверия. При политической системе Франции, парламент и президент избираются порознь, а это означает, что Олланд может остаться на посту, но его кабинет будет сформирован с участием лидером оппозиции из правых. Это бы точно не добавило ясности в принятии решений во французской экономической политике. Ключевой вопрос – есть ли у оппозиционной партии идеи получше, или опасный крен будет продолжаться.
Проблемы, стоящие перед Францией, не являются непреодолимыми, но они требуют жёстких решений и готовности пойти на некоторые краткосрочные жертвы. Нынешнее руководство страдает нерешительностью и узостью видения, эту проблему усугубляют значительно укоренившиеся интересы. Но давление к переменам нарастает по всем фронтам, – фактор, который может подтолкнуть реформы несмотря на упирающееся население и запустить экономическую перестройку в более содержательных направлениях. У страны есть способность к самообновлению, о чём свидетельствует Французская революция, создание Пятой республики Шарлем де Голлем в 1958 году и более прагматичные периоды при президентстве Франсуа Миттерана. Может быть, Олланд примет к сердцу совет французского революционера Жоржа Жака Дантона:
«Чтобы победить их, нужна смелость, смелость и ещё раз смелость!».