Производительность и конкурентоспособность в информационном производстве основаны на производстве знания и обработке информации. Производство знания и технологические возможности — ключевые инструменты конкуренции между фирмами, организациями всех типов, и в конечном счете странами.
К концу 1990-х годов пятая часть населения мира, живущая в странах с высоким уровнем дохода, имела в своем распоряжении 74% телефонных линий, на неё приходилось более 93% всех пользователей Интернета. Это технологическое доминирование могло бы противоречить идее глобальной экономики, основанной на знаниях, за исключением той формы, при которой мы получаем иерархическое разделение труда между производителями знания, живущими в немногочисленных глобальных городах и регионах, и остальной частью мира, состоящей из технологически зависимых экономик. И всё же примеры технологической взаимозависимости не столь просты, как можно было бы предположить, исходя из статистики, характеризующей неравенство в географическом плане.
Прежде всего фундаментальные исследования — основной источник знания — проводятся во всем мире главным образом в исследовательских подразделениях университетов и в государственных научных центрах. За исключением исследований, относящихся к оборонному комплексу, система фундаментальных исследований открыта и доступна. В самом деле, в 1990-е годы более 50% докторских степеней (Ph.D.) в США присваивалось иностранным граждан. Правда, 47% иностранных обладателей этой степени остались в Америке. Но это скорее говорит о неспособности стран их происхождения привлекать своих ученых, чем о близости их систем организации науки (так, 88% обладателей докторской степени из Китая и 79% — из Индии остались в США, тогда как для выходцев из Японии эта цифра составила 13%, из Южной Кореи — 11%).
Тем не менее имеет место фундаментальная асимметрия в формулировании задач, которые ставятся перед исследователями. Проблемы, которые важны для развивающихся стран, но вызывают лишь небольшой научный интерес или не обещают хорошего рынка сбыта для результатов исследований, игнорируются в исследовательских программах развитых стран. При всём своём глобальном характере наука воспроизводит процесс отлучения значительной части населения мира от современной жизни, игнорируя или рассматривая их специфические проблемы не в той мере, в какой результаты исследований могли бы улучшить условия их жизни.
Экономическое развитие и конкурентоспособность опираются не на фундаментальные исследования как таковые, а на их связи с прикладными исследованиями (система НИОКР) и их распространение среди организаций и частных лиц. Передовые академические исследования и хорошая образовательная система необходимы, но недостаточны, чтобы страны, фирмы и отдельные индивиды вступили в информационную эпоху. Таким образом, избирательная глобализация науки отнюдь не ведёт к глобализации технологии. Глобальное технологическое развитие нуждается во взаимодействии между наукой, технологией и бизнесом, а также в увязке с внутренней и внешней политикой.
В мире существуют механизмы распространения технологий, хотя и не без ограничений, в том числе — через многонациональные корпорации. МНК и их производственные сети являются в то же самое время и инструментами технологического господства, и каналами выборочного распространения технологий. Многонациональные корпорации сосредоточивают у себя подавляющее большинство закрытых для общественности НИОКР. Они используют эти знания как ключевой ресурс для конкуренции, проникновения на рынок и правительственной поддержки. Вместе с тем ввиду растущих издержек и стратегической важности НИОКР, корпорации привлекают для совместных исследований другие корпорации, университеты и общественные исследовательские институты (например, больницы — в биомедицинских исследованиях) по всему миру. Действуя так, они вносят вклад в создание и формирование горизонтальной сети НИОКР, охватывающей собой целые отрасли экономики и страны.
Кроме того, чтобы международные производственные сети работали эффективно, многонациональные корпорации должны делиться некоторыми ноу-хау с партнерами, позволяя малым и средним фирмам улучшать их собственную технологию. Имеются некоторые свидетельства того позитивного воздействия, которое оказало присутствие иностранных дочерних филиалов МНК в производственной системе стран ОЭСР на технологическое развитие и уровень производительности этих стран.
Все же развивающиеся и новые индустриальные страны не должны уповать на МНК и нуждаются в проведении национальной политики, направленной на то, чтобы дать возможность местной рабочей силе и местным фирмам включиться в транснациональные производственные сети и конкурировать на мировом рынке. Именно это имело место в новых индустриальных странах Азии, где технологическая политика правительства была решающим инструментом развития. Роль государства остается существенной и в том, что касается обеспечения человеческими ресурсами (образование на всех уровнях) и технологической инфраструктурой (особенно доступными, дешевыми, высококачественными средствами связи и информационными системами).
Чтобы понять, как и почему технологии распространяются в глобальной экономике, стоит рассмотреть характер новых технологий, основанных на информации. Эти технологии обладают колоссальным потенциалом для распространения при условии, что они находят технологическую инфраструктуру, организационную среду и человеческие ресурсы, способные обучаться на практике. Это весьма жёсткое условие. Однако оно не является препятствием для стран, задержавшихся в своём развитии, чтобы догнать лидеров и встроиться в процесс распространения технологий, если эти страны быстро создают надлежащую среду. Именно это произошло в 1960–70-х годах в Японии, в 1980-х — в новых индустриальных странах Азии и, в меньшей степени, в Бразилии и Чили — в 1990-х.
Но мировой опыт 1990-х годов предполагает всё-таки другой путь технологического развития. Как только фирмы и частные лица во всем мире получали доступ к новой технологической системе, они присоединялись к производителям и рынкам, где они могли бы использовать свои знания и продвигать на рынке свои товары. Их планы выходили за пределы их национальной базы, усиливая, таким образом, производственные сети многонациональных корпораций. Тем самым одновременно данные фирмы и лица обучались посредством своих связей с этими сетями и вырабатывали свои собственные конкурентные стратегии.
Если труд — решающий фактор производства в информационной экономике и если производство и распределение продукции во всё больших масштабах осуществляется на глобальной основе, то, казалось бы, мы должны наблюдать параллельный процесс глобализации труда. Однако дело здесь обстоит намного сложнее. Нарастает процесс глобализации особого труда. Это труд не только высококвалифицированный, но и такой, который пользуется исключительно высоким спросом во всем мире и поэтому не подпадает под иммиграционное законодательство и правила, касающиеся заработной платы или условий труда. Любой, кто способен производить исключительную добавленную стоимость, наслаждается возможностью искать себе работу в любом месте земного шара; его, в свою очередь, также будут выискивать по всему миру. Эта категория людей, занятых особым трудом, отнюдь не составляет десятков миллионов человек, но она имеет решающее значение для функционирования сетей бизнеса, средств информации и политики, так что в целом рынок для наиболее ценного труда действительно является глобальным. Вместе с тем для огромных масс народа, для тех, кто не обладает исключительными навыками, существует весьма неоднозначная перспектива в плане работы.
Как написано в Докладе ООН о человеческом развитии за 1999 год, "глобальный рынок труда все более и более интегрируется для высококвалифицированных специалистов — руководителей корпораций, ученых, эстрадных артистов и многих других, образующих глобальную профессиональную элиту, с высокой мобильностью и высокой заработной платой. Но рынок для неквалифицированного труда сильно ограничен национальными барьерами"[1] . В то время как капитал и основные производственные сети являются глобальными, большая часть рабочей силы локальна. Только труд элитных специальностей, имеющий большое стратегическое значение, действительно глобализируется.
Однако, помимо фактического передвижения людей через государственные границы, наблюдается растущая взаимосвязь между рабочими в стране, где они работают, и остальной частью мира посредством глобальных производственных потоков, денег (денежных переводов), информации и культуры. Становление глобальных производственных сетей влияет на положение рабочих во всем мире. Мигранты посылают свои деньги домой. Удачливые предприниматели там, куда они иммигрировали, зачастую становятся посредниками между своей родиной и страной пребывания. Сети семей, друзей и знакомых разрастаются с течением времени, и передовые средства связи и транспортные системы позволяют миллионам людей жить «между странами».
Итак, в то время как большая часть рабочей силы не является глобализированной, во всем мире увеличивается миграция, в большинстве развитых стран возрастает полиэтничность населения, и возникают многоуровневые связи между миллионами людей через государственные границы и культурные барьеры.
Необходимо сделать дополнительную оговорку в определении контуров глобальной экономики: это — не планетарная экономика. Глобальная экономика не охватывает все экономические процессы на планете, не включает все территории и всех людей в свою работу, хотя и затрагивает прямо или косвенно существование всего человечества. В то время как ее влияние распространяется на всю планету, ее фактическое функционирование и структуры относятся только к сегментам экономических отраслей, стран и регионов в масштабах, которые варьируются в соответствии со специфическим положением отрасли, страны или региона в международном разделении труда.
Избирательный характер также носит глобализация финансовых рынков. В 1996 г. 94% портфельных и других краткосрочных потоков капитала в развивающиеся и переходные экономики направлялись в 20 стран. Только 25 развивающихся стран имеют доступ к частным рынкам облигаций, коммерческих банковских ссуд и ценных бумаг. Несмотря на все разговоры о роли так называемых становящихся рынках в глобальных финансах, в 1998 г. на страны с такими рынками приходилось только 7% общей рыночной капитализации, хотя в них проживало 85% мирового населения. Что же касается производства, то в 1988 г. страны ОЭСР вместе с четырьмя азиатскими «тиграми» обеспечивали 72,8% мирового производства; эта величина лишь незначительно снизилась в 1990-е годы, причём в 1990 г. страны Большой семёрки производили 90% высокотехнологичной продукции и владели 80,4% всех мировых вычислительных мощностей.
Таким образом, глобальная экономика характеризуется фундаментальной асимметрией между странами по уровню их интеграции, конкурентному потенциалу и доле выгод от экономического роста. Эта дифференциация распространяется и на внутренние районы каждой страны. Следствием этой концентрации ресурсов, динамизма, и богатства на некоторых территориях является сегментация мирового населения как результат сегментации глобальной экономики и в конечном счете ведущая к глобальному росту неравенства и социальной дискриминации.
Модель сегментации характеризуется двоякой динамикой. С одной стороны, имеющие высокую ценность сегменты территорий и люди включены в глобальные сети создания и присвоения богатства. С другой стороны, всё и все, не имеющие ценности, согласно критериям этих сетей, исключаются из сети. Положение в сетях может измениться через какое-то время путем переоценки или девальвации. Это приводит страны, регионы и население в постоянное движение, которое является равносильным структурной неустойчивости.
Новая экономическая система в одно и то же время высоко динамична, избирательна и крайне нестабильна. Усиленные новыми коммуникационными и информационными технологиями, сети капитала, производства и торговли способны обнаружить где бы то ни было в мире источники создания стоимости и связать их воедино. Однако в то время как доминирующие сегменты всех национальных экономик связаны в глобальную сеть, другие сегменты стран, регионов, экономических секторов и локальных обществ отделены от процессов накопления и потребления, которые характеризуют информационную глобальную экономику. Логика их социального и экономического развития основана на механизмах, существенно отличающихся от механизмов информационной экономики. В то время как информационная экономика преобразует целиком всю планету, и в этом смысле она действительно глобальна, большинство людей на планете не заняты в этой информационной глобальной экономике и ничего не приобретают в ней. Тем не менее все экономические и социальные процессы определяются логикой развития доминирующих структур такой экономики[2].