Лидерство в интеллектуальном поле европейской страны невозможно удержать без ритмической поступи колумнистики. Представляем две колонки Джорджо Агамбена для газеты «Ла Реппублика» в переводе Николая Петрова (Омск).
Введение: Хотя приводимые нами колонки Агамбена разновременны, недавние события бросают на них новый свет. Конфликт между администрацией США и Федеральной резервной системой («Платиновый триллион» и проч.), рост недоверия американских граждан к банкам, новая волна транснационального банкинга во всем мире (включая «электронные деньги»), тщания сохранять суверенитеты перед этой новой волной — все это говорит о том, как трудно поймать ситуацию в сеть понятий. Но Агамбену это всякий раз удается по-своему: с помощью философской веры.
Если государство рассекает твое тело
Узнаю сегодня из газет, что иностранные граждане, которые отправляются в Соединенные Штаты с визитом, должны быть занесены в картотеку и оставить цифровые отпечатки пальцев при въезде в страну. Поскольку я не считаю для себя возможным проходить такую процедуру, то немедленно аннулировал курс, который должен был вести в марте при Университете Нью-Йорка. Постараюсь объяснить здесь, почему, несмотря на мою симпатию к американским студентам и профессорам, с которыми я связан годами совместной работы и дружеских отношений, я хотел бы быть заодно с другими интеллектуалами и европейскими учеными.
На самом деле, речь не идет только об индивидуальной чувствительности к процедуре, которую проходили угнетенные в прошлом и по-прежнему проходят подданные многих стран, подозреваемые в криминале или преследуемые по политическим мотивам. Если было бы только это, было бы даже мыслимо принять решение разделить в знак солидарности унизительное положение, через которое проходят другие угнетенные человеческие существа. Но проблема сильно превышает границы личной чувствительности и касается нормального политико-правового статуса (или, может быть, теперь нужно было бы выразиться как никогда просто: биополитического статуса) граждан так называемых демократических государств, в которых нам приходится жить.
Многие годы, сперва случайным и бессознательным образом, а затем все более эксплицитно и настойчиво, граждан стремятся убедить войти как в нормальные и человечные в диспозитивы и практики контроля, которые всегда считались исключающими и бесчеловечными. Хорошо известно, что сегодня контроль, который государства могут осуществлять над индивидами благодаря использованию таких электронных гаджетов (dispositivi), как кредитные карты и сотовые телефоны, превосходит ранее немыслимые пределы. Но имеется порог контроля и в манипулировании телами, переступание которых есть знак новых состояний глобальной биополитики. Еще один шаг вперед в том, что Фуко называет родом прогрессирующей анимализации человека, реализуется посредством все более изощренных техник. Электронная картотека цифровых отпечатков пальцев и сетчатки, подкожная татуировка и другие практики того же рода — суть знаки прохождения этого порога.
Соображения безопасности, которые приводятся в оправдание, не должны вводить в заблуждение. Опыт учит, что практики, которые вводятся первоначально с оговорками для иностранцев, затем распространяются на всех. Вопрос здесь в новой «норме» биополитических отношений между гражданами и государством. Это не касается больше свободной политической причастности личности и ее активности в публичной сфере, но означает встраивание в систему контроля субстанции, более частной и несообщаемой, — биологической жизни тел.
К медиа-диспозитивам, которые контролируют публичную речь и манипулируют ею, относятся технические гаджеты (dispositivi tecnologici), идентифицирующие и вписывающие голую жизнь (la nuda vita) между двумя этими экстремумами — «слово без тела» и «тело без слов» — в то пространство, которое какое-то время назад именовалось политикой, а теперь стало более тесным и незначительным.
Несколько лет назад мне случилось писать, что политическая парадигма Запада — это более не город, а концентрационный лагерь, не Афины — Аушвиц. Это был, естественно, философский, а не историографический тезис. На самом деле речь не идет о том, чтобы путать явления, которые следует различать. Я хотел лишь предположить существование вероятности, что татуировка Аушвица проявится как более экономичный и «нормальный» способ вести реестр депортируемых в лагерь. Биополитический татуаж, что сегодня навязывается нам для въезда в Соединенные Штаты, является одним из звеньев того, что завтра могут заставить нас принять как обычную вписанность идентичности хорошего гражданина в механизмы, в сцепления государства.
Источник: Ла Репубблика. 2004. 8 января.
Если жестокая религия денег пожирает будущее
Чтобы понять, что означает слово «будущее», прежде нужно понять, что означает другое слово, употребление которого нам вне религиозного контекста не совсем привычно: слово «вера». Без веры или доверия будущее невозможно, у нас есть будущее, только если мы можем на что-то надеяться или во что-то верить. Да, но что есть вера? Давид Флюссер [1], великий ученый-религиовед (существует дисциплина и с таким странным названием!), как раз исследовал словоpistis, греческий термин, который Иисус и апостолы использовали в значении «веры». Однажды он случайно оказался на одной площади в Афинах и, подняв в определенный момент глаза, увидел перед собой надпись большими буквами: «Trapeza tes pisteos». Потрясенный совпадением, он осмотрелся лучше и через пару секунд понял, что находится просто-напросто перед банком:trapeza tes pisteos означает по-гречески «Кредитный банк». Так вот каков был смысл слова pistis, прояснением которого он занимался несколько месяцев! Pistis, «вера» — это просто кредит Бога, которым мы пользуемся и которым Божье слово пользуется у нас, с того момента, как мы уверовали. Посему Павел может сказать в знаменитом определении, что «вера есть осуществление ожидаемого» [2] — то, что дает реальность еще не существующему, но чему мы верим, чему доверяем, когда ставим на карту наше собственное доверие и наше слово. Нечто подобное «будущему» существует в той мере, в какой осуществляется наша вера, то есть реальность наших надежд. Но наше время, как известно, — эпоха малой веры или, как сказал Никола Кьяромонте [3], дурной веры (di malafede), т.е. веры, поддерживаемой силой, а не убеждением. Следовательно, эпоха без «будущего» и без надежд, или эпоха грядущих провалов и ложных упований.
Эта эпоха слишком стара, чтобы верить во что-то без изъятий, и слишком лукава, чтобы быть подлинно надеющейся, так что же с нашим кредитом, что с нашим будущим?
Ведь, если приглядеться, есть еще сфера, которая вся вращается вокруг оси кредита, сфера, в которой оказалась вся наша pistis, наша вера целиком. И эта сфера — деньги и банк — trapеza tes pisteos — является ее Храмом. Деньги не есть то, что обозначается на множестве банкнот словом «кредит» (на фунтах, долларах; даже если этой надписи и нет на евро — кто знает, почему? — возможно, это также должно быть подозрительно). Там даже пишут, что Центральный банк обещает каким-то образом обеспечить кредит. Так называемый «кризис», который мы проходим (но сущность того, что называют «кризисом», теперь как никогда ясна: ненормально то, что капитализм действует до сих пор), начинался с проведения серии безрассудных кредитных операций по дешевым кредитам, которые были десятки раз перепроданы, прежде чем могли быть возвращены. Иными словами, это означает, что финансовый капитализм (и банки, которые являются его главным инструментом) действует, играя с кредитом, то есть с верой людей.
Но это значит также, что гипотезу Вальтера Беньямина, согласно которой капитализм в своей откровенности есть религия, самая жестокая и безжалостная из когда-либо существовавших, — она не знает искупления и не дает передышки! — следует понимать буквально [4]. Банк — с его серыми функционерами и экспертами — занимает место Церкви и ее священников и, управляя кредитом, манипулирует и руководит верой. Скудость, маловерие — вот что представляет собой наше время. Все происходит таким образом, что самые безответственные и лишенные совести ищут денежной наживы за счет доверия и надежд людей. Они устанавливают кредит, которым каждый может воспользоваться, и цену, которую он обязан за это платить (даже кредит для государств, смиренно отрекшихся от собственной суверенности). Таким образом, управляющий кредитом управляет не только миром, но также и будущим людей. Будущим, которое кризис делает все более коротким и ограниченным. И если сегодня политика более не кажется возможной, то это постольку, поскольку финансовая мощь произвела усекновение всякой веры и всего будущего, всего времени и всех ожиданий.
До тех пор пока эта ситуация продлится, наше общество, считающееся (si crede) светским, останется в подчинении более чем темных, иррациональных культов. И будет хорошо, если каждый отберет свой кредит и свое будущее из мрачных рук этих дискредитированных (screditati) псевдосвященников, банкиров, профессоров и функционеров различных рейтинговых агентств! Но, возможно, первое, что нужно сделать, — это вопреки всему, к чему они нас непрестанно призывают (дабы обеспечить себе спрос), перестать смотреть исключительно в будущее, вместо того чтобы заглянуть в прошлое. Только у понимающих, что произошло, и особенно у стремящихся понять, как такое могло случиться, возникнет, пожалуй, возможность вернуть собственную свободу. Археология — не футурология — единственный путь доступа к грядущему.
Выступление на радио «РАИ Тре», 25 января 2012 г.
Источник: Ла Реппублика. 2012. 16 февраля.
Примечания