Угроза, с которой в настоящее время столкнулся Европейский Союз, до прожилок совпадает с той, которую познала монархия Габсбургов сто лет назад. Монархия Габсбургов просуществовала пять веков. Она была одновременно твёрдой и гибкой, жители страны были ее горячими приверженцами. Но рухнула она в одночасье. Сможет ли Европейский Союз справиться с подобными испытаниями, когда в истории он едва лишь возник, а собственные жители его недолюбливают?
Нужно сказать, что монархия Габсбургов не просто развеялась как дым. Принца Франца-Фердинанда и его жену Софию убили пули револьвера Гаврило Принципа. Но чтобы покончить с монархией Габсбургов, потребовались четыре года ежедневных обстрелов тяжелой артиллерии. Вся старая Европа оказалась кладбищем и лежала в руинах, в России произошла революция и установилась тирания, в Германии смена режима сопровождалась неудавшейся революцией, затем инфляцией и экономическим упадком, и наконец, итогом всего — новой мировой войной и геноцидом.
Что возникло из пепла на месте Европы? Ответ: Европейский Союз и НАТО! Предмет моей статьи – сходство ЕС с монархией Габсбургов; но для начала нужно несколько слов сказать о НАТО, который был и остается неизменным партнером ЕС.
НАТО и присутствие армии США в Европе давало европейским странам уверенность, что США будет защищать их от СССР. Но что для нас важнее, НАТО превращало оборону в коллективное начинание. Без этого начинания каждая страна была бы вынуждена самостоятельно принимать меры в противовес советской угрозе: некоторым странам удалось бы создать мощные армии, но некоторые вынуждены были бы вступать в двусторонние альянсы. В результате Европа вернулась бы к старой и полностью проигранной игре «баланса сил» и «гонки вооружений». НАТО также подвела всех к добровольной зависимости от военной мощи США. Сами США критиковали такой подход, но парадоксальным образом европейским странам удалось поддерживать уровень безопасности на основе согласований: это продемонстрировало, что НАТО смог создать систему коллективной безопасности в лучшем смысле этого слова – требование безопасности, которое в течение столетий разъединяло Европу, теперь её объединило. Так и возник Европейский Союз. Сам Европейский Союз, создавая коллективную идентичность вне поля безопасности, и независимо от США, поддерживал прочность НАТО, доказав, что присутствие США – стимул сотрудничества, а не рычаг господства.
В любом случае удивительно, что после полосы несчастий 1930—1940-х гг. Европа (во всяком случае, Западная Европа) выглядит конструкцией, во многих отношениях напоминающей державу Габсбургов. Как и монархия Габсбургов, ЕС – не национальное государство, но сложное сочетание государственных порядков, наций, централизованной бюрократии, местных автономий. Оба эти государственные образования возникли в результате добровольных присоединений (в старые времена их условием был династический брак), а не путем завоевания. ЕС частично скреплялся, как и монархия Габсбургов, транснациональными элитами. В последнем случае это был офицерский корпус, а также гражданская служба; в случае ЕС – бизнес-элиты и гражданские служащие, как национального, так и общеевропейского уровня.
Но главное, и монархия Габсбургов, и Европейский Союз стали домом для малых наций Европы, которым было бы трудно выжить в одиночку: в XIX в. они не хотели ставить свое существование в зависимость от менее либеральных Германской и Российской Империй, а в ХХ в. – ценили принадлежность к расширенной системе, обеспечивающей одновременно политическую и экономическую безопасность. Если бы не разрушения, причиненные великой войной, монархия Габсбургов продолжала бы развиваться по своей причудливой траектории, несомненно, предоставляя больше автономии тем, кто этого требовал, но также обеспечивая малые страны, входящие в ее состав, всем, что значимо для их существования.
К таким вещам, необходимым для существования следует отнести дорожное / железнодорожное сообщение, законы и полицию, обеспечивающую их соблюдение, придворные элиты, парламенты, систему образования и централизованную бюрократию, которая приведет всё это в действие. Империя Габсбургов освободила крепостных почти за двадцать лет до того, как это совершили Россия и Америка, она же еще в начале ХХ века ввела всеобщее тайное голосование (правда, только для мужчин). Всё это было немаловажно, и стимулировало модернизации во многих частях Европы; но народы центральной Европы всё чаще смотрели на Германию или даже на Россию. Но в чем была уникальность монархии Габсбургов? Малые народы в ней могли не только выживать, сохранять свою культуру и пользоваться до некоторой степени автономией, но и достичь внутриимперского процветания. Им была предоставлена политическая безопасность, которая, как и было принято в XIX в., держалась на военной силе.
Еще очень интересное сходство с Европейским Союзом заключалось в том, что эта монархия была, как ее называет Роберт Канн, «державой без имени». Или лучше сказать, державой с несколькими именами, ни одно из которых нельзя было считать настоящим: Империя Габсбургов? Австро-Венгерская Империя? Монархия Габсбургов? Ни одно из этих словосочетаний не выразило ее природы, потому что как и Европейский Союз, эта монархия с самого начала была усложненной, не подходившей ни под одну из известных категорий. Для современной Европы выражения «Общий Рынок» и «Европейский Экономический Союз» слишком узки, а выражение «Европейский союз» слишком непомерно – Европейский Союз не есть союзное государство, в отличие от Соединенных Штатов или Соединенного Королевства. Европейский Союз назван так в надежде на его единство, но ради чего эта надежда, если никто не знает ее размаха?
Но существует и два важных отличия. Во-первых, ЕС (мы так будем называть его за неимением лучшего названия) – не государство, а монархия Габсбургов, при всей капризности своего устройства – государство. Это означает, что монархия Габсбургов была суверенной и имела суверена, изображение которого значились на банкнотах и на гравюрах, висели даже в самых отдаленных краях Империи в убогих лачугах крестьян. И у нее была армия; и когда наступил кризис, в нем обвиняли монархию. В том, что ЕС, несмотря на наличие флага и гимна – не государство, нас убедит то, что в период кризиса Еврозоны источником власти сразу же становятся государства-члены ЕС, иначе говоря, ЕС уже не срабатывает как система безопасности. Монархия явилась государственным порядком, и ее членами — нации с ограничениями автономии. А ЕС – не государство, скорее надгосударственное образование; и входящие в него государства суверенны и равны, и в конце концов, сами держат под контролем всю европейскую ситуацию.
Второе важное различие состоит в том, что хотя и ЕС, и монархия Габсбургов позволяли малым нациям выживать за счет встраивания их в другой, более крупный масштаб, они делали это по-разному. Более пяти веков монархия Габсбургов обеспечивала прежде всего безопасность от угроз извне, сначала со стороны Османской Империи, потом со стороны национальных государств, хотя их убийственный динамизм препятствовал ее успеху . Благодаря НАТО, особенно после завершения холодной войны, безопасность – больше не проблема. Но самое важное из преимуществ «масштабирования», которое дает ЕС — преуспеяние вследствие уничтожения границ внутри Европы и невидимое преимущество, возможно, еще более важное – великолепные отношения в политике, снимающие все угрозы. Эти прекрасные отношения – результат совместного начинания по созиданию законов, позволяющих управлять Европой без границ. Опыт сотрудничества может казаться изнурительным и отнимающим массу времени; но именно он создает такие отношения с соседями, каких не было ни у одной страны до того. ЕС преуспел в созидании среды, в которой малые страны могут существовать комфортно, хотя желание Фландрии, Шотландии, Каталонии и многих других обрести роскошь независимости может стать образом будущего Европы.
Такое желание не должно никого удивлять: во многих отношениях малые страны лучше больших стран: они уютнее, более упорядочены, ближе обычному гражданину. Только две вещи делают большие государства привлекательными: безопасность, обеспеченная мощной армией, и преуспеяние, торжествующее на громадном рынке. Монархия Габсбургов обеспечила безопасность, когда привела к процветанию различные народы, а Европейский союз обеспечил процветание, позволив малым государствам не только подняться, но и обрести голос, принимая участие в создании общих правил для Европы. [1]
Монархия Габсбургов стала клониться к закату сразу же после поражений Османской Империи, что поставило ее слишком близко по отношению к политике России и, тем самым, бросило в объятия Германии. Задолго до начала Первой мировой войны она стала утрачивать свой многонациональный характер (что проявилось во введении литературного немецкого языка в качестве официального языка всей Империи). Война окончательно разрушила ее: она оказалась неспособна защитить жизни своих подданных, взять под свое политическое крыло разбегающиеся народы.
Победившие национальные государства дали нациям свободу, но этот дар оказался отравленным: молодым государствам, с их слабой политической культурой, приходилось все туже в обществе могущественных соседей. Они вновь смогли обрести свободу и восстановить демократию только внутри Европейского Союза, воспользовавшись помощью со стороны ЕС и НАТО.
В противоположность обстоятельствам начала прошлого века, геополитическая ситуация в Европе наших дней весьма благоприятна. На среднем Востоке и в странах Средиземноморья происходят волнения, но в этих регионах они были всегда. Холодная война закончилась и Россия занята зарабатыванием денег, идя по мирному пути, и даже Балканы осязаемо продвинулись в сторону мирных отношений. Европейской войны никто не ждет.
Но ЕС сейчас сталкивается с тем же самым, с чем столкнулась монархия Габсбургов сто лет назад. Когда мало кто понимал результативность новых военных технологий, наращивалось производство оружия и снаряжение флота. В наши дни так же неудержимо растут глобальные финансовые рынки, и так же мало кто понимает все возможности этих инструментов. Кризис ударил в самое сердце ЕС. Если ЕС перестает быть источником преуспевания, а вместо этого превращается в машину ограбления, то конец его не за горами. Ведь в отличие от монархии Габсбургов, ЕС – не государство, а сообщество государств; и его разрушение зародится не в центре, но по краям. Если ЕС прекратит свое существование, то это будет «не взрыв, а всхлип». Эта рыба начала гнить не с головы, а с хвоста. Социальный взрыв прогремит не в Брюсселе, а на улицах Афин, Рима или Мадрида. Мы уже видим предвестия! Но когда случится взрыв, в пропасть полетят все открытые границы, единый рынок, практика отношений сотрудничества с другими, совместная работа во многих областях и, главное, отрадные отношения в политике, которые и обеспечивали мир и чувство единения более 55 лет.
В начале своей великой книги «Борьба за господство в Европе», в которой описываются дипломатические механизмы, приведшие к Первой мировой войне, Тейлор писал: «В том состоянии природы, которое вообразил себе Гоббс, насилие было единственным законом, и жизнь была “унизительно жестока и коротка”. Но индивиды никогда не жили в том естественном состоянии, в каком жили тогда великие державы Европы». Странным образом Тейлор не приметил первых трех прилагательных у Гоббса. В оригинале сказано, что жизнь человека была «одинокой, бедной, грязной, жестокой и короткой». Гоббс таким образом описывал существование человека вне общества. Аналогия Тейлора между состоянием человека и состоянием государства была бы лучше, если бы мы взяли цитату полностью: именно «одиночество» государств сделало их жизнь одновременно «бедной» и опасной. Государствам, как и людям, лучше жизнь в сообществах. Величайшее наше достижение в том, что крупные державы Европы уже больше не живут по правилам Гоббса (или пока не пытаются по ним жить). Если Европа вернется к «естественному состоянию», она утратит всё свое достояние, наравне с монархией Габсбургов.
Ставки евроигры очень большие: валютный союз задумывался, чтобы обеспечить преуспеяние всей Европы (и еще больше связать Германию обязательствами!). Если результатом валютного союза окажется только нужда и политическая нестабильность, ЕС придется разделить судьбу монархии Габсбургов.
Конечно, всё может еще перемениться. В отличие от войны, в которой есть победители и побежденные, коллапс рынка не знает победителей (даже Джордж Сорос от этого не имеет дивидендов). Если мы потерпим поражение, то это будет результатом ошибочных экономических решений, или неверных шагов в политике, или коллективного идиотизма. Для исправления ситуации не обязательно понадобится чудо. Достаточно открытых дискуссий, непредвзятости, готовности слушать и учиться. Интеллектуальная ясность и человеческая симпатия – вот всё, что нам нужно, и к тому же чуть-чуть понимания того, какое сокровище мы можем потерять.