Что еще смешно — на шествие «За честные выборы» вышло 80 000 человек. Шествие прошло в мирной, доброжелательной обстановке, никто не был задержан, всё, включая требования, было предельно корректно и безобидно, правда, с одной маленькой проблемой — у участников осталось чувство тяжелого недоумения и вопрос «Что дальше?» Важный вопрос, потому что из-за предельного миролюбия протестующих власть положила на них хуй.
На митинг «Мирзоев должен сидеть» пришло 500 человек. Власть, зная, что это за люди, удовлетворила все их требования еще до собственно митинга — Мирзоеву отменили выход под залог и переквалифицровали статью со 109 (до 4 лет) на 111 (до 15 лет). Собственно, на митинг можно было не выходить ввиду того, что все его требования УЖЕ были выполнены. Тем не менее, люди вышли, покричали «Ебать Кавказ, ебать!», после чего растеклись несколькими колоннами по центру города, фактически захватив его и периодически высказываясь по вопросам миграционной политики посредством приложения кулаков к результатам миграционной политики. Повязали их только на Манежке, менты оказались неготовы к пресечению деятельности мобильных, организованных и координирующих свои действия групп.
И от этого митинга, куда вышло всего лишь 500 человек — жалкая цифра по сравнению с 80 000 на Болотной и 120 000 на Сахарова — сейчас у всех истерика и корчи, в том числе потому, что все ВНЕЗАПНО осознали, что 120 000 хипстеров в центре города не сделают никогда и ничего, и можно просто сидеть и ждать, пока им надоест, а 500 фанатов центр города захватывают и начинают устраивать натуральную волну уличного насилия, игнорировать которую нельзя при всем желании, и что хипстер — это беспомощный хуй, а фанат — это человек, который двумя движениями валит на землю омоновца в полной экипировке.
И если у хипстеров митинг со стоянием и громкими заявлениями — это, собственно, все, максимум, то у фанатов митинг — лишь место сбора и разогрева для настоящего дела после митинга. И хипстеров можно игнорить сколько угодно, они никто, а фанатов игнорить нельзя. И что большой привет всем «легальным националистам», после Болотной отрекшимся от ультраправого движения в пользу симпатий тех самых хипстеров, которые увидят свастику и испугаются, ой-ой-ой, нам с ними не по пути, пошли вон, пошли вон, зигаметы, здравствуйте, Абрам Израилевич Либералов!
Массовые шествия и массовые политические мероприятия — нормальные, штатные явления жизни крупных европейских городов. Люди вышли на улицы, погуляли с транспарантами, хорошо провели время — этот факт можно использовать во внутренней политической игре, склоняя чашу весов в пользу того или иного решения, но не переодеваться в женское платье и не бежать из страны. Нештатный режим в случае демонстрации начинается в двух случаях: массовые беспорядки или долгосрочная стратегия. С беспорядками все понятно — как показала Манежка, обуздать даже 10 тысяч человек (не говоря уже о 100 000) практически невозможно, применить жесткие меры — пойдет дальнейшая эскалация конфликта. Манифестация, ставшая беспорядками, загоняет власти в узкий коридор решений, из которого им крайне трудно выбраться. Долгосрочная же стратегия предполагает занятие гражданами тех или иных городских пространств, блокирование работы определенных учреждений, вытеснение политических оппонентов с их территорий. Самый яркий пример — пресловутый палаточный городок на Майдане. Когда у тебя в центре столицы образовался отдельный город, делать вид, что ничего не происходит, нельзя.
И насильственные беспорядки, и ненасильственные оккупации роднит одно: в обоих вариантах толпа показывает свою силу, превращает численность в оружие. Хипстерский протест в этом смысле уникален. Люди хотят честных выборов, то есть, в переводе на русский, слома всей существующей политической системы. Для первого митинга это разумное требование, «Запрос отправлен, ждем результата». С результатом митингующих послали, даже Чурова не уволив для приличия, не выполнив ни единого требования. Поставив некоторое условие и получив отказ, нормальный человек или отказывается от этого условия, или переходит к эскалации конфликта («Не хочешь по-хорошему — будет по-плохому»). Митингующие же выставили требование, получили отказ и... и снова выставили требование, и снова получили отказ. А потом еще раз выставили, и еще раз получили.
То есть, стали нудить, в надежде что власть, устав от них как от надоедливых детей, сама себе перепилит горло. Власть не самоубилась, какой неожиданный поворот событий! Из-за неправильных самоидентификаций и принципиального отказа от действия в пользу жеста, хипстеры оказались в дурном положении. После троекратного посыла по всем пунктам, следует или собираться и в три ряда усаживаться у Госдумы, блокируя все входы-выходы, или собираться и реально идти на Кремль, буквально наступая на спешно свезенные шеренги солдатиков ВВ (у лидеров митингующих должен быть еще ряд непубличных опций, типа договоренностей с парламентской оппозицией о срыве выборов и устройстве полномасштабного политического кризиса, но их очевидным образом нет). Из этой логичной ситуации и растет кризис протеста — потому что после многократного отказа надо ситуацию раскручивать дальше, но ее никто не раскручивает, собираясь вместо этого 26-го водить хороводы, устраивать автопробеги и прочим совершенно неопасным для власти образом развлекаться.
Протест, начавшийся как стихийное выражение недовольства, сковал паралич воли (прежде всего его лидеров, которым сейчас надо определиться, кто они, клоуны-выскочки и массовики-затейники или же люди, готовые взять на себя ответственность за судьбу страны. Во втором случае — никаких хороводов), паралич невозможности перейти от придурковатого дураковаляния к серьезному разговору как со своей аудиторией, так и с властью. Разговора формата: «Братцы, это не прикол, это политика. Мы с вами заварили кашу, так что давайте варить ее до конца. Путь самурая — смерть, путь протестующего — эскалация. Давайте решим, или путь, или Путин». И после этого идти до конца.
Но хипстеры этого не сделают. И вожди хипстеров этого не сделают. Потому что одно дело пизделки про «мы придем еще» пиздеть, и другое дело — придти еще сомкнутым строем на щелкающую затворами мюнхенскую полицию. Протестующие понимают необходимость эскалации, боятся ее и всячески подчеркивают неагрессивную придурковатость, убивая и без того вялый интерес власти, вспыхнувший лишь из-за непривычности массовых шествий для России. Теперь привыкли и снова заснули. Поэтому парадоксальным образом 500 фанатов, не боящиеся эскалации, оказались эффективнее и страшнее 100 тысяч «как бы чего не вышло» хипстеров.
История принимает лишь одну валюту — решительность.
Источник